– Да ладно вам, пора уже повзрослеть. Никакая машина его не сбивала, просто кто-то выбил из него дерьмо по полной программе. – Я отложил в сторону свою трость. – Почему вы врали, Даррен? Кто вас так напугал, что вы сообщить боитесь о том, что с вами сделали? Он закусил нижнюю губу, здоровый глаз блестел в свете лампы. – Ничего не произошло… – Неужели? – Я стукнул тростью по столику, Даррен вздрогнул. – Вам из-за этого лицензия на оружие потребовалась? Мести захотелось? Сара вытащила мобильник: – Я звоню охране. Вы оба… – Нет! – Даррен схватил ее за руку. – Пожалуйста. Нет. Я… Я не хочу, чтобы скандал начался. Пожалуйста… Она посмотрела на него: – Вы уверены, что это то, что вам нужно? Он опустил глаза и снова стал щипать гипс на руке. – Можно стакан воды или еще чего-нибудь? Сара положила руку ему на плечо: – Конечно можно. – Бросила на меня злобный взгляд. – И больше никаких вопросов. * * * Даррен Уилкинсон облизал губы и моргнул, когда за ней с грохотом захлопнулась дверь. Судорожно вздохнул: – Я… никогда не хотел делать ей больно. Элис похлопала его по руке: – Вам нужно было… – Это просто… – Откашлялся. Снова посмотрел на кофейный столик. – Простите, сначала вы. – Нет. Что вы хотели сказать? – Джессика… Она была не такая… – Еще вздох. – Она хотела, чтобы я ее бил. – Впился ногтями в ткань гипса, вырвал оттуда кусочек белой материи. – Я не имею в виду – «она меня об этом просила», в женоненавистническом смысле. Она в буквальном смысле просила. Она в прямом смысле просила бить ее. Я хотел, чтобы мы были нормальной парой, за руки держались, гуляли в парке, но… – Он надул щеки и выдохнул. Вырвал из гипса еще кусочек ткани. Я пристально посмотрел на него: – А, так вот. Молчание. – Хорошо, Даррен. И что случилось потом? – В первый раз я подумал, что она хочет, чтобы я ее отшлепал. Ну, понимаете, просто для забавы. Я знаю, что это усиливает формирование гендерного стереотипа и мужскую доминацию, но она сказала, что не надо из-за этого сопли пускать. Она не хотела, чтобы я ее отшлепал, она хотела, чтобы я ее избил. – Ну и как вы, избили? Его глаз расширился от ужаса. – Нет, конечно, я ее не бил! Я не верю в физическое подчинение женщины и во всякую старомодную сексистскую чепуху… Но она не отставала, все приставала ко мне, а потом стала на меня бросаться и вопить мне в лицо… – Даррен отвернулся. – И я сделал это. Ударил ее, я не хотел, просто… И все произошло, она… – Кашлянул. – Вы понимаете. Элис побарабанила пальцами по столу: – И она сексуально возбудилась. – Иногда мне кажется, что она… путала жестокость с любовью. Как будто это было одно и то же. Так и пошло. Ей это было нужно… чтобы чувствовать себя желанной и ценимой, а я… – Он оскалился разбитым ртом. – А я себя ненавидел. Этому можно было найти сотни тысяч оправданий, вроде тех, которыми пользуются насильники, до смерти избивая свои ненаглядные половинки, но здесь было что-то новенькое. И пока он размазывал слезы по своему покрытому синяками лицу, я достал мобильник и показал Даррену фотографию, которую мне послала соседка Джессики, Лиз Торнтон: – Этого человека узнаете? Он пару раз моргнул, шмыгнул носом: – Это тот извращенец, который у них в мусорных баках копался, точно? Я однажды за ним погнался. Мы с Джессикой подходили к паркингу, а он у почтовых ящиков терся. Ну, вы понимаете, замки вскрывал или что-то вроде этого… Я крикнул, он бросился бежать, я за ним. – Вы заметили его лицо? Даррен покачал головой: – Темно было. Он забежал в лес, а я не стал за ним бежать, больно мне нужно ножом в живот в темноте получить. Или еще что-нибудь. Я спрятал телефон: – Так кто же вас избил? – Я не могу… – Глубокий вздох. – С лестницы упал. – И кто-то умудрился вам на живот ботинком наступить, пока вы падали? – Я откинулся на спинку стула и стал пристально смотреть на него, пока он снова не опустил глаза и снова не стал теребить гипс на руке. – Избили вас в четверг ночью. А в пятницу вы послали Джессике Макфи сообщение, в котором написали, что больше никогда не хотите ее видеть. Все совершенно очевидно. Он не поднимал головы. – Это был ее отец, не так ли? Раскольнику Макфи очень не нравилось, что какой-то безбожник из Данди его дочурку перепахивает. Даррен поднял голову, раскрыл здоровый глаз: – Нет! Ничего такого не было, не прикасался он ко мне, это был несчастный случай! Я никого не обвиняю! * * * – Прости… – В темном промежутке между нашим краденым «ягуаром» и припаркованным рядом обшарпанным «рено» Элис теребила связку ключей. Еще раз нажала на кнопку электронного замка: – Раньше работал… – Дай мне. – Я протянул руку, она отдала ключи. Многоэтажка воняла гнилыми сорняками, приправленными грязной вонью стоялой мочи. Лужа растекалась во всю длину бетонного пола, углубляясь у лифтов почти до щиколоток, приливная волна раскачивала пластиковые бутылки и пакеты от картофельных чипсов. Относительно сухое место находилось у дальней стены. Даже лестницы были использованы в качестве писсуаров. Элис сморщила нос: – Может быть, батарейка новая нужна, или, может быть, можно… – Или мы просто сделаем вот так. – Я сунул ключ в замок. – О-о, а я об этом забыла совсем… Детский сад. Я со скрипом открыл багажник. Ничего, кроме клетчатого одеяла и потрепанного «СПРАВОЧНИКА АВТОМОБИЛЬНЫХ ДОРОГ ШОТЛАНДИИ» двадцатилетней давности. Достал одеяло, постелил на заднее сиденье. – Эш, прости, я совсем не думала, что это так много времени займет и… – Сейчас мы вряд ли сможем что-то сделать. Вещи, купленные в супермаркете, гремели и брякали, пока я перегружал их в багажник, брезент оставил напоследок, закрыв им все сверху. – Может быть, если поторопимся, дороги еще в пробках не встанут? Эш?