Глава 40 Редактор больше напоминал человека, озабоченного утратой Буданцева, чем глубоко скорбящего по Игорю. Комбата он встретил довольно прохладно, и тому имелись веские основания. Рублев буквально ворвался в его кабинет, мотивируя свое действие исключительно тем, что он являлся другом погибшего. Но это вряд ли подвигло бы редактора на беседу. Все решили внешность Бориса и его настойчивость. По виду Комбата редактор догадался, что имеет дело с человеком служивым, а поди разберись, где именно он служит? Возможно — в силовых структурах, поскольку у Буданцева по роду деятельности имелись самые разные знакомые. Поэтому редактор решил уделить гостю несколько минут своего драгоценного времени. — Замечательного человека мы потеряли и незаменимого работника, — искренне сказал он. — Боюсь, наступают тяжелые времена. Раньше имя Игоря гарантировало читательский интерес, во многом благодаря ему наше издание было на слуху, а, следовательно, имело солидных рекламодателей. Вы наверняка слышали выражение «незаменимых людей нет». Такую фразу мог придумать только круглый идиот. Его бы на мое место, пусть бы повертелся, как уж на сковородке, думая, кем заменить Буданцева. Какой у него был нюх на острые темы, какое бойкое перо! Придется мне теперь объединить Фокина и Бордунова. Фокин тоже умеет находить интересные сюжеты, а вот стиль у него, как у выходящего на пенсию канцелярского работника. Достаточно прочесть два абзаца, и можно вывихнуть челюсть, зевая от скуки. Бордунов — тот с точностью до наоборот, тормоз и рохля. Пока соберется о чем-то написать, новость уже можно со спокойной душой сдавать в архив. Зато стиль у него хорош, тут бы он даже мог поспорить с Игорем. — А как вы сами думаете, почему убили Буданцева? — прямо спросил Рублев, которого мало волновали кадровые проблемы редактора. — Об этом лучше спросить у людей, ведущих следствие, — уклончиво ответил тот. — Спросим, — Комбат сделал вид, будто на самом деле имеет отношение к правоохранительным органам. — Но они, допрашивая вас, могли упустить отдельные детали, способные пролить свет на убийство. — Еще как упустили, — с откровенным злорадством сообщил редактор. — Ваши коллеги совсем забыли про компьютер Буданцева. — Неужели? — удивился Рублев. — Значит, мой визит к вам не пройдет даром. Где находится компьютер Игоря? — Одну минутку. Я сейчас позову Верочку Истомину. Она в последнее время помогала Игорю и единственная знает пароль компьютера. Редактор позвал Верочку, но та отлучилась по делам и могла вернуться через час. Борис решил подождать, моля Бога, чтобы следователи не спохватились и не явились за компьютером до того, как он скопирует нужную информацию. — У вас здесь где-нибудь курят? — спросил Рублев. — Да, хотя некоторых гостей наша курилка шокирует. — Интересно, чем? — Своим расположением. Она находится в предбаннике, из которого сразу можно зайти в мужской или женский туалет. «Недаром о журналистах ходят слухи, как о людях без комплексов», — подумал Борис, заходя в курилку. Какое-то время он травил организм в одиночестве, а потом к нему присоединились двое мужчин. Они курили молча, с грустными лицами, все еще находясь под впечатлением от внезапной смерти коллеги. Борис подумал, что у таких, искренне скорбящих людей, можно разведать новые подробности из жизни Игоря. Он представился другом Буданцева, но стал задавать вопросы, которые больше подходили ведущему дело следователю. Мужчины сразу решили, что Борис задумал закосить под товарища Игоря, надеясь расположить их к более откровенному разговору, и мысленно похихикали над таким незамысловатым приемом. Но они искренне хотели, чтобы правоохранители нашли убийц Буданцева, и говорили без утайки. Борис узнал много разных подробностей, касавшихся деятельности Игоря, людей с которыми он контактировал. Однако Борис не услышал информации, которая бы противоречила его версии преступления. — Вряд ли тут приложили руки фанаты, — изложив факты, один из мужчин решил побаловать мнимого оперативника собственными предположениями. — Статья давно напечатана, все разоблачения сделаны, зачем после драки махать бейсбольными битами? К тому же у фанатов тоже есть мозги. Мало, но есть. Они бы сообразили, что нельзя так подставляться, убивать человека, написавшего о них разгромную статью, рядом с тренировочной базой. Фанаты бы нашли другое место, использовали другое орудие преступления, стараясь замести следы. Убийство совершили люди, хорошо изучившие деятельность Игоря и решившие подставить фанатов. — Спасибо, я приму к сведению, — заверил Комбат мужчину и вернулся к редактору. — Идите в триста четырнадцатый кабинет, вас там уже ждут, — сказал тот. В указанном кабинете Рублев увидел молоденькую девушку, сидевшую за включенным компьютером. Она обдала Бориса холодным взглядом и встала, уступая ему место. Возмущается, что какой-то незнакомец будет ковыряться в материалах ее покойного коллеги и учителя, понял Комбат и дружелюбно улыбнулся. — Вы не волнуйтесь, честное слово, Игорь бы одобрил мой поступок. Мы с ним находились в отличных отношениях, хотя познакомились относительно недавно и абсолютно случайно. Я ему помог разобраться с кучкой мстительных фанатов. — Так это вы? Мне Игорь говорил о вас. Как же я сразу не сообразила! Внешность точь-в-точь, как описывал Буданцев, и редактор сказал, что вас зовут Борис, — взгляд девушки сразу потеплел. — Вы скажите, какой материал вас интересует, я его быстро отыщу. Девушка снова села за компьютер. Она шустро нашла и скопировала на флэшку все интересовавшие Бориса документы. Сам бы он, наверное, проковырялся до вечера. — Наверное, не стоит разочаровывать редактора, который уверен, что вы — следователь? — спросила она. — Не стоит, — подтвердил Рублев. — Огромное вам спасибо за помощь. — Это вам спасибо! Вы же не для себя берете информацию, а хотите провести собственное расследование. — На вашем месте я бы не стал афишировать эти догадки. — Клянусь молчать, как рыба. — Договорились. Просмотрев дома скачанный материал, Комбат окончательно утвердился в собственном предположении. А то ведь появилась у него одна идейка. Заключалась она в следующем. Возможно, Буданцев был прав, и за Фитилем действительно стояли уголовные авторитеты. Но Игорь не успел их серьезно потревожить, по удивительному стечению обстоятельств другие преступники, тоже угодившие в поле зрения журналиста, расправились с Буданцевым. Вот почему злодеяние совершено на таком убогом для авторитетов уровне. Да и Фитиль, если бы его подпирали влиятельные уголовники, не стал бы уходить в тень, сделав Жирносека липовым хозяином «Новой жизни». Наоборот, он бы постарался оставаться на виду. Находясь в тени, Фитиль оказывался легкой добычей, и авторитеты бы убрали его, стоило ему сделать свое дело. — Игорь ошибался, заморозкой людей заправляет Фитиль, без влиятельных хозяев. Тем лучше, мне будет проще действовать. Эх, почему же Игорь не оставил адреса криоцентра! Ведь он же там побывал! Досадная забывчивость с его стороны. Ладно, у меня ведь есть Жирносек. На следующее утро Комбат отправился к офису «Новой жизни». Предварительная разведка развеяла излишний оптимизм Рублева. Жирносек загонял машину на стоянку, расположенную в тридцати метрах от входа в здание. Незаметно схватить его на стоянке или по пути в офис было так же реально, как стащить из Форт-Нокса золотой запас США. Правда, Богдан Ильич долгое время находился один в офисе. Там его можно было хорошенько допросить. А дальше что? Ведь Жирносек немедленно сообщит Фитилю о Комбате, и тогда задача Бориса многократно усложнится. А хладнокровно уничтожить даже такую мразь, как Жирносек, у Комбата рука не поднималась. Тем более, имелись сомнения, посвящен ли Богдан Ильич в кровавые делишки Фитиля. Жирносека могли использовать втемную, поручив заморозку людей, что предпочли возможное воскрешение неизбежной и скорой смерти. А за спиной Богдана Ильича Фитиль с приспешниками делали миллионы на шантаже богачей. Вот такой более чем вероятный расклад. Комбат на всякий случай проследил за Жирносеком, когда закончился рабочий день. Богдан Ильич прямиком направился домой. Людный двор тоже мало подходил для задуманного Борисом. Оставалось ждать благоприятного момента. Рано или поздно Жирносек подставится, но трудно сказать, сколько для этого потребуется времени. И Комбат решил пойти другим путем. Глава 41 Фитиль в препаршивом настроении возвращался из автосалона. Лишь там он со всей отчетливостью понял, насколько двусмысленно его нынешнее положение. Фитиль видел роскошные лимузины ручной сборки, чья стоимость начиналась от четырехсот тысяч долларов. Видел, разумеется, не вживую, а на огромных, мастерски выполненных плакатах, ведь такие машины чрезвычайно редко оказываются в автосалонах, на них существует очередь. — И я хочу в очередь, у меня тоже есть очень много денег! — рвалось восклицание из груди Фитиля. Но оно так и затихло где-то в глубине его организма. Нельзя было показывать свои реальные доходы, а то им могли заняться правоохранительные органы. Да и братва способна проявить нездоровый интерес, если скромный труженик на ниве сексуальных услуг вдруг прикупит авто ручной сборки. Погоревав, Фитиль остановился на последней модели «БМВ». Привык он к этой тачке. Надежная, комфортная, удобная в управлении. И довольно престижная, если иметь в виду людей уровня Фитиля. Большой внедорожник с тонированными стеклами, примостившийся за его «старушкой», Фитиль заметил сразу, но не придал этому значения. Мало ли на каком транспорте люди ездят по автосалонам. Но стоило Фитилю приблизиться к «БМВ», как из внедорожника выбрался здоровенный тип под два метра ростом и перегородил ему дорогу: — Загляни в нашу тачку. — А оно мне надо? — с внешним хладнокровием ответил Фитиль, лихорадочно соображая, как ему действовать дальше. Попытаться бежать, бросив машину? Она ведь ему не нужна, завтра из автосалона пригонят новую. Но если его нашли сейчас, то вычислят и потом. Стоит ли бессмысленными телодвижениями раздражать людей? — Да ты не боись. Если бы мы захотели сделать тебе больно, то взяли бы тепленьким, — заверил мордоворот, верно истолковав колебания Фитиля. Тот вздохнул и шагнул к внедорожнику. Здоровяк распахнул перед ним заднюю дверцу, а сам уселся спереди. Фитиль забрался в салон. Сзади находился мужчина средних лет с лицом, при одном взгляде на которое возникало желание держаться от него подальше. — Знаешь меня? — спросил он. — Нет, — опустив глаза, ответил Фитиль. — Я — Ворон, кореш Чалого. У Фитиля дрогнули колени. Его ощущения были сродни ощущениям человека, случайно оказавшегося рядом с огромным хищным зверем. Достаточно одного неловкого движения, и тебя разорвут на части. Чалый возглавлял одну из крупнейших столичных группировок, одно время поделивших Москву на части. О его подвигах ходили легенды, как, впрочем, и о подвигах главарей остальных преступных сообществ мегаполиса. Чалый приехал в Москву из маленького провинциального городка еще в юности. Он подавал большие надежды, как борец, из него хотели вырастить звезду большого спорта и отдали в руки известного тренера. Но соблазны большого города, только ступившего на тропу частнособственнического обогащения, оказались сильнее желания побеждать на международных соревнованиях. Сначала Чалый работал на подхвате у вора старой формации, но, повзрослев, взял дело в свои руки. Кроме огромной физической мощи Чалый отличался сильным характером, умом и отсутствием нравственных тормозов. Если для достижения поставленной цели надо было убить несколько десятков человек, Чалый делал это без малейших колебаний. По слухам на счету группировки значилось более тысячи жертв. В сравнении с самой известной акцией Чалого бледнеет даже знаменитая бойня, устроенная Аль Капоне в День святого Валентина. Началось все с опрометчивого решения конкурентов Чалого отметить день рождения одного из своих лидеров в два приема. Сначала ребята гульнули в ресторане, а потом рванули на природу. Там и накрыла их группа вооруженных людей в масках. Конкурентов, изрядно выпивших и по большей части безоружных, расстреливали, будто в тире, прицельно. Об этом можно судить хотя бы по такому факту. Из женщин, составлявших компанию браткам, были ранены трое, и только одна смертельно. А ускользнуть сумели лишь двое пацанов. Потом, на суде, прокурор безрезультатно пытался обвинить в этой расправе группировку Чалого. Не хватило доказательств. Но имелось выше крыши других пунктов обвинения, и члены группировки получили разные сроки тюремного заключения. Наказания избежал только сам Чалый, сумевший ускользнуть от правосудия. Малыми сроками отделались Храп с Вороном, являвшиеся ближайшими помощниками главаря. Чалый с удивительной прозорливостью запрещал им участвовать в кровавых акциях группировки. Храп контролировал бизнес и финансовые потоки, а Ворон отвечал за связи команды во властных структурах. Оба сработали классно. Деньги, которые удалось конфисковать у группировки, были даже не деньги, а слезы. И к сотрудничеству с бандитами привлекли всего пару-тройку мелких чиновников. Чалый долгие годы мыкался по белу свету. Сначала он направил стопы в Америку, где надеялся изменить внешность. Однако пластический хирург заподозрил неладное и сообщил в милицию. Только звериное чутье уголовника позволило ему избежать ареста. Чалый метнулся в старушку-Европу, но Интерпол раскинул свои щупальца по всему цивилизованному миру, и вчерашнему хозяину жизни пришлось искать менее комфортные, но более безопасные места. Говорят, несколько лет Чалый отсиживался в Латинской Америке. А затем, когда Ворон и Храп легализовали часть денег группировки и наладили доходный бизнес, он вернулся в Россию. Уже с измененной внешностью, так как сумел найти сговорчивого пластического хирурга. И все бы хорошо, учитывая всегдашнюю готовность отечественных должностных лиц предпочесть деньги выполнению служебного долга, но Чалого подвел его вспыльчивый характер и давняя нелюбовь к выходцам с Кавказа. В ресторане он случайно повстречал авторитета по кличке Вахтанг, с которым у Чалого остались непонятки еще из прошлой жизни, и убил его ударом ножа. Причем обычного тупого ресторанного ножа, который попался ему под могучую руку. Нож Чалый умудрился забрать с собой, однако криминалисты сумели найти отпечатки пальцев на отдельных предметах, до которых дотрагивался авторитет. Теперь отечественные правоохранители начали активный розыск беглеца на территории собственного государства. Параллельно к охоте подключились друзья и родственники убиенного, являвшиеся грозной силой. Как-никак Вахтанг был вором в законе. К Ворону уже подкатились влиятельные уголовники, фактически предъявив ультиматум: либо он сдает Чалого, либо у них с Храпом возникнут серьезные проблемы. Ворон попросил неделю на раздумье и несколько дней отчаянно искал выход из тяжелой ситуации. Озарение пришло случайно, когда он вспомнил о «Новой жизни». Выход был не из лучших, но ситуация вынуждала идти на такое отчаянное решение. Двойного прессинга служителей закона и уголовников они просто не выдержали бы. Чалый как затравленный волк был вынужден залечь на дно. Любая попытка уйти из страны граничила с запредельным риском. Кто-то из преследователей его бы наверняка вычислил. Кроме того, бегство Чалого ставило под удар Храпа с Вороном. Поэтому кореша остановили свой выбор на заморозке… — Не понимаю, зачем я нужен, — пробормотал Фитиль, пытаясь скрыть охватившее его волнение. — Завтра в три часа дня будь в своем центре с необходимым для заморозки инструментарием. Всех людей разгони к чертовой матери, кроме тебя там никого не должно быть. Ты понял? — Да, — от волнения во рту Фитиля пересохло и он с трудом выдавил единственное коротенькое слово. — Тогда иди и никому о нашем разговоре ни слова. На следующий день ровно в три часа у криоцентра остановился черный «Фольксваген». — Кого еще принесла нелегкая, — подумал Фитиль, выглянув в окно. — Сейчас же явится Ворон. Как я ему объясню, что это дурацкое совпадение? Может, шугануть гостей, пока не поздно? К его огромному удивлению из скромной иномарки показался Ворон и вместе с ним еще двое мужчин. Один — высокий и сухощавый, а второй — настоящий гигант, при виде которого вспоминался избитый образ русского медведя. Все трое быстро вошли в здание. — Ты сделал все, как я говорил? — спросил Ворон. — Конечно. — Тогда приступай. Надо срочно заморозить нашего друга, — Ворон указал на гиганта. — Хорошо, пусть ложится на хирургический стол, — Фитиль, как мог, скрывал изумление. Гигант выглядел вполне здоровым и даже цветущим, не было похоже, что он страдал от гнетущего его заболевания. И он делал все сам, без принуждения, абсолютно добровольно. Что же толкнуло его на такой отчаянный шаг? Фитиль вколол снотворное и спросил: