– Сменим обстановку, подлечимся, развеемся… – неожиданно поддержала преподавателя по ОФП госпожа Руколо, и парочка, не сговариваясь, пристально глянула на декана, устало помешивающего ложечкой чай. – Хм… – выдал декан факультета, задумчиво побарабанил пальцами по столешнице и после долгой паузы решился: – А давайте! Предложение встретили одобрительным гулом, который тотчас перетек в протяжный разочарованный стон, едва «добрый» Дерен сообщил, что ехать предстоит не на теплое побережье, а в ближайший лесок. – И что мы там будем делать? – отважно уточнил Лиам, хлюпая носом. – Как – что?! – неподдельно изумился Маккалич, быстрым движением намазывая вишневый джем на поджаристую корочку тоста. – Разбойников гонять! Мы застонали еще более жалостливо. Ши-Ван с Айрис победно улыбнулись друг другу. Но на деле «гонять» никого не пришлось. Злые, сопливые и замерзшие, мы с часок побродили в подлеске, опасаясь заходить глубже в незнакомый лес, а потом залегли в кустах у дороги и стали ждать. Кого? Вариантов оказалось многовато: преподавателей, решивших смилостивиться над кучкой продрогших и проголодавшихся студентов; разгневанного ректора, которого, как выяснилось, никто не поставил в известность о нашей отлучке; разбойников, офигевших от наглости «конкурентов». Одетая в тысячу одежек, в лисьей шапке, нахлобученной по самые брови, и в толстых рукавицах я тихо фыркала, чувствуя себя снежной бабой, слепленной пьяными троллями да так и позабытой на обочине. И как в таком виде гонять разбойников? – Друзья, киньте мне градусник! Подайте горчичник! Выпейте со мной на брудершафт… микстуру от кашля! – стонала Гуля, гулко сморкаясь в носовой платок размером с детскую пеленку. Горгулью приставили к нам в качестве соглядатая, но что-то подсказывало: Маккаличу просто надоело ночи напролет слушать матерные частушки под собственными окнами. Нет, доказать, что это Гуля надрывает глотку, первый меч королевства так и не смог, но наделенным властью не всегда нужны пресловутые доказательства. Каменная вредина сидела на стволе поваленной сосны, зябко обняв себя лапками за плечи, словно большой нахохлившийся рассадник бацилл. Остальные выглядели ничуть не лучше. Джером забрался на ближайшее дерево и вот уже с полчаса не показывался. То ли осуществлял разведку, то ли просто застрял, а покричать, чтобы ему помогли спуститься, посчитал выше своего королевского достоинства. Лиэс с волчонком обернулись и скользнули в лес. Шархай тоже перешел во вторую ипостась, но, в отличие от волка, лазать по сомнительным сугробам не захотел и развалился под ближайшей елочкой. А вот мне тонкая черная шубейка, рассчитанная на более теплые места обитания, не позволяла сделать подобного. Кошачья сущность только презрительно фыркнула, мол, ищите других идиотов, а я лучше в тепле побуду. Через дорогу от меня засели аристократы, греясь пресловутыми заклинаниями обогрева одежды, черпая силу из резервных накопителей. Чуть поодаль, на повороте, на лапнике торчали энтри, травя друг другу байки и забавные истории из жизни. Близнецы Райч на отлов разбойников вообще не явились. И если мы мучились от холода, пробирающегося даже сквозь слои одежды, то брат и сестра сгорали от жара. Мерно и тихо падали крупные снежинки, над верхушками вековых сосен виднелось непроглядно-черное небо, а далеко на горизонте виднелись красные шпили башен легендарной крепости «Черные когти». Да-да, той самой, где обитала ограбленная чета Морлоков. Подумав, что все могло быть и хуже и вместо разбойников нам пришлось бы идти на штурм крепости, я грустно шмыгнула носом, укуталась поплотнее и вспомнила наш с Итоном разговор. – Повтори! Я посильнее вжалась в дверь, неосознанно нашаривая ручку, вот только сбежать мне никто не позволил. Ректор схватил меня за плечи и дернул мою несопротивляющуюся тушку. Расстояние между нами сократилось до вытянутой руки, опора исчезла, а вот страх нарастал с каждым биением сердца. При одном взгляде на суровый лик декана кошачья сущность попятилась, стыдливо пряча хвост меж задних лап, а вместе с ней попятилась и моя уверенность. Итон-Бенедикт был зол, как полосатая гарпия, опасен, как разбуженный посреди спячки огнехвост, и беспощаден, как марконский живоглот. М-да, надо было не горячиться. Набрать корзинку сладостей, задобрить ректорский желудок, дождаться, когда глюкозка приведет собеседника в благодушное настроение, и только тогда делиться догадками. А не так, как я! С порога – и сразу хрясь своей догадкой. Глупая, глупая парда! – Ну же! – рявкнул хозяин дома, надо заметить, не слишком гостеприимный. – Наберись мужества! Сглотнув и мысленно попросив кошачьих богов о снисхождении, тихо прошептала: – Я догадалась, чей вы сын. Ой, глу-у-у-у-пая, глупая парда! Короткий замах и удар заставили дверь жалобно грохнуть и чуть покоситься, но эта внезапная вспышка не принесла Итону ожидаемой разрядки. – Ноэми, да ты издеваешься! Врет тот, кто считает, будто чистосердечное признание отменяет наказание. Ничего подобного! В некоторых ситуациях безопаснее закрыть рот и проглотить свои догадки. Итон осклабился, отчего выражение его загорелого лица стало неприятным и даже отталкивающим. Черный человеческий зрачок дернулся и начал менять форму. – Ну почему ты всегда лезешь куда не просят? – прошипел мужчина, пугая вертикальными зрачками. Зажмурившись, чтобы не травмировать хрупкую кошачью сущность видом разгневанного ректора, я втянула голову в плечи и мелко задрожала. Впрочем, ни дрожь, ни панический ужас не помешали мне уточнить: – Так я в самом деле права? На секунду почудилось змеиное шипение и характерный шелест трещотки на кончике хвоста. Он что, там во вторую ипостась перешел? Любопытство перевесило страх, и я приоткрыла левый глаз ради беглой разведки. Итон стоял посреди прихожей, скрестив руки на груди, в халате и домашнем костюме, больше смахивающем на пижаму, хмурился, играл желваками, но… грозным не выглядел. Расхрабрившись, я приоткрыла и второй глаз, а потом вообще обнаглела от безнаказанности: – Может, позавтракаем? Итон-Бенедикт на секунду заколебался, обдумывая предложение, и, отложив решение отшлепать чересчур догадливую пардочку до лучших времен, махнул рукой. Приободрившись, я быстро скинула верхнюю одежду и поспешила за хозяином. – Я буду омлет из трех яиц и два бутерброда с мясом. Завари чай с земляникой и, пожалуйста, не шарь по кабинету, – кинул через плечо Итон-Бенедикт, поднимаясь по лестнице. – Не больно-то и хотелось! – оскорбленно крикнула в ректорскую спину, и только тут до меня дошла вторая часть фразы. – Минуточку! Мне что, еще и готовить для вас? – Ну ты же хочешь знать подробности? Я сжала кулаки от негодования, а потом расплылась в проказливой улыбке. Значит, завтрак вам подавай. Захотелось омлет и земляничный чай с бутербродами. Ну, раз сам попросил… – О боги! – выдавил хозяин дома, появляясь на кухне уже в темно-сером джемпере и черных штанах. Как по мне, пижама начальству Академии шла больше, чем такой подчеркнуто строгий вид, но вслух говорить о таком не стала. Хватит с него и завтрака, приготовленного очень ловкой и «хозяйственной» пардочкой. – Ноэми, что это? Итон не то возмутился самоуправством, не то удивился моей расторопности, но посмотрел так строго, что я поспешила сделать приглашающий жест в сторону накрытого стола и с достоинством пояснить: – Ваш завтрак, господин ректор. На огромном серебряном блюде, оставшемся еще от прошлого директора, в россыпи белых крошек лежали два криво отрезанных куска хлеба толщиной в три моих пальца. Сверху сиротливо возлежали кусочки сыра, до того тонкие, словно с головки сыра снимали стружку или терли теркой, а потом побросали получившееся на хлеб. Еще хуже выглядела яичница. Технически это был уже омлет, так как желтки растеклись и смешались с белками. Пришлось подойти к делу творчески и украсить получившийся блин специями. Вышло восхитительно! Аккуратные круги черного перца и паприки, а в центре – искрошенные листья (специально, чтобы кое-кто чересчур находчивый не смог вынуть их из блюда пальцами) жгучетравы. Блюдо подавалось в деревенском стиле, то есть как было: в сковороде на деревянной подставке, накрытое прозрачной крышкой. Итон смело поднял вышеупомянутую, самонадеянно втянул воздух носом и… рванулся к окну. Предусмотрительно зажав нос руками, я украдкой наблюдала, как ректор распахивает оконные створки, роняя горшок с засохшей геранью, и жадно втягивает в легкие свежий воздух. – Обучающаяся, это не завтрак, а… оружие уничтожения ректоров! – Уж простите, – вздохнула я, беспомощно разводя руками. – Сказывается отсутствие практики. Вот если бы вы попросили меня устроить покушение или сбить с дерева белку, находясь на крыше движущегося по буеракам мобиля… Итон хмыкнул, прикрыл окно и, издевательски буркнув «хозяюшка», пошел проявлять самостоятельность. Присев к столу, я цапнула приготовленный для неблагодарного мужчины бутерброд и начала отщипывать от него небольшие кусочки. – Я жажду подробностей, – напомнила хозяину дома, склонившемуся над ящиком в поисках другой сковороды. – Подробностей… – задумчиво повторил Итон. Сковорода находиться отказывалась, поэтому повар оценивающе осматривал кастрюли и ковши, видимо, решив обойтись на завтрак вареными яйцами. – Их не так много, как тебе хотелось бы. Будучи ребенком, мой дядя учился на королевской яхте морскому делу. Во время прогулки по заливу принц Эддар едва не вывалился за борт, но Ильсор его спас. В благодарность молодой наследник приблизил юного моряка. Несмотря на очевидную разницу в положении, они дружили, долго. И даже когда моя мама забеременела и родила на свет меня, никто из домашних не подумал обвинить в этом принца. И хотя я считался бастардом, позорным пятном на репутации рода, дядя настоял, чтобы по традиции меня, как и остальных мужчин семьи, отдали на флот. Итон суетился возле плиты, стоя ко мне спиной и только изредка поворачиваясь боком, а я внимательно слушала, окончательно убедившись в том, что, испортив завтрак, поступила разумно. Говорить о чем-то серьезном и болезненном вот так, между делом, намного проще, чем с глазу на глаз. Ему не было нужды ловить мои сочувственные взгляды, а мне – скрывать клокочущие внутри чувства. Щелчком пальцев выключив огонь, господин ректор снял все еще весело посвистывающий чайник. Кипяток тонкой струйкой устремился в стеклянный заварной чайник, чаинки заплясали в воде, а по комнате поплыл аромат земляничных листьев и безмятежности лета. – Эддар победил в схватке, стал королем Аристалии, и ему очень быстро подобрали подходящую по статусу жену. Мама не показывала, каким ударом это для нее стало. Никому. Я был в плавание, когда она сильно заболела и за несколько месяцев окончательно угасла. Вернулся уже к похоронам… Вот и все, что мне известно. Прозвучало буднично и отстраненно, но я почувствовала за этими словами всю его боль, одиночество и… бессилие. Разлив по чашкам заварившийся чай и переложив на тарелки сварившиеся яйца, а также новые бутерброды (не чета моим), Итон в полном молчании заново накрыл на стол и сел напротив. – И вы никогда не говорили с отцом об этом? Не просили признать? Король вообще в курсе?! – потрясенно выпалила я. – Отчего же, – откликнулся Итон, с куда большим энтузиазмом счищая скорлупу, чем участвуя в диалоге. – Мама вела дневники, которые после своей смерти велела отправить Эддару. Когда я вернулся, меня ждала официальная бумага, подтверждающая мой новый статус, и указ переехать в королевский дворец. Я порвал и сжег обе бумаги, написал королю записку и снова уплыл в скитания. – Но почему?! Воображение уже пыталось представить, что было бы, появись в королевском саду принц Итон. Представляю, как вытянулись бы лица средних наследников и как засопел от досады Джером! Наверное, из всех нас только Глош смог бы подружиться с королевским бастардом. Но то Глош… – Мне это не нужно. Спокойный и ровный голос ректора заставил воображение угомониться. Мой собеседник умолк, занятый быстрым поглощением еды, а я вертела горячую чашку, пытаясь решить, стоит задавать следующий вопрос или нет, пока все-таки не решилась. В конце концов, когда еще по моей улице проедет парад откровенности? – Вы отказались от рода своего отца, но принял ли король отказ? С виду Итон не изменился. На лице застыло все то же голодное благодушие, рука, накладывающая в чай пять ложек сахара (и как у него не слипнется от такого количества сладкого?), не проронила ни крупинки.