Это лучшее воспоминание за последние два года. Она – лучшее воспоминание за последние два года. *** Дом в пригороде. Гараж на две машины и подъездная бетонная дорожка. Спальня на втором этаже с большой двуспальной кроватью и просторным балконом с кованым ограждением. Я не помню, как правильно оно называется. Расплатившись с таксистом, я выхожу во двор и бреду между кустарников к особняку. Я не привык называть его домом, я вообще не помню – мой ли это дом. Открываю дверь и набираю код сигнализации – моя дата рождения. Я тоже её не помню, но мне сказали, что восемнадцатое декабря – мой день рождения. Приходится верить на слово. Бросаю пиджак в прихожей и иду на кухню. В аптечке беру упаковку снотворного и глотаю сразу две таблетки, не запивая водой. Смотрю в окно и тру шею ладонью, а затем поднимаюсь по лестнице в свою комнату. В сотый раз морщусь, заходя в светлое помещение. Стерильное. Такое же стерильное, как и мой мозг. Раздеваюсь и падаю на кровать, накрываясь одеялом с головой. Сквозь него не проникает дневной свет, и я погружаюсь в темноту, которая привычно преследует меня во сне последнее время. Но сегодня всё иначе. Мне снятся сны. Мне снятся воспоминания. Нет, не те, которые я больше всего хотел бы увидеть и, главное, вспомнить. Мне снится эта девушка, Сабина. Снится её тело и широко разведённые бёдра, когда я нависаю над ней. Снится, как она выгибает спину, подставляя грудь для поцелуев и её соски – тёмные, напряжённые, молящие о ласке. Снится, как она кричит подо мной, а потом надо мной, а потом со мной вместе. Снится, как она просит не останавливаться, и я не останавливаюсь. Снится, как она просит остановится, но я не останавливаюсь. Нет. Это не она просит. Это кто–то другой, но я никак не могу вспомнить. Она что–то кричит. – Стой! Тормози!!! Глеб, остановись!!! Крики, крики, крики. Но кто кричит я не помню, не помню, не помню. Слышу громкий скрежещущий звук. Визг тормозов. А затем меня снова накрывает темнота. Густая, чёрная, непроглядная. Как мазут, или чёрная краска, я не знаю, как правильно её описать. Я ничего не вижу. Вместе с темнотой наступает тишина. Оглушающе–звенящая. Зловещая. Почему я считаю её зловещей? Я не помню. – Глеб! – громкий женский голос прорывается сквозь эту тишину, и я открываю глаза. Но темнота никуда не исчезает. Сонным мозгом я понимаю, что запутался в одеяле с головой и рывком скидываю его с себя. Пытаюсь сфокусировать взгляд, и нахожу лицо, которое по–прежнему не вызывает во мне никаких отголосков и откликов. – Глеб. Где ты был? – она злится и нервничает. Сжимает пальцы и разжимает их так, что хрустят костяшки. – Анжела, я был там, где я был. Снова накрываюсь с головой и закрываю глаза, в надежде провалиться в сон. Но её голос опять мешает: – Глеб! Я ухожу на репетицию нашего танца. Ты помнишь, что твоя встреча с хореографом на следующей неделе? – Помню, – бормочу я. – Я записала адрес в твой ежедневник. Её голос становится размытым – действие снотворного ещё не прошло. Я тихо ответил: «Хорошо», и перевернулся набок, в надежде, что она оставит меня, но, похоже, у неё свои планы на это счёт. Чувствую, как матрас прогибается, когда она садится рядом. – Глеб, – тихо говорит она, – Ты в порядке? – Да, Анжела, – устало отвечаю я из–под одеяла, – Я просто хочу спать. – Где ты был? – допытывается она чуть мягче. – Просто гулял. – Один? – удивление в её голосе заставляет меня ухмыльнуться в подушку. – Да, один. – Ты не передумал? – неуверенно спрашивает она. Я вздыхаю. Переворачиваюсь на спину и откидываю одеяло. Приподнявшись на локте, я внимательно смотрю на неё, пытаясь её вспомнить, но как обычно мне это не удаётся. – Нет, я не передумал. Иди на репетицию. Она устало улыбается и проводит рукой по моим спутанным волосам. Потом наклоняется и коротко целует меня в губы. Всё это – её прикосновения, её поцелуй – всё чужое. Не знакомое. Я этого не помню. Я не помню её. Я не знаю, кто она такая. Я хотел бы, правда хотел её вспомнить, но не могу. Просто белый лист в голове. Или чёрный, смотря с какой стороны посмотреть. Всё, что связано с именами Глеб и Анжела – просто пустой лист. Я не помню её. Я не помню нас. Я не помню этот дом. Я ничего не помню. Но я помню её, девушку из гостиничного номера. Это странно, но мне хочется, чтобы она была здесь. Чтобы она погладила меня по голове и запустила свои пальцы мне в волосы. Я помню, что это было идеально. Мне хочется, чтобы её губы коснулись моих губ. Это тоже было идеально. Единственное, чего я не хочу, это чтобы она, как Анжела, поднялась и медленным шагом вышла из спальни, а потом и из дома. ГЛАВА 3 Died last night in my dreams All the machines Had been disconnected Time was thrown at the wind And all of my friends Had been disaffected Adam Lambert «Ghost town» Кабинет психолога оформлен в светло–зелёных тонах. Я в снова и снова разглядываю фотографию, которая стоит на столе – украдкой, надеясь, что моё пристальное внимание к лицам на снимке не так очевидно. Они должны быть мне знакомыми, но я их не узнаю. То есть, я знаю, что на снимке изображён я в десятилетнем возрасте и мои родители, но я их не помню. И я знаю, что эта фотография стоит здесь от визита к визиту специально – тонкий психологический приём. – Глеб, как ваши дела? – спрашивает меня мужчина, вальяжно раскинувшись на широком кожаном кресле. Он полностью повторяет мою позу – пальцы в замке на животе, ноги скрещены в лодыжках и вытянуты прямо. Я ловлю его взгляд и ровным голосом отвечаю: – Как обычно. – Как подготовка к свадьбе? Это очень важное событие в жизни и, обычно, бывает только раз. Я вскидываю бровь и смотрю на него с любопытством. – Обычно? – Естественно, бывают исключения, – он мягко улыбается. – Всем занимается Анжела, – вздыхаю я, переводя взгляд в окно. – Как ваши отношения? Есть какие–то сдвиги? Воспоминания, быть может. – Нет, ничего нет. Всё, как обычно. – Вас это расстраивает? – Нет, – безразлично отвечаю я. – Вас не расстраивает то, что вы ничего не помните? – его голос звучит удивлённо, но я распознаю в интонациях фальшь. Он просто хочет вытянуть из меня хоть что–то. Какие–то эмоции, быть может.