– А все это дерьмо, которое ты на меня вываливаешь – найди то, выясни это, – а у меня руки до всего не доходят. – Сабир, я… – Нет. Вы там все думаете, что я тут сижу с командой из полусотни человек, но только здесь, кроме меня, никого нет, тебе это понятно? Сижу тут один под кучей дерьма, которое вы на меня свалили. – Из трубки раздался хруст, вроде статического электричества, потом громкое чавканье – не иначе как целая горсть картофельных чипсов. – Так что выбирай, что тебе нужно в первую очередь. – Только не надо впадать в истерику. Это просто… Дверь открылась, и в комнату вошла менеджер службы персонала, в руке поднос для напитков с тремя дымящимися пластиковыми чашками. – Сабир, просто сделай это. Я перезвоню. – Сунул мобильник в карман, а она поставила поднос на кофейный столик. Элис натянуто улыбнулась, глаза расширились и заблестели. – А как Даррен ладит с женщинами – коллегами по работе? Он пользуется популярностью? Менеджер службы персонала на мгновение нахмурилась: – Я бы сказала – да, пользуется. Он располагает к себе, опрятен, всегда пирожные приносит, если у кого-нибудь день рождения. – Я не об этом… понимаете, шутки непристойные, вторжение в личное пространство, может быть, что-то вроде запугивания? – Даррен? – Щеки дернулись, и послышалось что-то вроде смешка, сменившегося кашлем. – Он присоединился к моей команде шесть лет назад. Ему тогда был двадцать один год. Я лично его воспитывала. Он вам не какой-нибудь женоненавистнический неандерталец. – Хм… – Элис опять занялась своими волосами, постукивая при этом одной ногой по ковролину. Пластиковая чашка с чаем была обжигающе горяча, и я решил подождать, пока она остынет. – А как насчет посещаемости? Отсутствия на работе были за последние три недели? – Нет, даже после того несчастного случая, про который, между прочим, ваши коллеги так ничего и не выяснили. Даррен – примерный работник. И… В дверь постучали, и в ней появилось разбитое лицо. Один глаз заплыл, с одной стороны лица кожа темная и покрыта царапинами от кончика подбородка до самого лба. Переносицу пересекала ленточка лейкопластыря. Парень стоял на костылях, придерживая одним дверь. Мятая белая рубашка, бледно-голубой галстук. Правая брючина коротко обрезана, открывая на всеобщее обозрение файберглассовый гипс, покрытый сделанными фломастером надписями. Кто бы его ни сбил, это тачка была значительно крупнее «мини». Голос у него был мягкий, с пришепетыванием, как будто нескольких зубов не хватало, но акцент жителя Данди все равно прорывался. – Вы хотели видеть меня, Сара? Она повернулась на стуле, кивнула: – Ах, Даррен, вы, как всегда, вовремя. Я просто рассказывала этим офицерам, какой вы у нас ценный член нашей… Даррен, с вами все в порядке? При слове «офицеры» его здоровый глаз вытаращился, челюсть отвалилась, обнажив четыре или пять ярко-красных неровных дырок на тех местах, где должны были находиться зубы. Попятился. – Даррен? Он оглянулся, посмотрел на коридор, как будто собираясь броситься туда. Потом безвольно обвис на костылях. Закрыл глаза и выругался. 34 Даррен посмотрел на меня через стол, моргнул: – Я… – Потеребил край гипса на левой руке. – Это совсем не так. – Шмыгнул носом. – Все не так было. Было уже без двадцати пять, а мы все еще торчали здесь, и минутная стрелка все ближе подползала к моменту встречи с Полом Мэнсоном. Элис наклонилась вперед, оперлась локтями на колени: – Все абсолютно понятно. Вы просто присматривали за ней, не так ли? Она совершала идиотские поступки, а вы были тем, кто должен был убирать за ней. И ее нужно было проучить, так ведь? Нужно, чтобы она делала то, что ей говорили, и тогда, когда говорили. Он не поднимал головы. Сара, менеджер отдела по управлению персоналом, прищурилась: – Хочу заметить, что мне очень не нравится эта манера ведения допроса. Даррен уже сказал вам, что он не избивал Джессику Макфи. Я не понимаю, почему вы зациклились на этом. – Адвоката изображала. Элис положила руки на стол, ладонями вверх: – И если она выходила за рамки дозволенного, то, вполне понятно, вам порой приходилось дать ей пару затрещин. Для ее же пользы? Это как с собаками, да? Почему с женщинами должно быть по-другому? – Могу заверить вас, что Даррен был не только одним из лучших на тренинге по равному представительству полов, он еще и один из «Борцов за равенство» нашей больницы. И все это совершенно неуместно и… – Давай, Даррен, – я поднял трость и ткнул наконечником ему в грудь, – расскажи нам о том, как на тебя наехали. Он сжался на стуле: – Было темно. Я шел через дорогу, и откуда-то выехала машина и сбила меня. Я ее не заметил. Я еще раз ткнул: – И где это было? Еще раз ткнул. И еще раз. И еще. – Прямо рядом с закусочной на Оксфорд-стрит. – Когда? Молчание. Ткнул его еще раз: – Когда. Это. Произошло? – Ой! Я не знаю. – Пожалуйста, перестаньте тыкать его вашей тростью. Как бы не так. – Я проверил по компьютерной базе данных полиции – там нет никаких упоминаний о том, что вас сбила машина на Оксфорд-стрит или еще где-нибудь. Вы что, решили, что об этом не стоит сообщать? С кем не бывает? Он потупился: – Мне показалось, что в этом нет никакого смысла. Ну, вы понимаете. Я же машину не видел, и вообще… – Понятно. – Еще раз ткнул, для верности. – Значит, вас машина подрихтовала. Нога сломана, рука тоже. Выглядите так, будто банда скинхедов на вас удары отрабатывала, и вы решили не сообщать об этом? – Детектив-констебль Хендерсон, если Даррен сказал… – Понимаете, Даррен, вы сказали своему начальнику, что были сбиты машиной на пешеходном переходе через Оксфорд-стрит, но только нет там никакого перехода, или я ошибаюсь? – На этот раз я направил наконечник трости ему в ребра, и он сморщился от боли. Отпрянул. Попытался закрыться рукой. Тогда я еще раз это сделал, но с другой стороны груди. Тот же самый результат. – Единственный, кто не бежит в полицию после наезда, это водитель машины. Рубашку снимите. Сара напряглась: – Так, мне кажется, мы проявили достаточно терпения. Это абсолютно… – Не было никакой машины, так ведь? Сними эту чертову рубаху. Она вскочила: – Я требую, чтобы вы прекратили. Если вы хотите произвести обыск с раздеванием, делайте это в участке, с соблюдением всех формальностей. А пока… Что вы делаете? Я наклонился над кофейным столом, схватил его за грудки и дернул посильнее. Пуговицы разлетелись в разные стороны, как крошечные пули, рубаха выскочила из брюк и распахнулась. Галстук едва прикрывал лиловое, красное и желтое месиво на его груди. Синяки покрывали обе стороны туловища, и не четкой линией, которая получается от удара капотом или бампером, а вразнобой, как лоскутное одеяло. И посреди живота прекрасный негативный отпечаток подошвы ботинка. – Странные шины у этого автомобиля. Больше похоже на сорок четвертый размер, а не всесезонный «Данлоп». Сара ткнула в меня пальцем: – Я напишу официальную жалобу вашему руководству. Как вы осмелились подвергнуть моего работника этой унизительной…