– Эм-м… Хотел списать лабораторку по чарованию камней? – И снова мимо! Ты свою сдал еще четыре дня назад. Откуда знаю? Так мне ее в качестве образца подсунули, чтобы я могла переделать свою. Лиам вздохнул, поковырял прореху на коленке вытянутых домашних штанов и через силу выдавил: – Хотел выкрасть одну из записных книжек твоей бабушки. Секунду я буравила взглядом короткий ежик волос на опущенной голове и поникшие плечи. Оценила глубоко несчастное выражение праведника, покаявшегося в неблаговидном поступке, отметила великолепную актерскую игру и фыркнула. – Ой, оставь эту малобюджетную игру для театрального кружка! Просто и четко: зачем приперся? Лиам вскинул голову, сердито блеснул глазами и буркнул: – Хотел тебя понюхать. Абсурд, но вот эта версия звучит вполне логично. – Просто так? – Я подозрительно сощурилась. – Или есть причина? Волчонок поднялся с кровати, но подойти ближе не решился и с видом гонца, принесшего дурную весть, сообщил: – У тебя изменился запах. До боли прикусив губу, я закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Спокойно, Ноэми, без паники. Еще ничего не точно. Один нос не доказательство. Но какое там! Руки, придерживающие край полотенца, внезапно задрожали, а к глазам подкатила обжигающая волна слез. – Давно? – хрипло выдавила после продолжительной паузы. – Сегодня крайняя фаза. Я резко отвернулась, чтобы каннис не увидел двух влажных дорожек, побежавших по моим щекам. Парды не плачут. Парды с достоинством принимают как подарки судьбы, так и тот факт, что рано или поздно смерть отнимет у тебя близких. Нет, парды не плачут. Даже если умирают их половинки. Истинные пары. Воздух над моим правым плечом едва ощутимо колыхнулся, словно стоящий за моей спиной каннис хотел дружески тронуть меня, но в последнюю секунду передумав, отдернул руку. – Хочешь… Хочешь, я позову кого-нибудь? – тихо предложил Лиам, но я покачала головой. Дверь в комнату открылась и тихо щелкнула, оставляя меня наедине с моим горем. Что делают расстроенные девушки, потеряв любимого кота? Правильно, падают на кровать и глушат рыдания, уткнув лицо в подушку. Что сделала я? Вытерла слезы и полезла к сумке с вещами. Где-то там, на случай внезапной депрессии, была заныкана шоколадка. Горькая, как и мое горе. Щелкнув замочком, я заглянула в отделение сумки и непроизвольно пропорола края когтями. Блош с достоинством приподнялся на задних лапках, приветливо махнул рукой. Пользуясь тем, что шокированная его мышиной наглостью парда застыла на месте, он выбрался из сумки и спрыгнул на пол. Деловито оглядев комнату, этот наглый дух (кто его только к «добрым» причислил!) промаршировал к сумке с учебниками, пошуршал страничками тетрадей и выкатил пузырек с кровью Глошада. – Пи! – укоризненно заявил хвостатый. С трудом отцепив когти от пропоротой ткани, я с сожалением глянула на испорченную сумку и в сердцах бросила ею в Блоша. Сволочь! Даже поплакать не дал! * * * – Нет, Джед до почетного звания «мой идеал» недотягивал по всем фронтам… – вдохновенно изливала я душу. – Вечно ворчал, пытался командовать, а пока жили в клане, так вообще продыху не давал из-за своей глупой ревности… И с ним же невозможно было общаться! Он игнорировал мое мнение, словно я безмозглая девчонка. Фикус на подоконнике! Решал и брал ответственность за двоих. Блош, да ты хоть представляешь, КАК это бесит?! Дух молчал, демонстрируя такое уникальное для моего окружения качество, как благоразумие. – Я ведь поэтому и сбежала… – Печальный выдох. Вспышка миновала, и настроение снова вернулось к отметке «вселенская тоска с навязчивым желанием побиться головой об стену». – Эгоистка хренова! Хотела приключений. Хотела глотка свободы. Хотела узнать, чего стою, прежде чем вернуться к своему леопарду и зажить долго и счастливо, а теперь… Теперь мне не к кому возвращаться. Отхлебнув из широкого горлышка бутылки домашнее вино, я облизнула губы и вопросительно уставилась на мышонка. – Блош, как думаешь, если бы я позволила Джеду забрать меня домой, когда он приезжал, мой кот остался бы жив? Мышиный батя, утомившийся и оголодавший не меньше моего, восседал на верхушке уложенных друг на друга сырных кругов и громко чавкал, с наслаждением вгрызаясь в дармовое лакомство. На мой вопрос он прекратил жевать и сыто икнул. – Вот и я не знаю. Отсалютовав собеседнику пыльной бутылкой, я зажмурилась и сделала еще пару глотков. Спасаясь от осознания потери Джеда, я с головой нырнула в структурный анализ крови Глошада. Побег удался на славу. Уж не знаю, каким точно заклинанием приложили старшего принца во время покушения, но его суть заключалась в том, чтобы максимально ослабить концентрацию в процессе общения. То есть вот ты прекрасно соображаешь, но как только приходит время открыть рот и высказаться – бах! – и полный ступор. На эту идею меня натолкнула наша коротенькая встреча в покоях принца. Глошад не сводил с меня взгляда, пытаясь выдавить злосчастное: «Мими». Думаю, доверься Глош придворным магам, те, попыхтев, достаточно быстро вычислили бы и устранили проблему, но принц все эти годы партизанил. То ли имел причины не доверять, то ли там еще какой неочевидный пока мотив. Зная, где искать, я очень быстро обнаружила магический блокиратор, действующий на нужные зоны коры головного мозга, и с превеликой осторожностью сняла стопор. – Ну, надеюсь, все получилось, – сказала вслух, потом глянула в чернильный мрак глубокой ночи за окном и вспомнила, что, заработавшись, пропустила ужин. – Блош, ты кушать хочешь? Собственно, с этой фразы и начался наш ночной рейд. Кладовку, где хранились запасы сыра и вина, мы обнаружили случайно. Вообще-то изначально шли мы на кухню с благородной миссией спасти от одиночества оставленные там продукты, но заглянув сюда, переглянулись и решили больше не блуждать в гулких коридорах замка. Блош посеменил к пирамидке из заморских сыров (хочется верить, что бледно-синяя плесень – это все-таки признак эксклюзивности, а не что-то похуже), я же танцующей походкой босоногой парды пошлепала к ящикам с винами. Поддев когтями деревянную крышку ближайшего, придирчиво оглядела пузатые бока бутылок, заботливо переложенных соломой и душистыми травами, вспомнила, что не разбираюсь в этом добре, соответственно насыщенность послевкусия оценить буду не в состоянии, и решила чуток побыть приличной кошкой. То есть ударом кулака приколотила крышку обратно и пошла на поиски чего попроще, а обнаружив в самом уголке кладовки полку с пыльным рядком домашнего самопала, прихватила пару бутылок и села на покосившийся ящик. Нет, достойной алкогольвицы из меня никогда не получится. Пить я не то чтобы не умею, скорее не хочу. Оборотни более чувствительны к алкоголю, но если кому-то вкус крепких напитков нравится или оставляет равнодушным, то меня каждый раз воротит от этого жуткого привкуса и горечи. Но я отнеслась к красноватому напитку как к лекарству. Горькое, зато помогает. И действительно помогло. Всего десять глотков на голодный желудок, и парду понесло… Я говорила и говорила. Вспоминала шутки Джеда, его улыбку и запах, от которого подгибались колени и кружилась голова. Рычала и скребла когтями по бутылке, едва в веренице образов оказывались сцены ревности, недоверия и упрямства моего пятнистого ухажера. Но не плакала… В какой-то момент Блош спохватился, что молодой и голодный организм не сможет дать достойный отпор алкоголю, и стал таскать мне кусочки сыра на закуску, но оказалось, что поздно. Меня уже потянуло на подвиги. – Я должна найти его! Точнее, его убийц. И покарать этих мерзавцев! – Язык заплетался, но я была полна решимости. – Точно, вот прямо сейчас пойду к Джерому и отпрошусь на недельку-другую. Вендетта важнее какой-то там подготовки. Подкрепляя слова делом, я вскочила, покачнулась, едва не завалившись обратно, но все-таки устояла. Блош громко запищал, вертясь под ногами. – Сам дурак! – рявкнула я и, прихватив для храбрости початую бутылку, двинулась к выходу. Однако после десяти минут блужданий по пустынному коридору пришлось капитулировать и привалиться спиной к статуе какой-то крылатой девицы. Не то богиня, не то нимфа, не то муза. В темноте хрен поймешь! Допив вино, я покрутила пустую тару в руках и, хихикая, начала творить непотребства. Вот прислуга и хозяева замка изумятся, узрев с утра пораньше в руке каменной девы бутылку! Блош, влезший на макушку статуи, что-то осуждающе вещал, явно не одобряя мой творческий порыв, но я абстрагировалась от въедливого писка и следовала пьяному порыву души. – Изысканно. И как раз в твоем духе, Мими. Выглянув из-за головы статуи, я сосредоточилась на силуэте приближающегося мужчины. Кого там так некстати нелегкая принесла? Плечи широкие, рост высокий, шаг мягкий. Из-за правого плеча торчит рукоять меча, к поясу пристегнут крюк со смотанными витками веревки. Маккалич? Ши-Ван? Мартик? Эмм… Итон-Бенедикт?! Легкий сквозняк, донесший до меня слабый аромат знакомого запаха, расставил все на свои полочки, заставив оглушительно завизжать и броситься вперед. – Джед!!! Я с разбегу запрыгнула на него, обняв руками за шею и крепко сжав ногами бедра. Уткнувшись в шею, уловила до боли знакомый запах с нотками корицы, тут же подняла голову, с жадной внимательностью уставилась в золотистые глаза и радостно улыбнулась. Нет, ну ничегошеньки меня жизнь не учит. Да мало ли что там Лиаму почудилось! Он же каннис! С него станется «подшутить» над доверчивой кошкой. Джед, живой и невредимый, лукаво улыбнулся и тихо шепнул хорошо знакомое: – Мне нравилась твоя улыбка. Я была так рада, что даже не сразу обратила внимание на прошедшее время, скользнувшее в его фразе. Джед сжал меня в объятьях, но вместо кокетливого мурлыканья кошачья сущность оскалилась и зашипела. Моя человеческая составляющая еще тупо хлопала ресницами, глядя в хорошо знакомое лицо любимого кота, а звериное подсознание уже запустило трансформацию в боевую форму. – Хватит играть! Уходим, – послышался за спиной резкий оклик. Голос принадлежал молодой женщине и казался смутно знакомым, я как раз чуть повернула голову, чтобы разглядеть, кто же там, но не успела. Джед перехватил мое горло и сжал. Руки любимого не могут предать – так я думала раньше. Каким бы опасным ни считали Джеда окружающие, мне он никогда не причинит вреда – полагала я. Его любовь ко мне безусловна – верила я. Покусанный каннис, как же я была наивна! Лицо оборотня стало жестче, черты заострились, в глазах застыл холод. Я смотрела в лицо профессионального убийцы, а не любимого кота.