Часть 5 из 10 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Что происходит? – спросила она себя едва ли не с оторопью. – Что я пропустила?»
– Обойдемся без объятий, не возражаешь?
– Ни в чем себе не отказывай! – оскалился Гриня, но и оскал у него сегодня получился какой-то «вегетарианский».
– Кстати, поздравляю!
– С чем именно? – «недоуменно» поднял бровь Григорий.
«А что, свадьба не повод? Или есть что-то еще?»
– Во-первых, со свадьбой! – изобразила Лиза «техническую» улыбку. – А во-вторых, с внеочередным производством! – она все-таки углядела, что Григорий стал носить полковничьи погоны. – Ведь внеочередное, я права?
– Права, выслуги не хватало, – и он как бы невзначай коснулся пальцами левой руки своей груди.
«Ого! – оценила Лиза. – Во что же ты влип, Гриня?!»
– «Михаил» второй степени? Впечатляет! Кого же ты убил, братец? Не иначе как самого Пятковского!
– С чего ты решила, что это были поляки?
– А кто еще? – насторожилась Лиза.
– Потом расскажу, – и он отошел в сторону, приглашая Лизу, пройти в гостиную.
«Вот те раз! Что, блин, за тайны мадридского двора?»
Однако с Грини все только началось. Пока поздравляли виновницу торжества, пока «выпивали и закусывали», Лиза нет-нет да бросала взгляд на Ивана – мужа ее двоюродной сестры Татьяны, однако капитан 2-го ранга Иван Гаврилович Кениг оставался невозмутимо нейтрален, словно и не было того в высшей степени занимательного ночного разговора. Зато совершенно неожиданно для себя Лиза обнаружила, что живой интерес к ее особе проявляют кузен Виктор и его жена Дарья. Виктор Львович и Дарья Дмитриевна Шумские Елизавету никогда всерьез не занимали, и в своих дневниках она о них почти ничего не написала. Пара фраз тут, замечание там, но никогда и ничего конкретно о них. Обычно только в контексте и по случаю. И все, что Лиза знала о Шумских, это то, что Виктору – на глаз – лет сорок или около того, а Дарья, пожалуй, даже моложе Лизы. Лет двадцать семь – двадцать восемь, больше не дашь. Женаты шесть лет, детей пока нет, и это все о них.
«Ну что ж, – решила Лиза, – про Ивана я тоже раньше ничего не знала. Поживем – увидим!»
Между тем вечеринка продолжалась. Перед десертом Лиза вышла покурить на застекленную веранду. Несколько фикусов, пальма в кадке, какие-то вьющиеся растения по двум стенам – дикий виноград или еще что, – стол, несколько стульев, кресло, этажерка с газетами. Почему не пошла в курительную комнату? Наверное, потому, что подсознательно ожидала некоего повторения прошлогоднего семейного торжества. Все – там, она одна здесь. И любой, кто захочет поговорить с ней тет-а-тет, имеет возможность подойти под благовидным предлогом: покурить на веранде – в холодке и тишине, или перекинуться парой слов с непутевой родственницей.
Едва слышно скрипнула дверь. Потом половица, и еще одна. Человек шел мягко, но не беззвучно. Одним словом – не прятался, хотя и мог.
«Этот может!» – вспомнила Лиза замечание Елизаветы.
– Полагаю, на мой счет ты не заблуждаешься?
– Нет, Гриня, не заблуждаюсь. – Оборачиваться не стала. Если есть, что сказать, и так скажет, а рассматривать его физиономию – очевидный перебор.
– Вообще-то ты сука, Лиза!
– Сразу в карьер? – пыхнула папироской.
– Ты переспала с невестой на смотринах, – холодно констатировал ей в спину Григорий. – С моей невестой! Мало того что извращенка, так еще и наглая сука, разве нет?
– Без комментариев, – бросила коротко.
– А и не надо, Полина мне сама перед свадьбой все рассказала.
– Я рада за тебя!
– Вот и я попервости обиделся, а потом смотрю, чистый профит!
– В чем твой интерес? – любопытство заставило обернуться.
– Ты в курсе, что у нас война на носу? – Григорий стоял в нескольких метрах от нее, смотрел этим своим фирменным, «рыбьим» взглядом.
«И этот туда же! Да что они все свихнулись, что ли? – возмутилась Лиза, но тут же и спохватилась. – А что если и в самом деле?»
– Война? – спросила вслух. – Серьезно?
– Такими вещами не шутят.
– Ладно, допустим. Что с того?
– Ты давеча спросила, за что я «Михаила» получил.
– Так за что?
– За диверсию византийцев в низовьях Днепра.
– Значит, это были не византийцы! – поняла Лиза.
– Без комментариев, – оскалился Григорий. – Но по факту, Лиза, неделю назад я принял третий полк гвардейских пластунов. Отсюда и просьба, присмотри за Полиной, если что.
«От оно как! Гвардейские пластуны!»
Теперь Лиза кое-что поняла и про Григория, и про то, каким образом год назад он впутал в ее дело армейскую контрразведку. Гриня служил в местном аналоге спецназа. Элитные части. Аксельбанты и прочие фантики. Однако на самом деле гвардейские пластуны такие же отморозки, как и разведчики флотского десанта. Красавцы, безумцы, и, разумеется, если что, их посылают в самое пекло.
– Прости, Гриня, – сказала она почти искренно, – но ты обратился не по адресу. Я два дня назад вернулась в активный резерв. Если начнется, поведу в бой крейсер, а крейсера в строю, сам понимаешь, не самое безопасное место на войне…
– Прошла медкомиссию? – нахмурился Григорий.
– Признана годной для строевой, – пожала плечами Лиза.
– А я думал, уйдешь со своими пиратами куда-нибудь подальше и Полину с собой заберешь.
– А вот это идея! – кивнула Лиза. – Я могу попросить шкипера, он мне не откажет.
– Что ж, – согласился Григорий, – попроси!
И, ничего к этому не добавив, даже не попрощавшись, покинул веранду.
Григорий ушел. Лиза проводила его взглядом. В задумчивости щелкнула крышкой портсигара и даже не запомнила, как доставала папиросу и как закуривала. Нашла себя через какое-то время с прогоревшей до мундштука папиросой, потухшей и даже уже не дымившей: стояла у стеклянной двери и смотрела, как на улице медленно падает снег.
Разговор с «братом Гриней» уже не в первый раз поставил вопрос ребром: кто она, Лиза Браге? Тень воина или воин? Лиза Берг, Елизавета Браге или кто-то третий, новый и неизвестный?
Сейчас она с полной очевидностью поняла, что, не задумываясь, легко и естественно приняла предложение адмирала Маркова и, более того, была горда и счастлива получить такое предложение. И перед медкомиссией волновалась, как «настоящий пилот». И позже «держала себя в узде», стараясь никому из проверявших не показать ни своего страха, ни своей неуверенности. И, разумеется, она помнила приступ счастья, обрушившегося на нее, когда прочла в заключении комиссии, «практически здорова»… «ограничений не имеет»… «пригодна к строевой службе на боевых кораблях Флота».
«Пригодна» – означало среди прочего именно то, о чем она сказала пару минут назад своему «полубрату»: если начнется война, Лизе предстоит повести в бой артиллерийский крейсер «Вологда». И этим все сказано. Война – это кровь и смерть, но для авиатора Елизаветы фон дер Браге это еще и работа. Впрочем, как только что выяснилось, для Лизы теперь все обстояло точно так же.
«Есть такая профессия – родину защищать», – вспомнила она фразу из старого советского фильма и даже не удивилась, почувствовав, как точно соответствует это определение ее внутреннему ощущению.
11 марта 1932 года
Ресторан «От-кутюр» – не трактир, тем более не корчма, а именно ресторан на европейский лад. Модный в этом сезоне, пафосный и дорогой, но столичные кутюрье хаживали сюда еще задолго до того, как заведение приобрело такую популярность у шлиссельбургских богачей. Собственно, в первую очередь, поэтому Наде оказалось достаточно всего лишь выразить желание зайти вечерком в «От-кутюр», и ресторатор Самошин тут же организовал для нее столик. Впрочем, имелась и другая причина. Когда еще и где увидишь вместе одного из самых востребованных модельеров столицы Надежду Вербицкую, оперную диву «европейского розлива» Клавдию Добрынину и кавалерственную даму капитана баронессу Елизавету фон дер Браге? Если честно, то редко когда и, черт его знает, где.
Так что ничего удивительного, что на них смотрели. Смотрели, и еще как! Однако умение игнорировать настырный интерес совершенно посторонних тебе людей – непременное условие публичности. Без этого на горних вершинах известности и славы не то что не прожить, просто не выжить. И если Елизавете, с ее ничтожным опытом, искусство «равнодушия» давалось с трудом, – Надежда с Клавдией помогали ей, как могли. А могли они много как, хотя этим вечером превзошли самих себя. Мало того что место атмосферное, и марсельский диксиленд – выше всяческих похвал, так еще и разговор, доверительный, непринужденный и на более чем подходящие темы: мода, любовь и оперная сцена – со смехом, шутками и с франкским шампанским, которое буквально лилось рекой. Тем не менее «среди своих», то есть исключительно между собой, подруги оставались внимательны друг к другу и не скрывали своего благожелательного интереса ко всем «грязным подробностям» личной и общественной жизни «любой из трех».
– Милая, ты уже в четвертый раз смотришь на часы, – испытующе глянула на Лизу Надежда, – мы кого-то ждем?
– Жду, – вздохнула Лиза и пыхнула в рассеянности папироской.
Телеграмму из Гетеборга она получила еще утром и сразу же отписалась, указав, где и когда ее искать, если, конечно, курьерский «скороход» Эдинбург – Антверпен – Ниен прибудет без опоздания, и в Ниене найдется попутный борт в Шлиссельбург.
– Вот как? – заинтересовалась Клавдия. – Кто он? Почему раньше не рассказывала?
– Да сама еще не уверена, – снова вздохнула Лиза. – Познакомились случайно и при весьма драматических обстоятельствах. Во всяком случае, тогда мне было не до любви. Позже виделись лишь мельком, да и то на людях. А потом он мне написал…
– И понеслось! – хохотнула Клава, уловившая самую суть интриги.
– Да нет! Что ты! – покраснела Лиза, обычно не склонная к смущению. – Мы только переписывались…
«Да, представьте! Только переписывались!»
С ее-то наклонностями, с ее-то «послужным списком»! Однако из песни слов не выкинешь: так оно все и происходило. Переписка, пара-другая телефонных разговоров. А потом он вдруг сообщает, что взял билет на «экспресс» и спрашивает совета, на каком постоялом дворе в Шлиссельбурге ему стоит зарезервировать номер?
– Он хорош собой?
– Мне нравится.
– Где вы познакомились?
– В Африке.