Следующей точкой стал Амстердам, на этот раз компанию Олегу составил Бобров, который познакомил Северова с королевой Вильгельминой. Снова неделя по прежнему сценарию, поездки по стране, общение с политиками и королевой, с начальствующим Советской военной администрации генерал-майором Сазоновым. Северов экономистом не был совсем, но как образованный в прошлой жизни человек про план Маршалла слышал. В прошлой жизни Олег много читал, особенно после выхода в отставку в свободное от работы время. Так что в его голове начал рождаться план по развитию экономики европейских стран, находящихся в зоне влияния Советского Союза. Этот план должен был быть свободен от недостатков плана Маршалла, поскольку не предполагал получение экономической выгоды СССР в ущерб другим странам и попадание в зависимость от Советского Союза. По крайней мере, явное и откровенное. Ведь если прочные связи удастся сформировать, причем завязав на СССР (что не так уж и трудно, учитывая потребность в сырье), то это и будет зависимость, но добровольная и выгодная всем. В Датское королевство Северов летел уже с наметками плана в голове. Жаль, конечно, что нет Интернета, в котором можно быстро почерпнуть все необходимые сведения, но время было. Лишние несколько дней ничего не решают, конференция в Потсдаме намечена на август, успеем. В Дании Олег пробыл десять дней, тоже много ездил и летал. Здесь было попроще, поскольку практически никаких разрушений не было, промышленность не пострадала, значимой убыли населения тоже нет. С начальствующим Советской военной администрации генерал-майором Тимофеевым они поняли друг друга сразу. Кристиан Х отнесся к Олегу несколько настороженно, но постепенно успокоился, особенно когда узнал, что генерал Северов не только бравый офицер, но и сторонник взаимовыгодных соглашений. По Германии Олег пока ездить не стал, времени оставалось немного, связывался с руководством Советской военной администрации в Германии, просил подготовить нужные сведения, а также дал аналогичные задания по Австрии и Чехословакии. Затем засел в Потсдаме и к 15 июня набросал проект плана по экономическому развитию советской зоны влияния в Европе. Основными целями плана были развитие экономик стран советской зоны и СССР и повышение уровня жизни населения. Документ, по мнению Северова, получился мощный. Разумеется, он годился только в качестве эмбриона, так сказать договора о намерениях, концепции дальнейших действий. Выкладки были приблизительными, но ориентиры давали. Кроме того, к проекту прилагалась докладная, в которой Северов изложил свои соображения по предполагаемому развитию событий. Олег не сомневался, что в этом варианте истории все равно появится и свой план Маршалла, и НАТО, и прочие пакости, все это в общих чертах обосновал и представил проект как вариант противодействия. Олег немедленно переправил проект и докладную Сталину и занялся другими актуальными вещами. На стапелях верфей находились в разной степени готовности около сотни подводных лодок типа XXI, причем немцы начали их строить по секциям. Текущее положение дел несколько опережало известную Олегу историю примерно на год. Этот задел надо было использовать с умом. Северов составил докладную Кузнецову, в которой предложил организовать достройку лодок с учетом отечественных наработок, заодно провести стажировки наших специалистов на немецких верфях, пусть познакомятся с немецкой культурой производства. Также предложил возобновить выпуск быстроходных десантных барж, имея в виду в том числе военные действия на Дальнем Востоке. Это были легкобронированные корабли грузоподъемностью более ста тонн, хорошо вооруженные, с малой осадкой. Они были гораздо удачнее американских кораблей аналогичного назначения, поэтому Северов организовал поиск и сбор всех имеющихся барж и возобновил производство в максимальном объеме. Готовые кораблики немедленно перегонялись по железной дороге на Дальний Восток. В наркомат обороны ушла докладная по поводу использования немецких наработок по вооружениям. 75-мм пушка KwK 42, устанавливавшаяся на «Пантеру», могла быть использована в разработках бронетехники для морской пехоты и ВДВ. Были мысли и о применении мощной 88-мм танковой пушки KwK 43 L/71, под которую немцы так и не успели сделать танк. Аналогичные мысли были по реактивным самолетам, свои, с гораздо более высокими характеристиками, ожидались позже, но зачем добру пропадать. Тем временем события во Франции закрутились очень лихо. Высадка союзников во французских портах совпала с капитуляцией Германии, да и войска из Франции были основательно выкачаны, поэтому сопротивление оказали немногочисленные подразделения фанатиков из ваффен СС. Учитывая «любовь» французов к англичанам, американцы предложили им с высадкой подождать, но британцы были настроены решительно, им ли, победителям, этих лягушатников бояться. И вообще, с учетом военных действий против флота союзников, не пора ли вишистской Франции тоже капитуляцию подписать? Высадка производилась в портах как простая выгрузка, а не десант на вражескую территорию. Американцев французы не тронули, а вот англичан потрепали серьезно, в момент выгрузки они были весьма уязвимы. Конечно, потери были несерьезные даже в сравнении с отдельными боестолкновениями в Северной Африке, но сам факт! Британцы сопротивление подавили, да и американцы вписались, что им доверия со стороны французов не добавило. Теперь союзники всерьез рядились по поводу того, считать Францию союзником Рейха или нет и что с ней теперь делать. За всем этим спокойно наблюдал Советский Союз, причем, в отличие от Франции, порядок в советской зоне был куда более приличным, да и какого-либо серьезного недовольства со стороны правительств и граждан не проявлялось. Пришлось поездить и полетать по объектам на территории Союза, принять участие в «зачетных» учениях морпехов, десантников и спецназа. Северов остался доволен. 22 июня Северов прилетел в Москву, чтобы готовиться к параду. Сводный полк армии особого назначения сначала усиленно тренировался на авиабазе № 1, затем 15 июня прибыл в Москву. Булочкин подошел к вопросу формирования и подготовки полка со своей обычной обстоятельностью. В сводный полк попали наиболее отличившиеся летчики всех полков, осназовцы АСС, десантники, морпехи и спецназовцы-разведчики. Из командования армией в параде участвовали, кроме Северова, только Булочкин и Колычев. Беренс отказался сам, возраст, да и ростом не вышел, а Вологдин из-за ранения строевым ходил неважно. Разумеется, в полк вошли дважды Герои и Герои Советского Союза из 7-го полка, начинавшие еще в 33 ИАП, Шведов с Глазычевым, да и другие авиаполки обижены не были. Винтик и Шпунтик все-таки закончили обучение в техникуме и получили дипломы о среднем профессиональном образовании. Так что на парад они ехали уже офицерами. А вот Михалыч в список не попал, в приказе на формирование сводных полков возраст был ограничен, но он особо не расстроился. Месяц интенсивных тренировок даром не прошел, когда проверяли строевую выучку прибывших сводных подразделений, Штеменко остался очень доволен и объявил им благодарность. Сводный полк армии особого назначения сильно отличался от полков фронтов. В армии было много авиационных подразделений, поэтому в строю было много летчиков, из пяти батальонов двухротного (по сто человек в роте) состава два было офицерских, один батальон был из морпехов, один из десантников, один из осназовцев, спецназовцев и бойцов теперь уже дивизии Аверина. Летчики были в морской форме при кортиках, остальные – с автоматами «АКС-43». Форму своим Олег пошил еще в Европе, изрядно отойдя от общепринятого стандарта для моряков и сузив ширину брюк до принятой в его время. А форму для десантников, морпехов и спецподразделений Северов придумал сам, получив разрешение Верховного, вернее, разработал ее на основе более поздней советской. Морпехи теперь щеголяли в черной форме с черными беретами, десантники – в хаки и голубых беретах, спецназ – в хаки и краповых, причем у всех были тельняшки. Когда полк выстроился в новой форме, занимавшиеся подготовкой парада генералы Артемьев и Штеменко долго качали головами. Выглядел полк великолепно, новая красивая форма сидела как влитая, да и наградами орлы Северова обделены не были. В свободное от репетиций время Олег напряженно работал, почти ежедневно связывался с Берлином и знал, как идет работа военных администраций. Здесь же нашел Берга и регулярно встречался с ним, обсуждал последние новинки военной техники и вооружений. Наконец наступило 30 июня. Погода стояла очень удачная для парада, солнечная, но прохладная. Олег стоял впереди своего полка, сзади него замерли Булочкин, Аверин, Колычев, Забелин, Воронцов, Корнеев и Платонов, специально прилетевший для такого случая. В свете яркого июньского солнца сверкали награды на знаменах полков и на груди у участников парада. Даже здесь, довольно далеко от Красной площади, чувствовалась праздничная атмосфера. Придирчиво посмотрев на генеральной репетиции на прохождение подразделений, кто-то высказал мнение, что сводный полк особой армии надо пустить впереди, сразу после сводного полка барабанщиков-суворовцев. Обсуждалось это очень живо, а лучше сказать нервно, поэтому Сталин принял решение поставить полк после сводных полков фронтов. Он справедливо решил, что Северов и его ребята не обидятся. Они и не обиделись. И вот наконец колонны начали движение. В прошлой жизни Северов несколько раз принимал участие в различных парадах, пару раз ходил и по Красной площади, но сейчас это были гораздо более сильные чувства. Знаменитый Парад Победы, о котором ему рассказывал дед, бывший его участником. А теперь он сам идет по Красной площади впереди полка. Генералы, идущие впереди сводных полков фронтов, и идущие за ним командиры были с саблями в руках. Северов и его люди были при кортиках, поэтому при приближении к трибуне синхронно вскинули руки в воинском приветствии. Сталин стоял одиноко, все остальные – Буденный, Ворошилов, Молотов и другие стояли на некотором отдалении. Лицо его было спокойно, но Олег чувствовал состояние Верховного Главнокомандующего. Сталин был задумчив, но его губы тронула едва заметная улыбка, когда он перехватил взгляд Северова. Каждый полк сопровождала собственная музыка, и Северов решился на небольшой плагиат, он, с помощью нескольких музыкантов, сумел довольно точно воспроизвести марш на основе песни из кинофильма «Белорусский вокзал». Получилось здорово, всем очень понравилось. Теперь это был официальный марш отдельной гвардейской армии особого назначения. Потом Северов со своими друзьями гулял по Москве, девушки дарили им цветы и улыбки, мужчины хлопали по плечам. Вечером был большой прием, на котором к ним подошел Сталин и сказал несколько теплых слов, поблагодарив за прекрасную службу. Участники парада еще пару дней погуляли по столице, а Северов уже 1 июля утром улетел обратно в Берлин, с ходу окунувшись с головой обратно в проблемы военной администрации и подготовки к конференции и войне с Японией. Приказа на перебазирование на Дальний Восток пока не было. США и Великобритания больше не настаивали на скорейшем вступлении СССР в войну с Японией. Это было связано с опасениями, что получится как в Европе, что Советский Союз захапает себе кусок намного больше, чем хочется ему дать, давать ничего не хотелось. Но придется в любом случае, хотя бы половину Сахалина. В идеале надо было обставить это как жест, подарок от союзников, но не получится. Надо было срочно что-то придумывать, так что тянули время. Поэтому и решили повременить до Потсдамской конференции, начало которой намечено на 25 июля 1944 года. Между тем экономисты, трудившиеся как проклятые, сформировали документ, который позже вошел в историю как «План Сталина». Вначале шли аргументированные предположения, что в очень недалеком будущем европейские страны ожидает серьезный спад экономики, выбраться из которого в одиночку проблематично. В документе не было, естественно, сказано о том, на каких условиях им помогут вездесущие США, это предполагалось разъяснить при личных встречах. Далее был анализ экономик каждого из государств и логично вытекающий из него план по общеевропейской кооперации. С механизмами управления, конкретными цифрами и итогами его реализации. То, как вели себя представители военной администрации, какую политику выстраивал Советский Союз, успокаивало и обывателей, и правительства, «План Сталина» логично вписывался в общую схему и зримо оформлял ее. Сталин прибыл в Берлин на штабном С-54 ГАОН 22 июля, на аэродроме его встречали Жуков и Северов, а также начальствующие Советских военных администраций. После небольшого, но очень торжественного митинга колонна автомобилей проехала по Берлину, заворачивая к самым примечательным его объектам типа рейхстага, Бранденбургских ворот, Колонны Победы. Конечной точкой был Потсдам, где после торжественного обеда состоялось совещание с начальствующими Советских военных администраций. Совещание было емким и деловым, никакого славословия и словоблудия, начальствующие отчитались о проделанной работе, Сталин дал оценку их работе, в целом положительную. Затем им были определены ориентиры на будущее. Иосиф Виссарионович поблагодарил всех за работу и закрыл совещание, продолжавшееся более четырех часов. Когда в кабинете остались только Сталин, Жуков и Северов, Верховный Главнокомандующий спросил: – А как вы, товарищ Жуков, оцениваете обстановку во Франции? – Никакого серьезного сопротивления в военном смысле французы не окажут. На примере немецкой оккупации это было ясно продемонстрировано. Но позитивные процессы в обществе явно затормозились, причем на длительный срок. Политическая чехарда будет продолжаться довольно долго, к тому же, по некоторым косвенным разведданным, интересы Великобритании и США во Франции не совпадают и они уже начали противодействовать друг другу. Нам это выгодно в том смысле, что их силы распыляются и их давление на нас может ослабнуть. На этом можно сыграть на конференции. Сталин кивнул и обратился к Северову: – Я внимательно ознакомился с вашими предложениями, товарищ Северов. Проконсультировался с ведущими экономистами, политологами и дипломатами. Далеко не все согласились с таким прогнозом и выкладками, но чем больше они возражали, тем больше мне нравилась ваша работа. Иосиф Виссарионович помолчал и продолжил: – Все, что вы изложили, логично укладывается в ваши прежние высказывания и предложения, и, надо признать, вы еще ни разу не ошиблись. Вы знаете, с какими предложениями приедут наши союзники? Северов кивнул: – Не надо быть провидцем, что Германии снова уготована судьба, полная унижений и обрекающая немецкий народ на большие невзгоды. Расчленение Германии, уничтожение ее промышленности, финансовое давление. Все это мы недавно уже проходили и знаем, к чему это приведет. Почва для появления новых гитлеров. Но это ненадолго, на несколько лет. Потом будет новый план, если удастся вытеснить нас с части территории. Тогда помощь, финансовая кабала и натаскивание против нас. И формирование военного блока, опять же против нас. – Вы слышали о плане Моргентау? – Пока нет, знаю только, что Генри Моргентау – министр финансов США. – Почти абсолютно совпадает с тем, что вы изложили в своей докладной. Я об основных позициях, разумеется. – Сталин с явным интересом посмотрел на Северова, тот мысленно выругался, что стоило ему хоть немного «ошибиться»! – Похоже, с этим планом они и приехали, хотя его критиков хватает и в США, и в Англии. – Но этот план касается Германии, а есть ли у них что-то для других стран в зоне нашего влияния? – спросил Жуков. – Что-то, что могло отпугнуть их сторонников. – Ничего конкретного, но попытаюсь из Рузвельта и Черчилля что-нибудь вытянуть. На следующий день были намечены встречи Сталина и Жукова с королевскими семьями и главами правительств стран, находящихся в советской зоне. До ужина и во время его обсуждали эти мероприятия, после чего маршал ушел работать, а Северова Сталин оставил для разговора. – Что, там, на аэродроме, нельзя было иначе? – ворчливо спросил Иосиф Виссарионович. – Почему ты все время попадаешь в такие ситуации? – Нельзя было иначе, товарищ Сталин. – Расскажи, как все было. После рассказа Сталин покачал головой: – Да, иначе было нельзя. Не будем больше об этом, но постарайся все-таки быть осмотрительнее. Пришлось Олегу это пообещать, а Сталин продолжил: – Союзники стали оттягивать наше вступление в войну с Японией. Нам это невыгодно, наших сил более чем достаточно для разгрома Квантунской армии и освобождения Сахалина. А сравнимый с императорским Тихоокеанский флот нам и за несколько лет не построить, даже если бросим на это все силы. – Слишком долго они тянуть не будут, для объявления войны нам их разрешение не нужно, они это понимают. С другой стороны, небольшая задержка позволит нам лучше подготовиться к десантным операциям. К тому же у нас есть серьезное преимущество – авиабазы в непосредственной близости от японских островов и очень неплохие подводные лодки, которые могут существенно сократить их флот. Сталин кивнул: – Переброска лодок на Тихий океан идет по плану. К 1 августа десять лодок придут во Владивосток, затем неделю надо на профилактические работы. Особая эскадра на подходе к Петропавловску-Камчатскому, придут туда 26 июля. Два авианосца, пятнадцать эсминцев, восемь подводных лодок. Кстати, а что, эти немецкие лодки, о которых ты писал, так хороши? – Очень хороши, при условии некоторых доработок, конечно. И новый, прогрессивный метод сборки, который уже на завершающей стадии освоения. Нам надо опыт перенимать, поэтому я и просил присылать наших на стажировку. Если у нас все получится, то совокупная экономика Германии, Дании, Бельгии, Голландии, Чехословакии послужит для нас просто грандиозным ускорителем. – Да, – задумчиво сказал Сталин, – план действительно грандиозный. Северов промолчал, и Сталин улыбнулся: – Не знаю почему, но мыслишь ты очень нестандартно. И твои предложения приносят успех. Да, собирался жениться? Не тяни, сделай сразу после конференции. Потом будет Япония, а так неделю-полторы я тебе дам. Вернувшись к себе в комнату, Олег сказал Насте, что свадьбу они сыграют после окончания конференции и у них будет, похоже, медовый месяц в виде недели отпуска. Девушка была в восторге, а Северов добавил, что постарается провести эту неделю где-нибудь на Черном море, например в Крыму. За окном было очень тихо, голова Насти лежала у Северова на плече, Олег гладил ей спинку и попку, девушка мурлыкала, как настоящая кошка. Скоро она станет его женой, родит ему детей. Олег был счастлив, как не был счастлив никогда во взрослой прошлой жизни. В детстве был, окруженный любовью и заботой родителей, бабушки с дедом. Потом их не стало, государства, которому он присягал, тоже не стало. Была лишь война и ничем не подкрепленная надежда на лучшее будущее. Какие силы занесли его сюда, Олег не хотел даже гадать, но он был всей душой благодарен им за эти минуты счастья. На твоем плече лежит голова самой лучшей девушки на свете, ты нашел себя на службе своей стране и отмечен ее высшими наградами, у тебя есть будущее, которое ты и твои товарищи делаете светлым. О таком можно только мечтать, но это ведь нынешняя реальность! На следующий день Северов присутствовал на встречах Сталина и Жукова с королевскими семьями. Первыми были король Дании Кристиан Х и его супруга Александрина Мекленбург-Шверинская. Пожилой король, а ему через два месяца исполнялось семьдесят четыре года, на Иосифа Виссарионовича посматривал с опаской, будто и правда надеялся увидеть у лидера жутких коммунистов рога, копыта и хвост со стрелкой на конце. Северов мысленно усмехнулся, вот что пропаганда с людьми делает. Промыли мозги старику и его супруге основательно, та тоже вошла будто в клетку с тигром. Сталин же не стал изображать вождя вандалов при виде римлян, а пошел навстречу королевской чете и вежливо их поприветствовал. Сделал несколько комплиментов королеве Александрине, выказал знание истории Дании в целом и роли короля Кристиана в посильном сопротивлении нацистам. Через некоторое время король с королевой успокоились и перешли к более насущным темам. Кристиан был человеком умным, поэтому если и имел по наказаниям коллаборационистов иное мнение, высказывать его не стал. Хотя, судя по всему, существенно отличающегося мнения не было и тех, кто с излишним рвением служил нацистам, нисколько не жалел. Тем более что Сталин их развешивать по столбам, сжигать заживо или сажать на кол и не предлагал. Пусть решит суд, датский суд, если они не совершили преступлений на территории СССР. Тут уж мы сами управимся. Возражать против такого здравого подхода никто не стал. Затем Иосиф Виссарионович приступил к изложению проблем, с которыми добрые датчане непременно столкнутся в самом ближайшем будущем. К разговору Сталин подготовился серьезно, в том числе стараниями Северова, так что все выглядело очень логично и убедительно. Подождав, когда правящая чета опечалилась не очень радостным перспективам, предложил помощь в решении этих проблем. Не благотворительную, а вполне конкретную и взаимовыгодную, не требующую от датчан никаких кабальных процентов по кредитам и прочих понятных по известным примерам взаимоотношений между «цивилизованными» государствами «бонусов». Тем более что требовалось от Дании не так уж много. Предоставить возможность расположить на своей территории советские военные объекты, не делать попыток проводить закулисные переговоры в ущерб интересам СССР или вступать во враждебные ему военные блоки. Советский Союз обязуется не вмешиваться во внутренние дела Дании, не собирается делать компартию Дании правящей и совершать прочие посягательства на столь существующий уклад жизни. Между государствами будет заключен договор, который разработает совместная группа дипломатов без участия третьей стороны. Это Сталин подчеркнул особо, только интересы СССР и Дании, остальные страны (читай – США и Англия) в процесс не вмешиваются. Услышав такое предложение, старик-король приосанился, эти русские оказались не такими уж и страшными, дела с ними иметь, пожалуй, можно. Вежливо договариваются там, где, откровенно говоря, могли взять и без спроса. Все это вполне ложится в канву разговоров, которые король вел с заместителем главноначальствующего Советской военной администрации, совсем молоденьким военным, который присутствовал на приеме. Кристиан улыбнулся Северову и перевел разговор на тему датской армии. Сталин подтвердил возможность вооружения современными образцами военной техники и военно-технического сотрудничества, заметив, что Дания с ее промышленным и научным потенциалом является равноправным партнером, а не приживалкой при могучем соседе. Распрощались стороны гораздо теплее, чем встретились, король выглядел довольным, Сталин тоже. Когда королевская чета удалилась, Иосиф Виссарионович поблагодарил Северова за проведенную работу. Следующей была королева Нидерландов Вильгельмина, почтенная женщина шестидесяти трех лет. График приемов был расписан таким образом, что ждать монархам не приходилось, к процедурным вопросам подход был очень серьезный, никаких намеков на бедных родственников на приеме у богатого дядюшки. Сталин королеву обаял по полной программе. Наговорил комплиментов о ее роли в сопротивлении нацистам, упомянул о храбрых голландских моряках, сражавшихся с агрессорами (Япония напрямую не называлась ни разу, но было понятно), ловко перешел на тему потери колоний и, как следствие, ресурсов. Проанализировал состояние голландской экономики в сложившихся условиях и вывел проблемы, с которыми столкнется страна в ближайшем будущем. Расписал предлагаемое сотрудничество с СССР и его несомненные преимущества, подчеркивал взаимовыгодность и взаимоуважение в отношениях, равноправное партнерство. Королева к разговору также была готова, и подготовил ее в значительной степени Северов. Как и Кристиан, Вильгельмина провела консультации со своими советниками по экономическим вопросам и знала, что русские не лукавят. Предложения Советского Союза были очень заманчивы как в экономической сфере, так и в военно-технической. С армией и флотом у Голландии был полный швах. А русские вели себя корректно, силой не давили, хотя могли. В итоге также договорились о подготовке договора, особо оговорив неучастие третьей стороны. Королева, улыбаясь Северову, завершила визит, а Сталин снова выразил удовлетворение работой Олега. Бельгийский принц-регент Шарль, сорокалетний мужчина, правивший страной в отсутствие короля Леопольда III, которого парламент обвинил в коллаборационизме, был убежденным англофилом. Впрочем, принц-регент был не дурак и понимал, что сила на стороне СССР, поэтому излишняя непримиримость и высокомерность в отношениях неуместны. Тем более что действия Советской военной администрации никакого ущерба, в том числе морального, его стране не наносят. Общение пошло по уже отработанной схеме, проблемы в экономике, взаимовыгодное сотрудничество, договор. Принц был изначально настроен по этому поводу гораздо более пессимистично, но Сталин и здесь нашел подход. Шарль очень любил море, поэтому получил предложение не просто к экономическому и военно-техническому сотрудничеству, а конкретному участию в управлении совместными военно-морскими силами. Разумеется, над проектом двустороннего договора будет работать группа дипломатов. Шарль покинул кабинет Сталина в неплохом настроении, тепло попрощавшись с Северовым, что не укрылось от Сталина, который в третий раз выразил ему свое удовлетворение. А вот с четой великих герцогов Люксембурга вышел конфуз. Нет, все произошло строго по протоколу и в уже известном ключе, правда, маленький Люксембург не имел многочисленных развитых отраслей экономики, но Сталину, на основании выкладок Северова (основанных на знаниях начала следующего века), было что предложить его правителям. Все прошло нормально, но в конце встречи герцогиня Шарлотта призналась, что в благородном семействе случилась большая проблема, двадцатилетняя принцесса Мария-Аделаида без памяти влюбилась в Гену Качалова и вбила себе в голову, что хочет и может выйти за него замуж. Сталин улыбнулся и ответил, что молодым девушкам свойственно влюбляться в красавцев военных, но он прекрасно понимает, что принцесса не просто девушка, а член правящей семьи, что накладывает на нее особую ответственность. Тут же он заметил, что полковник Качалов тоже не рядовой офицер (супруги заметно напряглись), но тему брака с ним развивать не стал, сказал лишь, что если это простая детская влюбленность, то она пройдет, как только появится новый объект для обожания. А настоящая любовь проверяется испытаниями, и этого добра (испытаний) у него хватает, может устроить хоть сейчас. Разумеется, касаться они будут в первую очередь полковника Качалова, а что касается принцессы, то здесь все в руках ее родителей. Герцогиня несколько оторопела от такого предложения, а вот Феликсу оно неожиданно понравилось. В свою очередь, маршал Жуков пообещал провести с полковником Качаловым дополнительные воспитательные мероприятия, но в любом случае никакого ущерба девичьей чести принцессы допущено не будет. Супруги несколько успокоились и поблагодарили господина Сталина и руководство Советской военной администрации за понимание и участие в делах герцогства. На этой позитивной ноте встреча завершилась. Далее был торжественный обед с участием Сталина и приглашенных руководителей государств, на котором произносились тосты за будущее сотрудничество и выражались надежды на то, что эта война последняя из мировых. После обеда Сталин принимал фон Бека и фон Шуленбурга. Немцы про план Моргентау уже слышали, хоть и в самых общих чертах. И нельзя сказать, что он оставил их равнодушными, особенно после слов одного из серьезных американских политиков о двадцати – двадцати пяти миллионах немцев, которых надо вывезти из страны или уничтожить. В то, что этот план начнет успешно претворяться в жизнь, никто не сомневался, так что немцы были очень расстроены и готовы были сделать все, чтобы никаких оккупационных зон на территории Германии союзникам выделено не было. Впрочем, они прекрасно понимали, что никто их мнения спрашивать не будет, поэтому единственная надежда – позиция СССР. Иосиф Виссарионович всех карт раскрывать, разумеется, не стал. Но с основными позициями плана объединенной Европы ознакомил. Этот план вызвал у немцев живейший отклик, они выразили готовность всемерно содействовать его осуществлению. Фон Бек также выразил огромную признательность Советскому Союзу за тот порядок, который поддерживается в стране, за начинающие нормально работать структуры управления и предприятия, за то, что немцы не мрут от голода и болезней. На лице Сталина, видимо, что-то отразилось, и Шуленбург, долго живший в России, все понял. – Господин Сталин! – сказал он. – Мы все отчетливо осознаем, что в Советском Союзе очень много своих проблем и они вызваны, к сожалению, действиями Германии. Поверьте, мы сделаем все, чтобы это больше не повторилось и чтобы эти последствия были ликвидированы как можно быстрее. У СССР не будет союзника более преданного, чем новая Германия. Это не пустые слова, поверьте. Что творилось в душе Сталина, можно только догадываться. Однако стоящие перед ним немцы отказались участвовать в авантюрах своего фюрера, что уже о многом говорило, и устроили заговор с целью его ликвидации. Да, они не были коммунистами-антифашистами, но их вклад в общее дело был, безусловно, весомым. Поэтому Верховный Главнокомандующий размеренно сказал: – Впереди у нас очень тяжелые испытания, испытания на прочность, на порядочность, на веру в людей. Остается только надеяться, что мы пройдем их достойно, пройдем все вместе. Дальше Сталин предоставил слово заместителю главноначальствующего Советской военной администрации в Европе генерал-майору Северову, который в общих чертах разъяснил присутствующим планы по взаимодействию в военно-технической области на ближайшую перспективу. А это рабочие места для достаточно большого количества немцев. Помимо подводных лодок, БДБ, зенитных и танковых артсистем и реактивных самолетов весьма значимым проектом стало перевооружение бывших итальянских линкоров немецкими 380-мм орудиями, аналогичными стоявшим на «Бисмарке» и «Тирпице». Оценив размеры предстоящих работ, немцы еще более повеселели. Прощаясь, фон Бек и Шуленбург еще раз поблагодарили Сталина и выразили надежду на плодотворное сотрудничество. Шуленбург также сделал комплимент Верховному Главнокомандующему за прекрасный подбор кадров военной администрации. До конца дня состоялись встречи с представителями руководства Чехословакии, Австрии и Венгрии. С новыми правительствами Болгарии, Румынии и Югославии встречи должны были пройти несколько позже. Поздно вечером Сталин подвел итоги, хотя было видно, что он очень устал. Иосиф Виссарионович выразил свое удовлетворение и поблагодарил Жукова и Северова за проделанную работу. Глава 5 Утром 24 июля 1944 года в Берлин прибыли Рузвельт и Черчилль. Первым делом они отправились на экскурсию по Берлину, правда, не вместе. Рузвельт и Черчилль прибыли из Лондона, где уже успели обсудить совместную позицию. Из прежней истории Северов знал, что представители правящих кругов союзников определились с убеждением, что сотрудничество с СССР продолжать не стоит. Изоляция от решения мировых проблем и роль третьесортной державы, вот что они запланировали для Советского Союза. Но было два важных отличия: во-первых, президентом США пока оставался Рузвельт, который настолько радикальных планов не имел. Во-вторых, атомной бомбы у Америки еще не было. И не скоро будет, приоритет этой задачи у них сейчас невелик, других проблем хватает. Встречаться с Рузвельтом Сталин не стал, тот устал и неважно себя чувствовал. А вот с Черчиллем встреча состоялась, причем присутствовали на ней только трое. Сталин, Черчилль и Северов в качестве переводчика, поскольку Сталин хотел быть абсолютно уверен, что утечки информации не будет. Уинни приватные встречи любил, насторожился только ее форматом, но не отказался. После формальных приветствий Сталин предложил расположиться в удобных креслах, Северов налил Черчиллю коньяку. – Завтра, господин премьер-министр, начнется самая важная из всех наших совместных конференций, которая определит судьбу Европы на долгие годы. Премьер кивнул, он примерно понимал, куда клонит Сталин, но пока молчал.