Спокойствие Рублева сбило Кудряша с толку. Судя по внешнему виду, мужик не представлял большой опасности для опытного бойца. С ним можно было разделаться голыми руками, без кровопускания. Но его манеры заставляли думать иначе. Кудряш на всякий случай сделал выпад, целя ножом в руку. Комбат легко ушел в сторону. Бандит едва сохранил равновесие и отступил. Реакция у мужика оказалась превосходной, его трудно было достать лобовой атакой. Кудряш начал хитрить, сделал несколько обманных движений, надеясь заставить противника раскрыться. Все его ухищрения ни к чему не привели. Он лишь окончательно и бесповоротно убедился, что ему достался серьезный противник. Надо было не лениться и вытащить из оборудованного в машине тайника пистолет. Но Кудряш слишком понадеялся на собственную силу и умение владеть ножом. С другой стороны, у бандита росло раздражение. Как же так, он ничего не может поделать с безоружным и вдвое старшим противником. А когда человек выходит из себя, он начинает горячиться и совершает ошибки. В какой-то момент бандит выбрал правильную тактику. Он теснил Бориса к краю ямы — оставшегося еще со времен войны окопа. Но Комбат умело лавировал, ловко ускользал, и бандиту приходилось все начинать сначала. Потеряв терпение, он бросился на противника, намереваясь загнать его в ловушку. Борис снова уклонился. Кудряш проскочил мимо и схлопотал могучий удар в спину, добавивший ему ускорения. Не удержавшись, бандит сам оказался в яме, куда хотел сбросить Комбата. Рублев быстро осмотрелся, увидел лежащий в нескольких метрах большой сук и вооружился им. Но тут и Кудряш продемонстрировал отменную реакцию. Он успел выбраться из ямы прежде, чем Комбат к ней вернулся. Однако теперь в их противостоянии силы уравнялись, тяжелый кол стоил острого ножа. Схватка продолжилась, но теперь Кудряш больше угрожал на дистанции, опасаясь схлопотать дубиной по своей бестолковке. Рублев тоже осторожничал. Если бить с размаху, сила инерции увлечет его за собой, подставив под стальной клинок. Поэтому Борис ограничился резкими выпадами, метя противнику в живот. Попади он, бандиту пришлось бы туго. Даже самый натренированный пресс едва ли выдержит испытание деревом. Это будет похлеще любого кулака. Сначала Кудряш уворачивался, а затем изменил тактику. Он пытался отбить кол рукой, чтобы отбросить его в сторону и получить возможность сблизиться вплотную с Борисом. Пока бы тот освобождался от ставшего бесполезным дерева, бандит успел бы попотчевать его железом. Как настоящий мастер, Комбат использовал изменение бандитской тактики в свою пользу. Он показал, что раскусил замысел Кудряша и вроде бы стал раз за разом замахиваться для удара в голову, при этом совершая обманные движения. Бандит купился и сосредоточился на противодействии именно этим атакам Бориса. А Рублев вдруг на ходу переместил акцент и угодил дубиной по руке, державшей нож. От боли кулак рефлекторно разжался, оружие упало на землю. — Сука! — прошипел Кудряш, резво отпрыгивая в сторону. Он повернулся спиной к Борису и быстро припустил вдоль лесной дороги. Комбат бросился за ним. Расстояние между Рублевым и бандитом увеличивалось, но поначалу это не сильно заботило Бориса. Главное — держать Кудряша в поле зрения. Равномерный бег куда эффективнее коротких рывков, быстро выматывающих человека. Но тут показалась машина бандита, и Комбат ускорился. Он не собирался позволять Кудряшу усесться в свою «тачку». А тот, подбежав к «мерседесу», оглянулся, сумел оценить расстояние и понял, что не успеет достать из тайника пистолет. Сто процентов не успеет. И Кудряш снова ударился в бегство. Бегун из него был так себе. Не то чтобы как из дерьма пуля, но близко к этому. Массивное тело было куда лучше приспособлено к сражению, чем к трусливому бегству. Ему еще повезло, что он надел кроссовки, а не сапоги, как уважающие себя грибники. Тогда дело было бы совсем швах. Впрочем, Рублев тоже был в кроссовках. И хотя по телосложению Борис напоминал преследуемого, у него имелось одно явное преимущество. Комбат бегал каждое утро. И он умел распределять силы. Кудряш после рывка тяжело дышал, легкие разрывались от нехватки воздуха. А ведь бандит хотел скрыться от Комбата, то есть Борис как минимум должен был потерять его из вида. На деле получалось иначе. Расстояние медленно, но верно сокращалось. У Кудряша имелось единственное преимущество — он хорошо знал этот лес, расположенный на некотором удалении от населенных пунктов и поэтому до сих пор относительно богатый грибами. Но сейчас это удаление сыграло против Кудряша. Тут вряд ли могли оказаться свидетели, которые бы спугнули мужика. Приходилось как-то выкручиваться самому. И в этом заключалась главная опасность. Но опасность ли? До бандита наконец-то дошло, что мужик гонится за ним с пустыми руками. Теперь они на равных. А если схитрить, можно оказаться в более выгодном положении. И Кудряш схитрил. Он сбавил темп, позволив Борису еще больше приблизиться к себе, высмотрел на своем пути тяжелый сук и вооружился, следуя примеру своего противника. Затем бандит развернулся и бросился на Рублева, не давая ему возможности сделать то же самое. — Ща, падла, я тебя урою! — торжествующе заявил он. — Ну-ну, попытайся, — усмехнулся Комбат, уставший заметно меньше своего противника. Поединок возобновился, только теперь кол оказался в руках у Кудряша, а Рублев противостоял ему с голыми руками. Сначала Борису пришлось туго. Первобытное орудие несколько раз просвистело в считаных сантиметрах от его головы. Комбат лишь уклонялся от ударов, не помышляя о том, чтобы выбить кол из рук противника. При этом Борис медленно отступал в гущу деревьев, где Кудряшу было гораздо труднее пользоваться своим преимуществом. Густые ветви мешали бандиту как следует размахнуться. Пытаясь нанести очередной удар, Кудряш цепанул своим оружием толстую ветвь, погасившую скорость дубины. Комбат выдернул ее из рук бандита и отбросил в сторону. Среди деревьев габаритное оружие было бы только помехой. Кудряш встряхнул руками, уставшими размахивать дубиной. — Тяжко? — издевательски спросил Рублев. — Ниче, ща ты будешь харкать кровью, — самонадеянно пообещал бандит, напоминая этим отечественных политиков, гораздых на заведомо лживые посулы. Борис не стал делать широковещательных заявлений. Он решительно двинулся на бандита. Кудряш попытался встретить его размашистым ударом в голову. Рублев грамотно выставил блок и вонзил кулак в живот Кудряша. Что не удалось сделать дубиной, замечательно получилось голыми руками. Глаза у бандита выпучились, словно он проходил кастинг на роль рака. Ни о какой защите он в такой ситуации даже не помышлял. Борис спокойно, даже медлительно примерился и выбросил руку точно в челюсть противника. Кудряш без сознания распростерся на земле. Комбат сунул руку в карман, достал оттуда тонкую, но прочную бечевку. Связав руки бандита, он вытащил сигарету, щелкнул зажигалкой. Прошло несколько минут, прежде чем Кудряш слабо промычал и замотал головой. — Очухался, болезный. Тогда хватит валяться, поднимайся на ножки и топай. — Сволочь! Да знаешь ли ты, с кем связался! Если мои кореша тебя найдут — живым в землю закопают. — Хорошие у тебя дружки, верные. А как думаешь, они меня уже ищут? Ответом Рублеву было молчание. — То-то. Можешь сколько угодно хвастаться своими корешами, но сейчас ты у меня в руках. И я могу сделать с тобой все, что захочу. Поэтому вставай и топай, или я потренирую на тебе удары по печени. Бандит, кряхтя, поднялся. — Не изображай из себя умирающего лебедя. Этим меня не разжалобить. Заслужить прощение ты можешь, только честно рассказав о судьбе моего друга. — Какого друга? — насторожился Кудряш. — Не гони лошадей. Сейчас приедем в одно место, там и побеседуем. Глава 47 Жена хлопотала у плиты, дожаривая отбивные. — Ладно, садись, закончишь готовку в процессе застолья, — нетерпеливо подогнал ее Аксамитов. Раздалось тихое чмокание, возвестившее об открытии. Не научном, а бутылки бренди. Аксамитов повертел в руках пробку, не навинчивающуюся, а сделанную из натуральной пробки, увенчанной пластиковой головкой, разлил напиток по рюмкам. Не будучи знатоком, он предпочитал коньяку бренди. На вкус приблизительно одинаково, а стоит намного меньше. — За наступающие выходные! — сказал ученый и опрокинул рюмку в рот. — Это единственная причина, по которой ты решил сегодня выпить? — спросила жена. — Основная, — соврал Аксамитов, накладывая себе традиционный салат оливье. — Честно? — Ага. Салат тебе сегодня удался, — заметил Виктор, желая уйти от скользкой темы. — Что в нем может удаться? Те же компоненты. Просто майонез хороший попался. — Я понял, вся сила в майонезе. Жирном майонезе, так вредном для нашего организма. — Если ты успел заметить, практически вся вкусная еда является вредной. Полезное либо невкусно, либо стоит безумно дорого. Вспомни, как я пыталась кормить тебя с утра овсяной кашей? Ты взбунтовался уже на следующий день. И все же, Витя, ты чем-то обеспокоен. У тебя возникли проблемы? — Да так, мелочи, — опять соврал Аксамитов, хотя ситуация вокруг его изобретения накалилась до предела. Сначала казалось, что все складывается замечательно. Выступление президента насчет качества и стоимости российских дорог подстегнуло активность масс. Первыми отличились телевизионщики. Они каким-то макаром отщипнули кусочек асфальта от столичной трассы, выдаваемой за образцово-показательную, и махнули в Финляндию. Там они сделали большой репортаж о строительстве дорог в этой стране. Были показаны все этапы создания качественной трассы, причем особый упор делался на тщательность и продуманность работ. Хотя кто бы в этом сомневался. Затем телевизионщики подались в финскую лабораторию, где провели экспертизу идеального российского асфальта. Здесь, слегка перефразируя пословицу, можно было сказать: «Что русскому отлично, то финну — смерть». Качество асфальта недотягивало даже до минимальных европейских стандартов. — Обе компании, и производящая, и использующая такие материалы, моментально лишились бы лицензий, — прокомментировал результаты проверки финский эксперт. — А у нас их нахваливают, — меланхолично добавил тележурналист. Главное он припас на окончание программы. Качественная дорога обходилась финской казне в пять раз дешевле, чем проложенное с нарушением всех европейских стандартов шоссе — московской мэрии. Вскоре с удивительной для себя быстротой за дороги принялась Государственная дума. — Коррупция — словно Гидра. Если отрубить ей одну голову и не прижечь, на ее месте вырастут две новые, — издалека начал один из депутатов. — Если мы не можем вести борьбу с ней по всем фронтам, начать надо с чего-то конкретного. Дороги в этом смысле подходят идеально. Вот у меня здесь точные цифры, — он потряс дорогой кожаной папкой. — По стране в примерно одинаковых климатических и прочих условиях стоимость километра дороги различается в двадцать раз. Двадцать раз, вы только представьте себе эту цифру, товарищи! Что характерно — чем беднее регион, тем дешевле там дороги. При этом расходы на строительство везде приблизительно одинаковые. Различается только оплата труда, но ее доля в общей стоимости ничтожна! Большая часть государственных денег растекается по карманам продажных чиновников и вороватых бизнесменов. В наших силах остановить творящиеся безобразия. Надо установить жесточайший контроль над расходованием государственных средств, проводить нормальные честные тендеры. А то есть факты, когда из года в год заказы делят между собой три-четыре компании. Пусть они за собственные капиталы строят платные дороги и окупают их как хотят. А народные деньги трогать не смей! У горячего депутата нашлись противники. А как иначе при сверхприбылях дорожников. Они ведь подмазывали не только чиновников. — Чушь собачья! Эти бумажки надо отнести в туалет, там их место. Однозначно! — парировал другой депутат. — Дешевой популярности ему захотелось. А для начала следовало бы выяснить, что из выделяемых государством денег до конкретного чиновника, ведающего заказами, доходит меньше половины. Остальное еще по дороге разворовывают. Вот где надо в первую очередь наводить порядок! Я понимаю, все равно получается дорого. Но это из-за низкой производительности труда. Пока наши рабочие делают сто метров, у европейцев уже готов километр. Выходит, сначала надо искоренить пьянство, а не обвинять дорожников в воровстве. Нашел Гидру! Настоящие воры сидят в других местах. Было еще несколько аналогичных выступлений, и, как у нас водится, вопрос повис в воздухе. Аксамитова эти истории воодушевили, хотя на самом деле являлись тревожным звоночком. При таком раскладе его изобретение приобретало еще больший вес, и у рядового кандидата наук шансы на единоличное авторство уменьшались до нуля. Что наглядно показало дальнейшее развитие событий. Аксамитову позвонили из академического журнала: — Извините, уважаемый Виктор Семенович, мы вынуждены отложить публикацию вашей статьи. У нас идет большой отчет о Всероссийской конференции селекционеров косточковых деревьев. — Но почему вы убрали мою статью? Неужели она самая худшая? — возмутился Аксамитов. — Статья замечательная, однако в ней изложены лишь предварительные выводы. Мы решили дождаться окончательных результатов. — А разве трудно догадаться, что, когда мои данные подтвердятся, я передам материалы в более солидное издание? В вашем журнале царит мелкотемье, при таком положении вещей надо двумя руками хвататься за любую, даже незаконченную, научную работу высокого уровня. А вы ее бездарно отфутболиваете, — откровенно схамил ученый. — У нас собственная издательская политика, и мы не намерены ее менять, — последовал холодный ответ. Услышав короткие гудки, Аксамитов растерянно оглянулся по сторонам, будто ища поддержки у кого-то незримо присутствующего в комнате. Он сразу догадался, почему его статью отложили в долгий ящик. Мафия, везде мафия, даже в интеллигентных научных кругах. Виктор представил, как развивались события. Поскольку в академическом журнале работают достаточно квалифицированные люди, один из них, читавший статью Аксамитова, легко догадался о значимости открытия ученого. И сразу побежал к редактору советоваться. Тот, старый работник, поднаторевший в закулисных махинациях, играючи раскусил замысел Виктора. Но все бы обошлось, имей открытие Аксамитова меньшее значение. Оно же было грандиозным, способным принести миллиарды экономического эффекта. И не рублей, а долларов. Пропуская статью, редактор фактически делал Виктора главным автором открытия. Директор и завлаб могли лишь примазаться к нему в качестве соавторов. И они вполне справедливо могут предъявить редактору свои претензии. Мол, почему дал статье зеленый свет и не предупредил нас вовремя? Такие вопросы, если ими озадачится директор института, чреваты для редактора увольнением. И он тормознул статью Аксамитова, одновременно сообщив куда следует. Выводы ученого подтвердились в тот же день. Его вызвал завлаб и, ядовито улыбнувшись, сообщил, что наступила очередь их лаборатории посылать человека в Гапеевку. Гапеевка находилась у черта на куличках, и там еще в годы хрущевской оттепели построили химический завод. До конца восьмидесятых он выдавал на-гора различные отравляющие вещества — зарин, зоман и тому подобное. Потом в связи с перепрофилированием завод закрыли, и с грехом пополам он возобновил свою работу лишь в начале нового тысячелетия. Один из цехов завода институт использовал в качестве опытного производства. Командировка в Гапеевку для научных работников являлась страшным наказанием, хуже которого было только увольнение. А отдельные сотрудники, имевшие варианты трудоустройства, предпочитали увольнение Гапеевке. Уезжали туда обычно на полгода. Меньший срок командировки был нецелесообразным, ведь только для того, чтобы войти в курс дела, требовалось недели две. И еще один нюанс. Обычно в Гапеевку посылались люди без степени, кандидатами наук руководство института дорожило. — Завтра я должен принять решение, — количество яда в улыбке завлаба достигло максимума. — Завтра суббота, — напомнил ему Аксамитов. — Тогда в понедельник. Ближе к обеду. А с утра вы ко мне загляните, и мы поговорим о том, как продвигается поисковая тематика. Намек был прозрачнее некуда. Если Виктор продолжит упорствовать, его сошлют в Гапеевку. Возвращаясь домой, Аксамитов купил бутылку бренди и устроил себе маленький праздник души. Редко пьющий, тщедушный ученый, опустошив бутылку на две трети, запьянел, и ему, конечно же, захотелось исповедаться, излить душу. Жена, принимавшая в застолье чисто символическое участие, внимательно выслушала откровения супруга и возмущенно запричитала: — Что же это делается! Ты работал, совершил настоящее открытие, а твоим трудом хотят воспользоваться другие? Безобразие! Совсем обнаглели начальнички! — У нас государство так устроено. Люди, обладающие властью, все гребут под себя. Но в данной ситуации у меня есть преимущество. Только я знаю секрет улучшения асфальта. Надо хорошенько подумать, как этим воспользоваться. Откровенно говоря, робкий по натуре Аксамитов был готов на компромисс. Даже сейчас, когда выпитое придало ему смелости, он бы послушался жену, если бы та сказала: «Ладно, Витя. Мы с тобой — люди маленькие, мир не изменим. Ты лучше договорись с начальством, чтобы и тебе перепало от твоего открытия». Но возмущенная супруга начала подзуживать: — Правильно, думай! Если твой секрет стоит огромных денег, глупо делиться ими с людьми только потому, что они твои начальники. — И придумаю! — самоуверенно заявил Аксамитов.