Собеседник скрестил руки на груди, всем видом демонстрируя, что правду из него надо вытаскивать раскаленными клещами. – Ой, вот только давай без этого, – поморщилась я. – На тебя нападают неизвестные, и в тот же день нашу семью, а следом и всех черных леопардов выдворяют из столицы. Фактически отправляют в ссылку на земли прайда. Вариантов два: либо нас подставили, либо напал кто-то из нас. Глошад закатил глаза и беззвучно фыркнул, мол, небеса, чем я так прогневал вас, что вы подослали вот эту приставучую кошку? Его вопрос остался без ответа, зато я, кажется, свой получила. Через всю грудь наследника, пересекая ее от левого плеча до правого бока, шли четыре глубокие борозды застаревших шрамов. Сперва я приняла это за «вмятинки», остающиеся на коже под утро после долгого лежания носом в подушку, но теперь отчетливо поняла – следы когтей. Вопросы как-то сами собой отпали, и стало кристально ясно, что делиться информацией, а уж тем более своей кровью Глошад не станет. Ну, не хочет как хочет! Какие ко мне претензии? – Ладно! – Я поднялась и протянула руку. – Приятно было поболтать. Старший наследник покосился на меня с нескрываемым сомнением: «Как? Уже уходишь? И даже пилить не станешь?», но руку дал. Пожимая сильную ладонь самоуверенного принца, я на миг крепко сжала его пальцы и придвинулась совсем близко. – И вот еще… Мой взгляд прошелся по лицу принца, по выразительным скулам, чуть задержался на прикрытых губах, пахнущих мятным чаем, скользнул ниже и задержался на широкой мужской груди. – Ты бы привел себя в порядок, – едко посоветовала я. – Выглядишь как сын булочника, а не как прекрасный принц. Нет, толстым Глош не выглядел, просто ровный торс без выраженного рельефа, но мне нужна была вспышка злости, и я ее получила. Можно сказать, сбылась детская мечта хвостатой идиотки. Глошад посмотрел на меня. Точнее, заметил. Глаза «собеседника» вспыхнули от плохо скрываемой ярости несправедливо задетого человека. Воспользовавшись моментом, я выпустила коготь на указательном пальце и царапнула сжатую ладонь. Гнев заглушил боль, позволив мне взять образец, выпустить руку и, не прощаясь, свалить. Даже жаль, что не успела. Одним мощным рывком Глошад дернул мое тело назад, закрывая собой, словно я не боевая парда, а кисейная барышня, отлетающая в глубокий обморок при виде крохотной полевой мыши. – Эй! – возмущенно высказала я широкой спине. Сказала бы больше, но тут слух уловил подозрительные шорохи, доносящиеся со стороны окна, к которому я так спешила. Створка недовольно скрипнула, пропуская очередных ночных гостей в покои, пахнуло мокрой псиной, и к нашим ногам вывалился злой комок шерсти. Лиам по-собачьи отряхнулся, одновременно меняя облик, и тут же отскочил, чтобы пропустить Джерома. Появление эльфийского полукровки выглядело менее зрелищно, чем оборотня. Светловолосый юноша грациозно взмахнул руками, удерживая равновесие. Не удержал. И с емким словом «Блин!» рухнул королевской попой на мокрый подоконник. Секунду я стояла, до глубины потрясенная явлением канниса и Джерома, но все-таки вышла из-за спины Глоша. – Ребят, а вы что тут делаете? – Пришли узнать, что тут делаешь ты, – буркнул Джером, спрыгивая на пол и в несколько широких шагов оказываясь рядом. – И как это понимать, Мими? Я с независимым видом уставилась мимо младшего наследника престола. Кошачья сущность повалилась на живот и прикрыла лапами черную морду. Вот уж угораздило нас так угораздило! * * * – Хорошо, что день рожденья только раз в году… – еле слышно пробубнила я. После вчерашнего, когда белобрысый гад на пару с хвостатым практически силком выволокли меня из покоев старшего наследника, а потом еще полчаса пытали и стыдили, я объявила его белобрысому величеству самый жесткий и суровый бойкот. После чего демонстративно зевнула и отправилась спать. К слову, в объятья сладкой неги бог сновидений меня так и не забрал. О, как же я злилась! Пинала ногами одеяло, душила в объятьях подушку, рычала и спонтанно оборачивалась в черную и не менее взбешенную кошку. Ближе к рассвету я вспомнила, что комнаты парней, а значит, и маменькиного высочества, расположены где-то подо мной, вскочила с постели и начала мерить туфли. Точнее, сперва вытряхнула из чемодана взятые про запас три пары обуви (не, а вдруг что случится, а я без сменки?), примерила, которая из пар издает больше шума, а уже потом начала дефилировать из угла в угол. Затем немного помаршировала. Следом отрепетировала ритм боевых барабанов идущих в битву орков. Далее был дикий пляс. Ну а после вконец распоясавшаяся парда распахнула створки настежь, откашлялась и дала волю инстинктам. И не важно, что сейчас не сезон! Может, у меня на нервной почве гормоны слегка расшалились. Ага, и совесть окочурилась. Угомонилась я вместе с рассветом, когда к моему душераздирающему въедливому мяуканью присоединились офигевшие от столь славного концерта коты. Увидев под окнами собравшихся кавалеров, моя вторая сущность позорно бежала, оставив человека разбираться с поклонниками. Человек в моем лице счел, что благоразумнее в такой ситуации крикнуть «кыш!», забаррикадировать окна и двери, а после свалить в душ. Увы, но даже прохладная водичка не смогла унять клокочущую в душе ярость. Просто из-за Джерома я опоздала, капля крови, добытая с таким трудом, успела свернуться и застыть тонкой пленкой. Образец был безвозвратно испорчен, то есть фигушки мне, а не ответы на вопросы. От завтрака демонстративно отказалась, не без ехидства заметив, что черные круги невероятно колоритно смотрятся на невыспавшемся личике Светлого принца, и уселась в гостиной. Помимо меня здесь уже сидели близнецы Райч и тройка высокородных подпевал принца. Речь шла о возросших процентах с торговли, нехватке офицерского состава в приграничных зонах и потонувшей яхте какого-то незнакомого мне богатея. Беседа была до ужаса скучной, пока Оливер Пим не воскликнул: – Совсем забыл. Морлоков ограбили! – Да ну! – изумился Гуд Кромвель. Вполне искренне удивился, поэтому я тоже насторожилась и, на время забыв про обидки на великовозрастного принца и объявленный бойкот, обратилась в слух. – Погоди-ка, – вступил в разговор Энтони Хемпден, откладывая тетрадь с конспектом по общим магическим исчислениям (праздник праздником, а завтрашние занятия никто не отменял). – Чета Морлоков проживает в «Черных когтях», самом безопасном и охраняемом замке Севера. Как ворам удалось туда пробраться? А кстати, действительно, как? О «Черных когтях» ходили легенды. Замок строился более ста двадцати четырех лет. Основательно. Продуманно. Дворфами. А это, сами понимаете, знак высочайшего качества. «Черные когти» штурмовали более сотни раз, осаждали, атаковали магией тотального уничтожения, но безрезультатно. Тогдашний король, шутки ради, учредил специальный денежный приз тому, кто сможет пробиться сквозь оборону замка, но и по сей день приз хранился в банке. Почувствовав наше внимание, Оливер Пим широко улыбнулся. – Очередное подтверждение правила: «Все гениальное просто», – напустив побольше таинственности, доверительно сообщил парень. – Воры не стали штурмовать замок. Они выждали момент, когда Морлоки отправятся на прием к своим соседям, залегли у дороги и… напали. – Грязная работа, – неодобрительно поморщился Кромвель, словно был не аристократом в каннис знает каком поколении, а главой воровской гильдии. – И какой суммой разжились наглые воришки? Я с удивлением глянула на Энтони, задавшего вопрос. Просто логично предположить, что аристократическая чета, отправляющаяся на прием к соседям, нацепит на себя максимум побрякушек, чтобы, так сказать, блеснуть в обществе других снобов. Естественно, никто в здравом уме да с таким количеством украшений без охраны и носа из замка не высунет, а потому напрашивается вопрос: «Сколько человек погибло в битве?», но Энтони волновала исключительно материальная сторона вопроса. Узнав приблизительную (по самым скромным прикидкам) сумму, Гуд Кромвель присвистнул, Энтони Хемпден ушел в себя, я же просто застыла с открытым ртом. Кошачья сущность попыталась перевести озвученную сумму в горы золота, сбилась на десятой и, неодобрительно фыркнув, занялась более важным делом – вылизыванием эффектно задранной задней лапы. – Ноэми. – Я вздрогнула от неожиданности и потерянно глянула на появившегося в гостиной Джерома. – Есть разговор. Изобразив на лице вселенскую скуку, я тяжко вздохнула и с видимой неохотой пошла следом за приятелем. Я искренне верила, что после случившегося на празднике возмущенно фыркать и бить посуду полагается мне, а никак не Светлому принцу. – Ты издеваешься?! Секунду подумала, мысленно конструируя фразу так, чтобы и дерзко, и хлестко, и до ужаса обидно, но вспомнила про объявленный накануне бойкот и сдержанно кивнула. – Мими, что за ребячество! – Впервые на меня орали шепотом. – Когда мы ехали сюда, я знал, я догадывался, что нас ждет. Косяки ребят, интриги придворных, даже нападение храмовников не стало для меня таким уж сюрпризом! Но я и подумать не мог, что самую большую рану нанесешь мне ты! Это он сейчас про что? Какая к каннису рана? Это я пострадавшая сторона! Я! – Я про Глошада, – видя мое недоумение, сухо пояснил Джером. – Думаешь, мне мало того, что между нами всегда стоит тень прошлой дружбы, которая не дает отношениям сдвинуться дальше? Думаешь, мне легко бороться за крупицы твоего внимания? Думаешь, так просто иметь в конкурентах Итона, Дерена, кота твоего облезлого? Кошачья сущность возмущенно зашипела, категорически несогласная с тем, чтобы кто-то плохо отзывался про шкуру нашего леопарда. И ни сантиметра она не облезлая! Вот годочков так через десять, когда человеческая сущность нагуляется и вернется в клан к истинной паре проедать супругу плешь, вот тогда оценим качество шубейки, а сейчас ни-ни! – Я не ожидал, Мими, не ожидал, что в рядах конкурентов появится еще и Глошад. – Джером приблизился. Его нежное гладкое лицо исказилось от ревности. – Кому, как не мне, знать, какие сильные чувства оставляет первая любовь. – Минуточку, – выпалила я, позабыв про бойкот. – Мне никогда не нравился Глош! – Да неужели! – Джером саркастически хмыкнул и скрестил руки на груди. – А давай-ка вспомним детство. Как-то раз Глош пришел в беседку, где мы играли, и позвал леди Марику пройтись с ним до фонтана. Помнишь, что ты сделала? – Это была случайность! Мы играли, и я совершенно случайно… – …поставила ей подножку, в результате чего Марика разбила нос и убежала в замок, – закончил за меня Джером. – А еще ты швырнула лягушкой в Элизу, когда увидела, как они с наследником целуются. – Это было весело! – воскликнула я, чувствуя, что краснею. – Ты, между прочим, хрюкал от смеха… – Когда Лола заболела и Глош стал приходить в вашу комнату, чтобы почитать ей сказки, ты разрисовала сестре лицо зеленкой, – обвинительно наступал друг детства с феноменальной памятью. – Да что ты знаешь про наши внутриклановые приколы. Нужно быть оборотнем, чтобы понять! – А еще… – Кхе-кхе! В пылу ссоры мы с Джеромом подошли друг к другу так близко, что, услышав деликатное покашливание, резко повернули головы к дверям и коснулись друг друга щеками. Я тотчас отпрянула от младшего наследника и склонилась в низком поклоне. Младший наследник престола вежливо поклонился. От прежнего Джерома, который собачился со мной пару мгновений назад, не осталось и следа. – Доброе утро, – поприветствовал нас король Эддар, входя в гостиную. – Хотел застать младшего претендента до его отъезда, а увидел нечто куда более занимательное… Глаза мужчины смеялись, но лицо оставалось холодно-надменным. Я не сводила с короля глаз, и чем больше смотрела, тем сильнее хмурилась. Горделивый лик Эддара был помещен в каждом учебнике истории, а на стене у деканата висела огромная магическая картина с портретом нынешнего правителя. Я видела эти черты сотни, а то и тысячи раз, но вот теперь, столкнувшись с монархом вживую, да еще так близко, уловила нечто очень знакомое. Нечто, что я не просто видела где-то раньше, а знала так же хорошо, как собственное отражение или внешний вид моей второй ипостаси. Смуглое лицо… Осанка… Разворот плеч… Меня прошиб холодный пот, мелко задрожали руки. Кошачья сущность жадно принюхалась, подтвердила мои опасения и от греха подальше спряталась в самый дальний закуток сознания. Судорожно сглотнув, я торопливо извинилась и выскочила в коридор.