Когда фура пересекла границу Узбекистана, на душе Хлестунова заскребли кошки. Положа руку на сердце, он в самом начале подозревал, что его не за красивые глаза отпустили на вольные хлеба. Связь между появлением наркоторговцев и внезапной щедростью хозяина прослеживалась довольно явственно. Но он старательно гнал от себя дурные мысли. В Москве это удавалось ему вполне успешно, однако сейчас они вернулись снова. От греха подальше Хлестунов проскочил Нукус и остановился в Ургенче. Город сравнительно большой, рынок богатый, можно успешно закупиться, избежав встречи с наркоторговцами. Так думал Геннадий. Он первым делом обошел знакомых торговцев, узнал цены и ощутил прилив оптимизма. В новом деле всегда обнаруживаются подводные камни, причем в самый неподходящий момент. Сейчас все шло гладко. Цены оказались нормальными, товар хорошего качества. Лучше всего об этом можно было судить по реакции Мишки, впервые очутившегося на среднеазиатском рынке. — И это за килограмм, а не всего за один персик? — изумленно крутил он головой. Но свежеиспеченный бизнесмен и его напарник буквально падали с ног от усталости. Шутка ли — провести несколько суток в кабине грузовика. Отогнав фуру на стоянку, Хлестунов двинулся к знакомой ему гостинице. Они заселились в скромный номер без телевизора, холодильника и кондиционера, с двумя разбитыми кроватями времен холодной войны. Но путешественникам такие спартанские условия казались райскими. Оба тут же завалились спать. Проснувшись, более молодой Мишка отправился в столовую, а Хлестунов, не успевший проголодаться, решил еще поваляться. Дверь номера распахнулась без стука. Геннадий с ужасом увидел знакомую ему парочку — узбека и смахивающего на азиата русского. — Нехорошо, дорогой. Заставляешь нас искать тебя по всей области. А дело стоит, товар ждет, — укоризненно сказал русский. — Какой товар? — жалко пролепетал Хлестунов. — Сам знаешь какой, — теперь в голосе незваного гостя явственно зазвучал металл. — Или ты хочешь нас разозлить? Опасное занятие. У нас большие возможности, самые разные варианты. На твой выбор. Хочешь — тебя арестует наша милиция и найдет при обыске героин? За это у нас полагается очень большой срок. А можем обойтись без милиции, зарежем тебя, как барана, и все дела. Груз доставит твой напарник. По виду он сговорчивее тебя. Так на чем остановимся, дорогой? — На условиях доставки, — поняв, что влип почище, чем муха в варенье, хмуро сказал Геннадий. — Условия прежние. — Не годится. Сумма меня устраивает, но я хочу сорок процентов аванса. — Зачем? Девочки по дороге стали чересчур много запрашивать? — криво оскалился русский. — Ага. Там сейчас работают сплошь королевы красоты. — Такие крутые изменения нами не запланированы. Готов предложить тридцать процентов. — Черт с вами, пусть будет тридцать, — согласился Хлестунов. Гости ушли, через час вернулся Мишка. — Что так долго? — поинтересовался Геннадий. — Да ерунда какая-то вышла. Только я спустился вниз, меня ухватили под руки двое туземцев. Между прочим, здоровые ребята оказались. И давай мне талдычить на ломаном русском языке: «Мы тебя ждали, уважаемый. У нас праздник, мы не сядем за стол без почетного гостя». Ну, я им пытаюсь объяснить, что они приняли меня за другого человека, а чурки опять за свое: «Стол уже накрыт, идем быстрее». И волокут на улицу. Откровенно говоря, я был не против пожрать на халяву, только боялся схлопотать по физиономии, когда азиаты поймут свою ошибку. Они, как я уже говорил, были крепенькими парнишками. Если любой из них хорошенько приложится — мало не покажется. Но обошлось. Накормили меня до отвала, столько вкусностей я не ел никогда в жизни. Еще на дорогу вручили пакет. Сказали — для друга. Интересно, как они догадались о друге? — Они не догадывались, они знали. — Точно, как же я сам не допер. Ты же сюда часто ездил, успел познакомиться с разными людьми. — Да уж, с очень разными, — тяжело выдохнул Хлестунов. Радость от удачных сделок рассеялась, как дым. Больше всего Геннадию сейчас хотелось встретиться с добрейшим Олегом Матвеевичем и хорошенько надавать ему по морде. Какой оказался подлейшей души человек! Ведь Хлестунов ему все честно рассказал, а Каплунов предательски этим воспользовался и сдал наркоторговцам. Теперь Геннадию придется возить героин. А это, как он знал, рано или поздно закончится арестом. Сто раз проскочит, а на сто первый засыплется. Насчет ста раз Хлестунов переборщил. На российской границе его машину ждали. Кто-то заложил. Таможенники заставили Геннадия открыть дверцы кузова. Благодаря хитроумной конструкции его можно было разделить на секции от двух до шести. Сейчас Хлестунов использовал минимальный вариант. В одной секции лежали арбузы, в другой — дыни. На дыни таможенники лишь бросили косой взгляд, а вот арбузы заставили выгружать. — Кто оплатит мне ущерб? — хмуро спросил Геннадий. — На том свете получишь, — бросил в ответ один из таможенников. Рядом уже ошивался лопоухий спаниель. К выгруженным полосатикам собака осталась индифферентной. Даже обнюхав каждый арбуз, спаниель лениво отошел в сторону. — Ничего не понимаю, — бормотнул один из таможенников и круто повернулся к Хлестунову: — Где наркота? Колись? — Ребята, о чем вы? Считаете, что я перевожу в арбузах наркотики? Да елки-палки. Готов продать вам по рыночной стоимости всю партию. Если хотя бы в одном найдете дурь, возвращаю деньги обратно. — А мы щас задаром все их переколотим, — остервенело рявкнул таможенник. Осечка здорово подействовала на его и без того расшатанные нервы. — Ну ладно, мужики, зачем вы так, — миролюбиво сказал Геннадий. — У меня первый рейс в качестве индивидуального предпринимателя. Вы меня разорите. И чем я буду зарабатывать на жизнь? Рассказами о том, как вопреки правительственным указаниям государственные служащие губят на корню мелкий бизнес? Он сунул таможеннику две стодолларовые купюры. Тот деньги взял, но после этого еще с минуту раздумывал, не воплотить ли ему свою угрозу в действие. Наконец таможенник махнул рукой: — Ладно, мужики, пошли. Хлестунов не стал выяснять, кто погрузит арбузы обратно. Ясно кто, зачем лишний раз дразнить гусей. Он подумал, что кто-то там, наверху, внезапно проникся к нему добрыми чувствами. Ведь как было дело. Нашпигованные героином арбузы Хлестунов получил, когда обычные полосатики были уже загружены. Геннадию очень не хотелось класть опасный товар с краю. Мало ли. Вдруг тому же стражу границ захочется полакомиться арбузиком. И ухватит ягодку с героином. То-то будет радости всей таможне! А перегружать всю секцию было влом. И Хлестунов принял гениальное решение. Он положил арбузы в пустой отсек, куда потом загрузили дыни. Все-таки лень — хорошая штука; если бы не поленился, то сейчас полировал бы тюремные нары. А так крутил баранку, приближаясь к дому. Мишке он по дороге все объяснил. Разумеется, в своей интерпретации. Мол, пока одни бандиты угощали напарника разносолами, другие ввалились в номер, приставили к голове Хлестунова пистолет и потребовали, чтобы он доставил наркотики в ближнее Подмосковье. — Я их впервые видел. Как они меня вычислили? — делано изумлялся Геннадий. — Наверное, у них все дальнобойщики-одиночки под колпаком. Таких, как мы, легче легкого заставить работать на себя, за нами не стоит реальной силы. А среди нескольких тонн груза нет проблем заныкать дурь, — после нескольких минут размышлений констатировал Мишка. — Эх, что ж у меня за черная полоса в жизни пошла! — Как я понял, больше ты со мной ездить не хочешь? — С тобой — хочу, с наркотой — нет. — Правильно, дружище! Я бы тоже категорически отказался, если бы мне предложили стать напарником человека, перевозящего дурь. Кому приятно очутиться в тюряге. Ведь потом не докажешь, что тебя заставили работать под дулом пистолета. Ладно, нам бы избавиться от товара, а там я с тобой поделюсь. — Чем поделишься? — А ты думаешь, что наркоторговцы ограничились одними угрозами? Они в качестве сладкой конфетки посулили мне бабки. Выдам тебе хорошую премию. По дороге Хлестунов тщательно обдумал разговор с людьми, которым передаст героин. Молчать о таможенном шмоне было нельзя, иначе в следующем рейсе ему опять всучат наркоту, и второй раз проскочить границу не выйдет, найдут и арестуют. Но и тупо ограничиться констатацией факта крайне рискованно. Наркоторговцы посчитают его отработанным материалом и могут прямо на месте пустить в расход. Для верности, чтобы не сболтнул лишнего. Поэтому, сообщив о тщательном досмотре фуры, Хлестунов добавил: — Сами понимаете, мужики, теперь пару-тройку ездок я должен сделать чистым. А потом опять стану на вас работать. Обошлось. То ли наркоторговцы поверили словам Геннадия, то ли вообще не собирались его убивать. Отсчитав Мишке его долю, Хлестунов предложил: — Не торопись уходить. Три рейса будем возить только фрукты. А там посмотрим. Может, наша и узбекская милиции накроют эту мафию. Глава 28 — Ох вы, Антон Антоныч, и баловник! — стройная, эффектная крашеная блондинка шутливо погрозила пальчиком плюгавому, изрядно оплешивевшему мужичку, чьи лучшие годы, если они и были, остались позади. Но в жесте блондинки не было возмущения или досады, поскольку мужичок являлся главным инженером компании Тумасова. — Какое же это баловство, Светик? Просто невозможно удержаться, когда рядом оказывается такая попочка! — возразил Антон Антонович. — Так вы гладьте, а не бейте. — Скажешь тоже! Разве я ударил? Слегка шлепнул для получения эротического удовольствия. — Вам доставляет удовольствие только мой зад? — капризно поинтересовалась блондинка. — Ну зачем так! Ты сама прекрасно знаешь, что ты вся от стройных ножек до роскошных волос заставляешь меня трепетать от восторга! Кстати, а почему на «вы»? — Мы же на работе. Тут надо соблюдать субординацию. — Когда нас кто-то слышит. А сейчас мы одни. Забудь об условностях. — Как же, забудешь, если тут постоянно ходят люди. Вот если бы нас связывали официальные отношения… — Светик, я уже тебе говорил — надо подождать. Сначала необходимо прозондировать почву, выяснить отношение хозяина к такому шагу. Тумасов может негативно отреагировать на мой развод, а ты хорошо знаешь его капризный характер. Он ведь несколько раз был у меня в гостях, знаком с моей женой. — У вас, мужчин, всегда найдется тысяча отговорок, чтобы не выполнить обещанное. Но я запомню твои слова, Тоша. Месяца для зондирования почвы тебе хватит? — Я постараюсь уложиться. А сегодня жду тебя после работы на нашем месте. Да, ошибались рабочие, говоря, что красавица Светка если кому и отдастся, то исключительно хозяину. Практичная блондинка предпочла синицу в руке журавлю в небе. К своим тридцати годам Светлана успела познать множество мужчин, четырежды лечилась от последствий незащищенного секса и сделала весьма неутешительный вывод: воспетая поэтами и прочими излишне романтичными гражданами любовь существует только в книгах и мыльных операх, к жизни, по крайней мере к ее жизни, это чувство не имеет ни малейшего отношения. То есть были мужчины, заставлявшие сердце красотки биться чуть чаще, но куда важнее для нее оказались более прозаические вещи: надежность, щедрость, умение обеспечить комфортную жизнь. Как назло, Светлане попадались мужики бедные, в лучшем случае умеренного достатка. Наверное, потому, что выбирала она главном образом ровесников, только начинающих свой путь к богатству. О какой щедрости, каком достатке тут могла идти речь! Хорошо, если очередной кавалер раскошеливался на ужин в скромном кафе. Тоша был гораздо богаче любого из них. Главный инженер компании Тумасова — это вам не хухры-мухры! Но Светлана, несколько лет проработав бок о бок с Тошей, спинным мозгом чувствовала, что одной зарплатой дело тут не ограничивается. Как же она была права! Шальные деньги притупили бдительность Ильи Фридриховича. Если бы он работал в условиях жесточайшей конкуренции, если бы ему приходилось экономить каждую копейку, он бы постоянно контролировал действия своих подчиненных. Увы, наша рыночная экономика с удивительной ловкостью заимствовала худшие черты капитализма и социализма. Вместо конкуренции — корыстная дружба с чиновниками, обеспечивающими выгодными заказами и гнобящими возможных соперников в дебрях бюрократических инструкций. И при этом чудовищная концентрация богатств в руках жалкой кучки населения. В таких условиях Тумасов процветал без особого напряжения и опрометчиво перекладывал большую часть забот на своих управляющих. Главный инженер быстро спелся с не менее главным бухгалтером. И стали они грабить награбленное, экспроприировать экспроприированное. Впрочем, скорее их можно было уподобить шакалам или грифам-стервятникам. Они успешно догладывали тушу, которую сожрал настоящий хищник. Учитывая масштабы деятельности Тумасова, даже обглодки оказывались лакомыми кусочками. Солидная зарплата главного инженера была на порядок меньше расхищаемых сумм. Антону Антоновичу приходилось использовать различные ухищрения, чтобы иметь возможность потратить хотя бы ничтожную ее часть. Остальное он хранил в надежном месте. Боялся. Боялся положить деньги в российский банк. А вдруг Тумасов каким-то образом об этом узнает? У него крутые связи с чиновниками, а чиновники в нашей стране могут все. Боялся вывезти наворованное за границу и положить в иностранный банк. Боялся вложить деньги в дорогую недвижимость. Опять же из-за страха перед Ильей Фридриховичем. Поэтому Светка угодила в самую точку. Деньги у ее Тоши водились, и тратил он их на свою любовницу щедро, надеясь заткнуть ей рот. Пусть поменьше заводит разговоров о разводе. Встретив женщину после работы, главный инженер повел ее в ювелирный магазин. Светка пару раз намекнула ему, что рубиновые сережки идеально гармонируют с цветом ее лица и волос. Антон Антонович успел изучить свою любовницу. Получив дорогой подарок, она надолго прекращала сомнительные разговоры и превращалась в ласковую и одновременно страстную женщину. Желанная обновка возбуждала Светку почище тренированного мужского тела и умелых ласк. Женщина долго рассматривала витрины ювелирного магазина. Кроме сережек, она уделила пристальное внимание кольцам, брошам, ожерельям. Казалась, она забыла о цели визита и просто любуется сверкающими драгоценностями. Антон Антонович уже давно потерял терпение и мысленно прошелся матерными словами в Светкин адрес. «Она что, не понимает или издевается? — думал он. — Я же не могу провести с ней всю ночь, мне надо вернуться домой. Каждая минута, проведенная в магазине, сокращает время, которое можно посвятить любви. Вот и делай после этого человеку добро».