— Не факт, — раздраженно ответил Строгов. — Мы в зоне действия форта. У меня открыта карта. Я на ней всех нас вижу, кто в группе, — ответил я. — Метка Кузьмы не двигается, вокруг него два десятка отметок. Они его достали. — Как ты… — начал было Строгов, а затем грязно выругался. — До форта далеко? — спросил он, спустя пару секунд. — Нет, уже рукой подать, — ответил я, — доберемся туда, а затем я на гравицикле слетаю к Кузьме. — Зачем? — вздохнул Литвин. — Ты ж сам сказал, что ему конец. — Нужны данные с чипа, — пояснил я. — Вернемся в Речной с аудитором и всех восстановим. И Кузьму, и Мундалабая, и Шендра. — Если выживем, — ответил Литвин. — Выживем, — зло бросил Строгов, — у нас другого выхода нет. Хоть один из нас да выживет. Ладно, двинули к форту. Подлетел гравицикл, Анна попыталась спрыгнуть с него и стянуть Толяныча, но Строгов остановил ее. — Поздно, девочка. — Что? — не поняла она. — Кузьма погиб…Слепни его догнали. — Как? Но… — на ее глазах тут же выступили слезы. — Это еще не конец, — подбодрил ее Строгов, — сделаем дело и всех в клон-центре поднимем. Она молча кивнула. Теперь в глазах стояли не слезы, а решимость. До форта нам пришлось добираться добрых три часа. Однако мы все же добрались. Я периодически открывал и проверял карту — никаких тварей в непосредственной близости от нас не наблюдалось. А та стая, настигшая Кузьму, уже двинулась на восток. Интересный момент — волки на карте не отображаются, мары тоже, как и другие колонисты. Только те, кто в моей группе. А почему тогда я вижу на карте Слепней, тех самых тварей? Что в них особенного? Очередной вопрос, ответ на который предстоит искать, и не факт, что хоть когда-нибудь его удастся найти. Глава 11 В погоню за головой Я окончательно успокоился лишь тогда, когда все поднялись на террасу моего форта. Даже нет, не так: лишь когда все скрылись за его дверями, а сам я шагнул внутрь, когда за мной плавно опустились двери, я почувствовал себя в полной безопасности. Мои компаньоны, которые попали в форт впервые и которым я прописал гостевой доступ, оглядывались, рассматривали небольшое помещение. А вот Кийко и Литвин здесь уже были и для них с последнего посещения ничего не изменилось. Поэтому они проявили интерес только к кофеварке и автоматической кухне. — Отличный форт, — заявил Строгов, — новенький. Относительно, конечно. Но главное — явно «арматеховский». Тут есть куча примочек, которых я не видал в фортах скаутов других корпораций, так что, Мик, считай, что тебе сказочно повезло. — Да я так и считаю! — кивнул я. — Прямо джекпот сорвал. — Все оборудование успел проверить? В базе данных поковырялся? А с оружием тут как? Что-то толковое успел нарыть? — засыпал меня вопросами Строгов. — Я очень извиняюсь, — вмешался в разговор Толяныч, не дав мне ничего ответить, — а есть здесь нечто вроде аптечки? — Пойдем, — спохватился я и повел его за собой к медстанции, — ложись на стол, сейчас я ее запущу. «Активация медицинской станции. Обнаружен новый пациент. Внимание! Пациент не идентифицируется как собственник форта или юнит «Арматеха»!» Я пропустил предупреждения, заставив аппарат начать сканирование «неизвестного, потенциально опасного организма», как Толяныча нарек аппарат. Всего через пять минут станция вынесла вердикт: у потенциально опасного организма серьезная рана ноги, стресс, потеря крови и прочее. По заверениям машины лечение должно было продлиться около 3 часов. И по прошествии этого времени Толяныч должен был стать как новенький. Я запустил программу, и станция тут же вогнала Толянычу лошадиную дозу различных препаратов, практически сразу отключивших его. — Так-с, ну что? — Строгов потер руки. — Я так понимаю, мы тут как минимум на 3 часа остаемся? — Хоть поспать можно по-человечески! — проворчал Кийко, забросив вещи на койку. — Эй, имей совесть! — возмутился Литвин. — Чего? — не понял Кийко. — Сразу койку занял! — ответил Литвин. — Так вон еще одна, — указал ему кивком Кийко, — или тебе принципиально эта нужна? — Да нет…я… — было видно, что Литвин смутился и молча отправился на указанное место. — А ты куда? — спросил Строгов у меня, шагавшего к выходу. — К трупу Кузьмы. Надо данные с чипа забрать… — Тогда я с тобой, — заявил Строгов. — Да я справляюсь, — попытался отбиться я. — Нет уж, — заявил Строгов, — напорешься на кого-нибудь, и что тогда? — Да на кого? Я же вижу все, как на экране. — Мало ли… — пожал плечами Строгов. — Вдруг кого-то этот твой радар не замечает? — Это вряд ли, — хмыкнул я. — Может и вряд ли, — легко согласился Строгов, — но проверять и рисковать мы не будем. Это не обсуждается. В его голосе проскочили нотки упрямства, и я понял — спорить бесполезно. Мы спустились на землю, запрыгнули на гравицикл и я аккуратно повел машину в нужном направлении, стараясь не набирать скорости. Летать по лесу среди деревьев — развлечение для дураков и самоубийц. Я, конечно, иногда туплю, но не настолько. Аккуратно петляя, стараясь выбирать менее заросшие участки леса, я гнал гравицикл параллельно дороге. Все-таки вылезать на нее я не решался — а ну, если там кто-то появится? В планы входило быстрое пересечение тракта. Так сказать, вынырнуть из Туманного леса и тут же нырнуть в дебри Тьмы. Если повезет — нас вообще не заметят. А даже если и заметят, о отреагировать не успеют. Сделаем большой круг, проскочим назад в «Туманку» где-нибудь выше. Да и вообще — наше появление должно будет сбить противника с толку, мы ведь должны стремиться из Тьмы свалить в «Туманку», а не наоборот. Короче говоря, некоторое время я попридержал гравицикл, снизил скорость, насколько это возможно, а заодно и шум. Пусть машина была негромкой, но все же услышать ее можно было издалека, а следовательно — подготовить достойную встречу. Наконец я и вовсе остановился, решив свериться с картой. Когда я открыл ее, то очень сильно удивился: блеклой метки Кузьмы (указывающей на то, что объект, скорее всего, уничтожен) не было. Вообще не было. Зато приблизительно в том месте, где метка должна была быть, появились три новые. И почему-то мне казалось, что я знаю, кого мы там встретим — слепней. Это что же, получается, вернулись за добычей? Или это новые, унюхали кровь и приперлись пировать? Тогда почему прошлый отряд ушел? Как всегда — куча вопросов и ни одного ответа. Ну да ладно, прибудем на место и там разберемся. Проблемы, так сказать, по мере поступления. Я прикинул, сколько приблизительно нам еще добираться до точки, и сориентировался, где именно мне нужно пересечь тракт. После этого кратко изложил суть своих открытий Строгову. Тот лишь хмыкнул. — День ото дня не легче! Полетели на место, но метров за сто глуши гравицикл — пешком будем добираться. Если это слепни, то даже если они нас услышат, думаю, будут заняты едой. Если же там кто-то другой…посмотрим. Намеченный путь мы проскочили без всяких проблем, быстро пересекли тракт и вновь нырнули в чащобу. Разве что в чащобу уже не «Туманки», а Тьмы. Я сбросил скорость и снова сверился с картой — все правильно, до точки, где теперь были метки неизвестных целей, всего ничего. Я остановил машину, аккуратно опустил ее на землю и мы со Строговым не спеша, разойдясь метров на двадцать друг от друга, подбирались к месту назначения. Я первым обнаружил нужное нам место и тихонько похлопал по микрофону гарнитуры. Даже сквозь ветки, на которых лежал снег, я смог различить Строгова, моментально замершего и пытавшегося обнаружить противника. Я указал ему направление, он отследил его и кивнул — тоже заметил. Хорошо. Благодаря оптике я прекрасно смог разглядеть, с кем нам предстоит иметь дело: возле тела мертвеца на корточках сидело три существа. Одно обгладывало ногу, второе оторванную руку, а третье что-то активно ковыряло в грудной клетке покойника. Тело я опознал моментально — это точно был Кузьма. Ошибиться я не мог никак — его штаны, обувь. Даже оружие лежит неподалеку. Твари тоже были опознаны — все те же слепни. Один из них сидел «лицом» ко мне, и я без труда разглядел наросты на месте глаз. Единственная странность, которая мне бросилась в глаза — одна из тварей (как раз сидевшая ко мне спиной) была словно бы в человеческой одежде. Нет, одеждой это оборванное тряпье назвать было нельзя. Но все же я был уверен — случайно влезть в тряпки слепень не смог бы. Это точно была либо футболка, либо рубашка, которая износилась давным-давно, обветшала под частыми дождями, порвалась о сучья и ветки. Но это однозначно была одежда, которую носит человек. Подобное наблюдение наводило на массу мыслей — даже в самых страшных кошмарах мне бы в голову не пришло ловить слепня и надевать на него обычную одежду. И даже в составе группы такое баловство казалось мне маловероятным. Ни мары, ни колонисты не будут так просто рисковать башкой ради развлечения и хохмы. Быть может, потом, когда все мы обрастем жирком, пойдут подобные приколы. Но не сейчас. Если подобный вариант отлетает, остается еще два. Первый подразумевал, что одежду существо могло как-то надеть само. Что я знаю о слепнях? Только то, что они идут на звук, чуют кровь, что они проворны и вроде как обитали намного восточнее этих мест. Вот в принципе и все. Поэтому исключать вероятность, что тварь все же могла надеть одежду, была. Может это и не животное, а нечто вроде предка человека (местный аналог разумной жизни, откуда бы он тут ни взялся). Может быть, существо как-то дошло до мысли, что оно мерзнет и одежда может помочь согреться. Поэтому когда твари загнали кого-то из маров или колонистов, начали им трапезничать, этот «умник», сидящий сейчас ко мне спиной, стянул одежку жертвы и напялил на себя. Но и этот вариант казался мне маловероятным. Если бы подобное было в привычках слепней, наверняка бы об этом знал Строгов и рассказал бы. А так, он явно сам видит подобное впервые. Я оглянулся на товарища — тот, как и я секунду назад, через оптику рассматривал противника, и я почему-то железно был уверен в том, что особое внимание он уделил именно «одетому» слепню. Не в пользу этой версии говорит еще один факт: если бы подобное поведение для слепней было нормой, то из добрых трех дюжин существ, встреченных нами ранее, хотя бы часть тоже была бы в обносках. Но нет, на них не было ничего подобного. Значит, остается последний, самый мерзкий и неприятный лично для меня вариант, как объяснение увиденному. Раньше слепень был человеком, а затем стал таким, каким я вижу его сейчас. Как он превратился, почему — это еще предстоит выяснить.