* * * Итак, вот он — момент истины. Ради этого я рисковал работой и свободой, ради этого я приоткрыл дверь в мир наемников, подставляя себя и свою семью под удар. Но черт возьми, Гриша был моим другом, первым и наверняка последним. В этом проклятом мире, где ничего не ценится выше денег и статуса, он был единственным по-настоящему искренним человеком из всех, кого я знал. Я сжал в пальцах чип и аккуратно вставил его в разъем на шее. Код, приведенный в порядок Крисси, быстро загрузился на мой молекулярный диск. Просмотр последних мгновений из жизни Гриши требовал полной концентрации внимания, так что я перешел в режим углубленного просмотра — так видео включится не в привычном миниатюрном окне, а полностью покроет мое поле зрения. Интерфейс отключился, левая оптика потухла, правая линза тоже отрубилась. Слуховые импланты ушли в перезагрузку. Я закрыл оба глаза и прикрыл веки ладонью. Сел на диван, ожидая, пока операционная система подгрузит последние файлы и начнет показ видео на оптику. Наконец, оптика заработала. Программный код заполнил видимое пространство, меня окружили числа, команды и строчки. Спустя пару секунд внезапно раздалась вспышка выстрела, в ушах загрохотал автомат. Я смотрел из глаз умершего друга на перестрелку в мегабашне. Голова закружилась, я словно сел в капсулу виртуальной реальности, но не мог управлять персонажем, только наблюдать от первого лица. Гриша бежал вперед, стреляя по бандиту с гранатометом. Вспышка, еще одна, и ублюдок свалился с простреленной грудью. В коридоре показались три врага, и все они одновременно открыли огонь. Мир замедлился — ускоритель рефлексов сработал. Гриша прыгнул в бок и выпустил несколько пуль прямо в полете, медленно плывя в воздухе. Я увидел картечные дробинки, проносящиеся мимо моей, а точнее мимо гришиной головы. Увидел, как пули впиваются в стены, выбивая бетонную крошку. А затем ускоритель ушел в кулдаун. Гриша тут же свалился на пол, а вместе с ним упали и его враги. Но Гриша встал, а они — нет. Их кровь растекалась лужами по трещинам в напольной плитке. Мой друг обернулся и увидел… меня. Из его глаз я смотрел на самого себя. Хромающего, зажмурившегося, со здоровенным штурмовым револьвером в руке. Я помню тот момент — за пару минут до этого меня поразило электроимпульсной гранатой, и нам пришлось разделиться. Я мысленно заставил видео идти в ускоренном темпе. Коридор, беготня, выстрелы, спуск по лестнице, и вот уже мы вместе ехали в машине. Разговаривали. Я заново пережил наш диалог, повторенный слово в слово. «Знаешь…» — повторил Гриша. Его слова отдавались эхом в моей голове. — «Мне хочется быть другим человеком. Забыть, кто я такой на самом деле. Притвориться, что никого и никогда не убивал. Отвлечься». Я вновь испытал стыд за то, что заставил своего лучшего друга поверить в мою ложь. «Планы на сегодня не изменились?» — задал я вопрос. Гриша повернул голову и посмотрел на меня. Я увидел себя за рулем — сосредоточенного и напряженного, с сигаретой в губах, в помятой и пыльной одежде после перестрелки в Квартале. «Нет», — Гриша смачно выругался. — «Нажрусь, закадрю кого-нибудь и поеду отвисать домой. Ты разберись завтра с этим должником сам, я попозже подъеду. Нормально?» Гриша вышел из машины и посмотрел, как я уезжаю на ней дальше по проспекту. Поднялся по лестнице до станции надземного метро. Приложил ладонь к терминалу на турникете, деньги списались, и Гриша смог пройти дальше. Он долго сидел на лавочке в полном одиночестве. Люди приходили и уходили, грузились в поезда и выходили из них, но никто не задерживался на станции. Гриша смотрел в пол и нервно тер руки. Достал вейп, подымил им. Потом встал, вытащил из мусорки бутылку, схватился за горлышко и, громко выругавшись, закинул ее за забор. Она разбилась где-то вдали о рельсы. Приехал поезд, он сел в него, нашел свободное место и воткнулся между людьми. Перед ним сияло табло со всеми линиями нового московского метро. Монорельсами был исполосован весь город, и ни одна ветка не уходила под землю — в Новой Москве поезда ходили только поверху. На сенсорном информационном стенде мигала точка, несущаяся по зеленой ветке. Гриша закрыл глаза, видео в моей оптике тоже перешло в полную черноту. Он быстро уснул, и кибердека записала даже сон, про который он наверняка забыл. В поезде Грише снился кошмар. Мегабашня горела посреди африканской саванны. Мимо проходил носорог — заметив Гришу, тот фыркнул горячим паром и, выбив землю копытом, помчался вперед. Гриша поднял пулемет и изрешетил тушу животного. Кровавые фонтаны из убитого носорога быстро заполнили пустыню, акации и пальмы вспыхнули огнем. Мегабашня разрушалась, и с нее сыпались люди, как муравьи из перевернутой банки. Солнечный диск разрастался, заполняя багровое небо. Кровь наполнила саванну, словно чашу, и Гриша оказался в кипящем красном море. Тяжелый экзоскелет потащил его на дно. Под толщей воды он увидел мертвых китов, всплывающих кверху брюхом. В рыболовных сетях запутались чернокожие аборигены. Гриша выдернул рог из носа убитого носорога, подплыл к сетям и попытался их разрезать, но острый рог рассыпался в его руках. Он поднял взгляд и увидел, что все африканцы уже мертвы — у всех были прострелены головы. Гриша стал задыхаться от нехватки воздуха и тут же проснулся. Он снова увидел перед собой табло московского метро. Точка горела уже в другом месте — через почти десять станций вперед. Гриша встал, выскочил из поезда, перешел по лестнице на другую ветку и сел на четвертом диаметре. Дальше — только в клуб. После этого данные шли в поврежденном виде. Картинку резало цифровыми помехами, события резко сменяли друг друга. Либо хакер плохо отработала деньги, либо наоборот мастерски связала то немногое, что оставалось на диске. Гриша оказался в панк-клубе «ОМСК». Десятки пьяных лиц, дерущиеся друг с другом панки в кожанках, бас-гитары ушли в лютый дисторшн. Гриша вмазал одному по лицу, отхватил сам. Крики, смех, еще несколько ударов кому-то по рылу. Снова цифровой скачок. Гриша уже стоял на улице, шатался пьяный, курил настоящие сигареты попеременно с вейпом и смеялся, когда один из его вечерних приятелей заблевал асфальт. Вместе они завалились обратно в клуб, Гриша сел у барной стойки — неожиданно прилично выглядящей — и постучал по столешнице. Ему налили что-то в стакан, и Гриша подвинул тару поближе к вызывающе одетой девушке: глубокое декольте почти полностью обнажало грудь, из-под ткани виднелись границы ореолов сосков. Девушка поправила каре и с нескрываемым удовольствием приняла выпивку от Гриши. Он погладил ее по коленям, провел ладонью выше, задрав пальцами красную латексную мини-юбку. «Светлана», — прошептала она ему на ухо. Его слуховой имплант заглушил музыку в зале, Гриша слышал только голос девушки. — «Света. А ты — Гриша?» «Да. Знаешь обо мне?» Она улыбнулась ему, отпила от стакана, спрыгнула со стула и поманила Гришу за собой. Вместе они вышли из панк-клуба, она вручила ему ключи от машины, он сел за руль, и они поехали к нему домой. Гриша пролетел по пустынным ночным перекресткам, он мчался по магистрали мимо радаров, собирая полный набор штрафов за превышение скорости. Девушка визжала от удовольствия и переполняющего жилы адреналина, высунувшись в окно. Подъезд, быстрый подъем на лифте и поцелуи в кабине. Пара завалилась на квартиру Гриши, он быстро уложил ее на диван и нежно укусил за плечо. Стянул с нее одежду, прильнул к ее груди. Я не знал, как быть дальше. Мне не хотелось настолько глубоко лезть в личную жизнь Гриши, но эта девушка была с ним в последние часы его жизни. Кто знает, что могло случиться? Может, мне нужно перемотать дальше? Незнакомка сама разрешила мою дилемму — она оттолкнула Гришу ладонью и умчалась в ванную комнату в одних трусиках. Света сняла с вешалки свою сумочку — та была заметно больше тех, что сейчас принято носить с собой. И попросила его отключить слуховой имплант. «Дай мне минутку. Всего минутку, а взамен я подарю тебе кое-что от себя…» Гриша растянулся на подушках, прикрыл глаза и заставил слуховой имплант перейти в режим минимальной громкости. Беспрерывный гул гитар, криков и прочих шумов после бурного вечера затих. У него дико гудела голова. Зря он доверился этой девушке. Занизив громкость, он не услышал, как она подкралась к нему сзади. Вдруг, будто бы изнутри головы раздался хруст. Гриша закричал от боли — свалился с дивана, встал на колени и увидел над собой обнаженную девушку. На ее лице отразился испуг, по щекам текли слезы, растекалась розовая тушь. А в руке она держала молоток с окровавленный бойком и прилипшими к нему волосами. Оптику Гриши залило красным. Он пошатнулся, пощупал пальцами рану на голове и грохнулся спиной на пол. Девушка подбежала к Грише, села ему на грудь. Он протянул ладонь к ее лицу, погладил ее скулы, заляпав щеки кровью. Она замахнулась молотком. Сработал ускоритель рефлексов, и Гриша наблюдал за тем, как боек медленно опустился к его лицу, а затем с гулким звуком ударился о его череп. Ускоритель отключился, девушка замахнулась еще раз и ударила вновь. А потом выронила инструмент и заревела. Убежала куда-то прочь и вскоре вернулась с кухонным ножом. Гриша попытался поднять руку, но «альтеры» отказывали, неестественно выворачиваясь. Похоже, первый удар молотком был решающим, и ей удалось повредить его мозг. Гриша больше не мог сопротивляться. Девушке оставалось только добить его, но ей, очевидно, не хватало смелости и опыта. Она полоснула лезвием по его горлу, несколько раз ударила по груди и животу, пыталась проткнуть ребра, чтобы достать до сердца, но у нее не получалось быстро лишить Гришу жизни. «Извини, пожалуйста, прости, прости!» — стонала она сквозь рыдания. Ее голос Гриша слышал уже на границе сознания. Девушка продолжала полосовать его ножом и вонзала острие в живот под разными углами. Непонятно, как умер Гриша — может, ей удалось достать до сердца. А может, эти издевательства кончились тем, что Гриша умер от потери крови. В любом случае, ему было невыносимо больно. Глава 12 Я вытащил чип из шеи и спрятал его в карман. Половина дела сделана — я знаю, кто его убил. Осталось только найти эту дрянь и пустить пулю ей в голову. Пока оптика перезагружалась, а интерфейс переходил в стандартный режим, я сидел с закрытыми глазами и размышлял об увиденном. Да, я знаю имя и лицо убийцы, но не знаю мотивов. Они не ссорились, им нечего было делить — похоже, Гриша вообще видел ее впервые. Так за что же она его убила? Можно было бы подумать, что она — просто маньячка, цепляет мужчин в клубах, а потом режет им глотки и пробивает черепа в их же квартирах. Но нет. Она действовала слишком неаккуратно и неумело, навряд ли она убивала до этого. Может, Гришу кто-то заказал? На наемницу эта девчонка тоже не похожа. Если бы она не застала пьяного и доверчивого Гришу врасплох, он точно смог бы отбиться. Может, месть? Да, мы много кому перешли дорогу за три года работы в банке, но нельзя сказать, что мы разрушали человеческие судьбы — как правило, мы приходили к тем, кто уже и так лишился всего. Мы лишь выносили вещи с тонущих кораблей. У крошечного процента должников оставались деньги, чтобы заказать нас, но ни у одного из тех должников не было нужных связей и авторитета, чтобы выйти на исполнителей. Да и в конце концов, зачем вообще мстить нам, рядовым коллекторам? Если и мстить, то сразу банку. Получается, это было все же случайное знакомство? Мое сердце сжалось от новой догадки. Может, убив его, кто-то пытался достать до меня? Поквитаться со мной за грехи из времен, когда я зарабатывал, копошась в грязи и проливая кровь. Гриша вполне мог проговориться по пьяни обо мне и своей дружбе со мной, и в тот же вечер его могли убить за это. Нет. Это уже не теории, а просто мнительность. Навряд ли убийство связано с моим прошлым. Скорее уж, дело было в его прошлой работе — он тоже наворотил дел, явно не меньше меня. Но кто стал бы его искать? Африканские партизаны? Чушь. Оптика загрузилась, интерфейс включился. Операционная система поприветствовала меня короткой дружелюбной мелодией. — Посмотрел? — спросила Крисси, усевшись на пуфик напротив, и отхлебнула колы из банки. — Как тебе, классно я код сшила? — Нормально, — небрежно ответил я. Мне не нравилось ее самодовольство. Впрочем, сегодня меня раздражали вообще все люди вокруг. — Я узнал все, что мне было нужно. — Ну… — задумчиво протянула она. — Знаешь, диск подпортился, код уже разрушался, так что под конец некоторые воспоминания стерло и перемешало. Я постаралась восстановить логик… — Да, да, я понял. — я грубо остановил ее, махнув ладонью. Встал с дивана, подошел к хакерской капсуле и забрал коробку с молекулярным диском. Она наблюдала за мной, явно оскорбленная. Перед лестницей, ведущей наверх, я остановился, взглянул на нее. И выдохнул. — Ты хорошо поработала, но мне некогда выслушивать подробности. Я получил наводку, надо идти дальше. — Все нормально, — она пожала плечами. — Но больше не груби мне. Я улыбнулся. Смешная девочка, очень опасная хакерша. Если не сбавит гонору, ее жизнь закончится очень печально. Хакеры думают, что сидят в безопасности вдали от злых наемников, решал и корпоратов, но пистолет намного ближе к их виску, чем они привыкли думать. — Навряд ли мы еще увидимся, — ответил я и молча ушел. * * * Когда я вышел из книжного и сел в машину, на внутренних часах уже показывало девять вечера. «ВСБ Анализ» работал круглосуточно, так что первым делом я решил съездить туда и вернуть диск на место. Так я и сделал. Без проблем зашел внутрь, кивнул охраннику, посетил архив, нашел нужную полку, поставил пластиковый контейнер в паз и налепил обратно наклейку-идентификатор. Дело сделано. По записям с камер видеонаблюдения легко узнать, в какое время я посещал «Анализ», какой диск похитил из архива и когда его вернул. Но я не думаю, что эти записи будут отсматривать — незачем. Диск на месте, никто, наверное, и не заметит, что я позаимствовал на день собственность компании. Стрелка внутренних часов клонилась к десяти. Длинный выдался день: утром я допрашивал хакера, потом работал на решалу, а вечером сидел в хакерспейсе и смотрел воспоминания мертвого человека. Ночь я, похоже, проведу не дома — все равно не смогу уснуть, пока не докопаюсь до правды. Так что я поехал в клуб «ОМСК», где Гриша познакомился со Светой. Переодеваться я не стал. Буду светить коллекторской формой и злить панков. Пока ехал, вспоминал увиденное с чипа памяти. Меня преследовали сумбурные мысли и картины кошмаров, что мучили Гришу по ночам. С каждой секундой я все сильнее и сильнее накручивал себя, злился и закипал. Я врал ему. Врал и ничего не знал, а потому — не мог помочь… Если бы я только знал о его кошмарах, его боли, я бы попытался сделать… что-нибудь. И он, возможно, не умер бы такой глупой смертью. Я всегда относился к нему как к младшему брату, слегка наивному и глупому, его выходки и молодежный протест я воспринимал, как ребячество. Но он просто пытался уйти от своих демонов. Я этого не понимал. Мы росли вместе, играли и шутили. Я вспоминал наши последние детские шалости — как мы скатывались на горке и пытались скинуть друг друга с кучи снега. Мы мечтали о будущем, представляли себя разработчиками игр или учеными, художниками. Жизнь по итогу завела нас в трясину. Хотя, может, мы сами виноваты? Никто не заставлял нас стать убийцами — это был наш выбор. Мы мечтали быть кем угодно, но не теми, кем в итоге стали. К одиннадцати я уже был у клуба. Запарковал машину на гигантской стоянке у торгового центра, накинул куртку, спрятал револьвер под кресло и взял с собой электропистолет — в клубе могут и по лицу двинуть, но убивать я никого не планировал. А вот подраться было бы неплохо. Мне хотелось выплеснуть злобу на парочке увальней и сломать кому-нибудь пару костей. Если меня изобьют, это тоже будет неплохо. Может, от физической боли меня попустит немного. Я был на взводе, возвращаться домой в таком состоянии нельзя. «ОМСК» располагался в подвале многоэтажки на Арбате. На этой улице вечно кипела жизнь — днем и ночью, зимой и летом. Голографические проекции толстяков заманивали в рестораны, из клубов и пабов валила музыка, на мостовой в лужах оттаявшего снега лежали пьяницы. Проститутки зазывали прохожих зайти в бордель. Я огибал людей, протискивался сквозь толпу, и в нужном месте свернул на тесную улочку под сводом арки, на которой стояли фигуры средневековых рыцарей. Я шел по следам пустых бутылок, пачек из-под «Клея», у стен стояли типичные московские панки: очки с разноцветными стеклами, патчи несуществующих интернет-войск, серьги, кожанки с матершиной на спинах и высокие цветастые хаеры на головах. Одни смотрели на меня с шутливой издевкой, другие — с презрением. Наконец, я нашел нужный клуб. «ОМСК» никто не охранял, не было тут ни вышибал, ни фейсконтроля. — Эй, куколд! — крикнули мне сзади. — Ты че тут делаешь? Это клуб для крутых.