Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 60 из 117 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
* * * – А-а, доктор… Макдональд, не так ли? – Фредерик Дочерти приподнялся с кресла и махнул рукой на противоположный конец стола для переговоров. Снова крутой костюм, только на этот раз ярко-синяя рубашка с белым галстуком. – Садитесь, прошу. Ваш друг к нам присоединится? – Взглянул на меня. Я не шелохнулся: – У меня есть чем заняться. – Понимаю. Элис поставила на стол пластиковый пакет, потом села. Вытащила бутылку «Грауса», отвинтила крышку: – Хотите немного? – Ах-ха… – Откинулся на спинку кресла. – Позвольте догадаться – вы работали с Генри Форрестером, не так ли? Он очень верил в эмфатически-когнитивно-улучшающую силу кофеина и виски. Она плеснула немного в чашку с кофе: – Два года назад мы охотились за серийным убийцей. И я… я тогда обнаружила тело Генри в гостинице. Лицо Дочерти искривилось, как будто что-то острое вонзилось ему под кожу. – Он был очень хорошим человеком. Хорошим наставником. Когда я узнал, что он умер… – Вздохнул. – Наверное, для вас это было просто ужасно. Элис отхлебнула глоток приправленного виски кофе, сунула руку в сумку и достала письма Потрошителя, все шесть, исчерканные линиями маркера и кружками, сделанными красной шариковой ручкой. Положила на стол: – Я проанализировала форму и содержание, и мне кажется, что нам следует пересмотреть психологический портрет. Потрошитель… – Если вы хотите поговорить об этом, то могу сообщить, что я проделал весьма значительную работу с осиротевшими семьями. Она еще плеснула «Грауса» в чашку: – Использованные языковые средства, образность – все преувеличенно, непристойно, как будто он хотел, чтобы мы были там вместе с ним. Это совсем не совпадает с… – Этого не стоит стыдиться. Когда Генри умер, мне пришлось много месяцев разбираться со своими чувствами вместе со своим психотерапевтом. Мы были очень близки. Это… – …вроде заднего плана для психологического портрета, так что нам придется вернуться и… – …очень положительно повлияет на ваше эмоциональное здоровье. Оставил их наедине. 29 Еще одна коробка. Корявая надпись черным маркером, номер дела трижды перечеркнут и написан снова. Совсем не удивительно, что здесь почти ничего невозможно найти. Плюхнул ее на пол рядом с другими, полез в следующий за ней ряд. Полки поцарапаны, краска хлопьями отслаивается, металлический каркас в ржавчине. Все покрыто меховым одеялом пыли, маленькие облачка которой поднимались каждый раз, когда что-нибудь передвигали. Она светилась в полумраке, попадая в свет грязной флуоресцентной лампы. Констебль Симпсон почесался, жир на его животе завибрировал. Низенький, лысоватый, медленно продвигающийся в направлении пенсии. – А на самом деле вся проблема в системе подсчета голосов, так ведь? Следующий ряд был ненамного лучше. Неразборчивые номера, исправления, и почему нельзя хранить документы так, как надо? – Вы уверены, что это именно тот раздел? – Или возьмите, к примеру, Мэрилин, петь не может, а каждую неделю попадает, потому что люди думают, что это забавно. Я думаю, что Британия может найти другие таланты. – Симпсон, я сейчас посчитаю до пяти, а потом возьму вот эту трость и засуну ее в тебя так глубоко, что все подумают, что ты единорог, твою мать. Он прекратил чесаться, вытянул еще один ящик:
– Должно быть где-то здесь. Пьяницы из спецотдела расследований и из криминального все вверх дном перевернули, когда начинали расследование. Но у них нет системного подхода, вам так не кажется? Только запросы раздают как идиоты. Я поставил на пол еще один ящик, на посеревшем картоне были написаны два совершенно разных номера. – Как можно было устроить здесь такую помойку? – О нет, не надо так говорить, моя система работает прекрасно, благодарю покорно. Пару месяцев назад я взял больничный, и какой-то идиот назначил старшим этого маленького придурка Вильямсона. А когда я вернулся, все было вверх тормашками. – Открыл крышку коробки, покопался внутри. – Если позволяешь людям мотаться по архиву как сумасшедшим, то они быстро к этому привыкают. И пользуются этим. Несколько раз заходил сюда и своими глазами видел, как этот придурок Бригсток выбрасывал содержимое из ящиков, или Ратледж, или этот чертов психолог, или детектив-суперинтендант Найт с его любимой фразой «Когда вы приведете это место в порядок?». Никто ни за что не хочет отвечать. – Голос подпрыгнул на пол-октавы, он просипел, имитируя акцент уроженца Глазго: – «О, мне только кое-что проверить, я потом все уберу». Это что у нас, библиотека, мать его? В следующем ящике лежали нож и топор, оба в прозрачных пластиковых пакетах, с хлопьями засохшей крови на дне. – А что ты думаешь про кавер-версии? Хочешь быть известным – пиши свои собственные песни. Или это просто разрекламированное караоке. Еще один ящик, на этот раз совсем без номера. – И никому дела нет, так ведь? Ага, вот и он. – Шлепнул ящик мне под нос. – «Потрошитель, К – Н». – Набрал в рот воздуха и подул на крышку, вызвав небольшую пылевую бурю. – Я же говорил, что он где-то здесь… Я закашлялся, замахал руками: – О господи… – Я, конечно, мог это все привести в порядок. Просто начать с одного конца и переиндексировать, пока все не встанет на свои места, но зачем беспокоиться? На это многие годы уйдут. Придет май, я выйду на пенсию и уеду в солнечный Перт, играть в гольф и пить пиво. А тот несчастный придурок, который придет на мое место, пусть этим и занимается. Я открыл крышку. Ящик был забит пакетами для улик, бумагами и записными книжками. – Тут есть свободный стол, за которым можно поработать? * * * – Симпсон сказал, что вы здесь. – Хм? – Я поднял глаза и увидел Рону, прислонившуюся к металлическому шкафу, руки в карманах брюк. Рубашка расстегнута до линии бюстгальтера, по внутренней стороне воротника кольцо оранжево-серой грязи, на зеленой ткани жирное пятно. Пожала плечами: – Что-то особенное ищите? – Письма Потрошителя. Должны быть в этом ящике. Рона села на край стола, залезла в ящик. Вытащила пакет для улик. Внутри лежала скомканная бумажная салфетка в темно-коричневых пятнах давно засохшей крови. Она положила пакет на стол, снова стала копаться в ящике. – Послушайте, я насчет вечеринки, ничего срочного. Я… понимаете, я подумала, что было бы здорово отметить ваше освобождение. – Два раза весь ящик перерыл, и никаких следов. В списке улик они числятся, а здесь их нет… – Мы могли бы просто немного выпить, или еще что-нибудь? Может быть, в «Монахе и бочке»? Как в старые времена. А можно в баре гостиницы… – Гостиницы? – Ну да, в «Пайнмэнтл». Я откинулся на спинку стула, вытянул больную ногу: – Почему письма пропали из коробки с уликами? – Может быть, другая команда добралась сюда раньше? – Нет. Они бы это оформили. – Взял лист бумаги, на котором было записано все, что находилось в коробке. – У нас с Симпсоном около получаса ушло на то, чтобы найти эту хрень. Коробка вся была покрыта пылью, до нее годами никто не дотрагивался. И еще скальпель пропал. – Я сделал на стуле полный оборот и уставился на длинные мрачные ряды полок. – Письма пропали, и вся информация в центральной базе данных повреждена. А что, если кто-то следы заметает? Рона удивленно вздернула брови: – Вы думаете, что Потрошитель – один из наших? Был в этом какой-то смысл, не самый нормальный.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!