В принципе, после сдачи шкур Гринбергу позволить себе новое оружие парни могли. Вот только шкуры еще нужно дотащить до склада. А с этим возникли проблемы. Литвин поднялся с постели и отложил инструкцию. Рана еще беспокоила, поэтому он поморщился, неудачно повернувшись. У Шендра с ранением все было проще — рану почистили, и она уже почти затянулась. Все-таки современная медицина творила чудеса. Только подумать — всего лет 50 назад с такими ранами, как у них обоих, в больнице пришлось бы провести несколько месяцев, да и после выписки ранения бы напоминали о себе. А сейчас уже через пару дней от ран не останется даже шрамов. И ведь это еще далеко не передовые технологии. Откуда им взяться на Хрусте? В больнице стояли древние медицинские станции и использовались давно уже устаревшие поколения нанитов. Тем не менее, все это еще было в ходу, а главное — помогало. Литвин поднялся с кровати и влез в больничные тапочки. — Я в столовку. Тебе что-то надо? — спросил он у Шендра. — Не… — буркнул Шендр. Литвин, стараясь не побеспокоить собственную рану, двинулся на выход из палаты. Все-таки как же хорошо, когда у тебя есть деньги — заплатили за лечение, подбросили лечащему врачу пару сотен, и вуаля — они в палате одни. Удобно и комфортно, не хуже чем в гостинице Кэса. Жрачка, правда, отвратная, но это еще терпимо, по сравнению с сухпайками или той баландой, что дают в столовой колонистов. Однако планам Литвина не суждено было воплотиться в жизнь. Когда до двери, ведущей в коридор, оставалось всего пару метров, она распахнулась, и на пороге возник человек. Он был лысым, как коленка, без бровей, без каких либо признаков растительности на лице, коренаст и широкоплеч. Литвин уже привык, что так выглядит только один его знакомый — Мик, хотя и знал, что подобной внешностью обладают абсолютно все клоны. Гость был одет в стандартный комбез, который выдают после возрождения, никаких предметов, которые бы позволили идентифицировать его, как Мика, Литвин тоже не заметил. Поэтому и не спешил радоваться прибытию друга. Хрен его знает, кто это такой. — Я ‒ Кийко, — заявил гость, — собирайтесь, надо срочно уходить. — Чего? — не понял Литвин, а Шендр, делавший вид, что дремает на своей койке, распахнул глаза, рассматривая посетителя. — Говорю, уходить надо, — повторил «Кийко», — мы спалились. — «Мы» ‒ это кто? — поинтересовался Шендр. — «Мы» — это он, — ответил «Кийко», ткнув пальцем в Литвина, — мары знают, что их груз отжала группа, в которую входит лучник. И нас уже ищут. — Да как? Откуда? — удивился Литвин. — Ты возле оазиса из трупа стрелы вытащил? — хмуро поинтересовался гость, — ну вот, так и узнали. — И что? — переспросил Литвин. — Это была засада. Сами полезли и сами получили. Груз тут при чем? — Нашелся среди них умник, который сравнил раны у «конвойных» и «засадников», — пояснил «Кийко», — короче, это уже не важно. Мары в любой момент за наши головы могут назначить награду и нас тогда из Речного другие колонисты вытащат. Надо бежать отсюда! — Так…подожди-подожди, — замахал руками Шендр, — ты откуда это знаешь, и вообще, почему ты в клон-теле? «Кийко» вздохнул. — Если коротко — нас с Миком мары гоняли несколько дней по «Туманке». Меня поймали. Начали пытать, и… — Твою мать! Ты что, рассказал им, где пещера? — воскликнул Литвин. — Спокойно, ты бы на его месте тоже рассказал, — попытался успокоить его Шендр и обратился к Кийко, — они уже распотрошили наш тайник? — Нет, — отрицательно покачал головой Кийко, — их главный решил сам идти к тайнику. Не знаю почему, может, не доверяет другим, может, хочет сам выслужиться, но они еще точно не дошли. — И сколько у нас есть времени? — Не знаю. Я умер пять часов назад, — ответил Кийко, — мары, думаю, дойдут до пещеры к вечеру. Либо вообще утром… — Погоди-погоди, а умер-то ты как? — перебил его Шендр. — И где Мик? Вы что, на маров попытались напасть? — Нет. Я был ранен и маров мы бы не догнали. Меня прикончил Мик, чтобы я быстро попал в город и предупредил вас. Короче, хватит разговоров — надо валить из города срочно! По пути все расскажу. — А тайник? А мары? — не унимался Литвин. — Мы что, отдадим им все трофеи? Там ведь шкур еще куча… — Можем попытаться встретить их, — предложил Шендр и обратился к Кийко, — маров много? — Дюжина, как минимум, — ответил тот. — Плохо… — вздохнул Шендр. — Еще и вооружены, наверное, как положено… — Я тебе более того скажу, — ответил ему Кийко, — и оружие у них не чета нашему, и броня солидная. — Черт… — Так, хватит рассусоливать! С марами и пещерой потом думать будем — надо валить из города. — Да с чего ты вообще взял, что мары за наши головы награду предложат? — спросил Литвин. — С того, что уже идет самая настоящая война. Я тут пока к вам добирался через город — успел наслушаться. Поодиночке уже никто не ходит, группы колонистов бьют маров, мары стреляют колонистов. Мать подняла вояк, мол, что-то подозрительно много колонистов умирает в последнее время вокруг Речного. Насколько понял, вояки уже патрулируют окрестности. — Ну, хоть что-то делают, — ухмыльнулся Литвин, — не все ведь задницы в казарме протирать. — Ты не понимаешь, что ли? — вздохнул Кийко. — Если мары назначат награду за наши головы — эти патрули станут для нас самой настоящей проблемой. — Да с чего ты… — начал было Литвин, но Кийко его перебил. — В городе уже бытует слух, что мары объявили перемирие на два дня. Как думаешь, зачем? — Без понятия. — Они наверняка предложили крупным отрядам колонистов нас найти и сдать марам. Литвин открыл было рот, чтобы что-то возразить или сказать, но Шендр его перебил. Он с кряхтеньем сел на своей койке и заявил: — Надо уходить. Пошли, вещички заберем свои. Они вышли из палаты и двинулись по длинному коридору, ведущему к лестнице, которая в свою очередь спускалась в вестибюль. Едва они дошли до перил, Шендр, который шел первым, резко затормозил. — Ты чего? — спросил Литвин. — Тихо… — …друзей проведать, — вещал снизу незнакомый голос, — да вот не знаем, в какой палате лежат. — Вообще-то, у нас часы посещений на двери висят, — послышался сварливый голос дежурной медсестры, — и по одному, максимум двое посетителей. А вас пятеро приперлось. Шендр осторожно выглянул из-за угла. Возле стойки толклось пятеро мужиков, грязных и пыльных, словно бы только из рейда вернулись. Все пятеро были вооружены и оружие держали наготове. — По наши души, готов поклясться, — обернувшись к Литвину и Кийко, прошептал Шендр. — Да ладно тебе, мать, — меж тем разговор в вестибюле продолжился, — вот, держи за хлопоты. Так в какой палате наших найти? — В шестой, — ответила медсестра. Мужик, с ней говоривший, тут же развернулся к своим, и коротко кивнул на лестницу. — Твою мать! — прошептал Литвин. — Шестая — это наша! — Я же говорил, — буркнул Кийко, — делать теперь что? Шендр, никому и ничего не говоря, тут же распахнул ближайшую дверь, с циферкой 2. — Сюда! Все трое тут же заскочили внутрь. Внутри, к счастью, никого не оказалось. Литвин и Кийко замерли, напряженно глядя на Шендра, прижавшегося ухом к двери. — Прошли мимо, — заявил Шендр спустя пару минут. — И что? Дальше-то что делаем? — спросил Литвин. Они огляделись. Комната оказалась не палатой, а каким-то вспомогательным помещением. Возле входной двери висела пара белых халатов, стоял стол в центре (напоминающий операционный), пара каталок под стенкой, странные девайсы под другой стеной, очень напоминающие стоматологическое оборудование, да два окна на третьей стене. Вот и все. — Переждем, может, решат, что мы уже сбежали, — сказал Кийко. — Вряд ли, — покачал головой Шендр, — если и решат, что мы сбежали, на всякий случай перевернут всю больницу, потом начнут искать в городе. — Так может, прорвемся? — Литвин указал на ОСЗ, висящий в чехле на поясе Кийко. — Чтобы за нас еще и Мать награду назначила? — прошипел Кийко. — Нет уж!