— Допустим, — Михаил Эдуардович не испытывал восторга от затеи Фитиля. — Но закон принят в Штатах, а не России. — Примут. Мы же теперь во всем подражаем цивилизованным странам, — усмехнулся Фитиль. — Проблема в другом. Вдруг чисто внешне будут заметны признаки смерти? — Признаки смерти? На замороженном теле? Интересно, как вы это себе представляете? — Ну, я не знаю, там, жуткая гримаса или еще что. — Сомневаюсь. Возможно, тщательный анализ тканей покажет наличие ядовитых продуктов частичного распада антифриза, однако внешне этого не определить. По крайней мере мыши выглядели нормально. — Кто же позволит резать человека, который заплатил большие деньги за то, что в будущем его воскресят? Дадут только посмотреть. А ваши мыши — не показатель. Шерсть все скрывает. Нужен опытный экземпляр с безволосым лицом. — У некоторых обезьян морда без шерсти и хорошо развита мимика, — тут же нашелся Комаров, с ужасом догадываясь, кого имел в виду его собеседник под опытным экземпляром. — Для начала пойдет и обезьяна, — равнодушно согласился Фитиль. — Вы мне назовите породу. Сейчас за деньги можно достать, что угодно. — Хорошо, я уточню в справочниках и позвоню вам. — Только я хотел бы сам все увидеть. — Это сложнее. У нас сидит вахтер и, кроме того, вечером двери института закрываются. — Я могу прийти днем. — Не стоит. Лучше провести опыт без любопытных глаз. И я, кажется, знаю, как вас впустить. Через три дня Фитиль подъехал к институту. Его сопровождал Корнеплод, форма головы которого объясняла, почему ему дали такое погоняло. Обеими руками он держал большую клетку, завернутую в покрывало. Михаил Эдуардович уже ждал их в большой комнате на цокольном этаже. Здесь стояли скоростные центрифуги, находившиеся в общеинститутском пользовании. Поэтому Комаров сумел взять ключ от комнаты — якобы для работы. Он распахнул створку большого окна, и Фитиль с Корнеплодом оказалась в здании. — Есть маленькое неудобство, — сообщил Михаил Эдуардович. — После окончания работы лифты отключают, придется идти по черной лестнице. — Высоко? — поинтересовался Фитиль. — Четвертый этаж. — Ерунда. — Я заморозил лабораторную крысу. Посмотрите, как она выглядит, — сообщил ученый. Крыса оставила Фитиля равнодушным. — Давайте займемся обезьяной, — нетерпеливо сказал он. Корнеплод снял покрывало. Комаров увидел очаровательную обезьянку величиной с пуделя. Рот примата был прихвачен скотчем. Корнеплод схватил обезьянку и бесцеремонно вытащил из клетки. Та, будто предчувствуя ужасную судьбу, энергично отбивалась всеми четырьмя лапами. — Держите крепче, — ученый с хрустом сломал ампулу и где-то на четверть втянул ее содержимое в шприц. — Что это? Антифриз? — спросил Фитиль. — Нет, снотворное. Если сейчас вколоть антифриз, ее морда останется искаженной страхом. Будет нечистый эксперимент. — А почему так мало? — Чего, снотворного? — Да. — Ампула рассчитана на человека. Обезьяна намного меньше. Если вкатить ей полную дозу, возможен летальный исход. Вскоре животное угомонилось. — Можно делать второй укол, — Комаров достал из холодильника пробирку. Ученый ввел обезьяне антифриз и взглянул на часы: — Подождем минут двадцать. Вещество должно разнестись по всему телу. Фитиль подошел к примату: — Нормальная морда. Никаких признаков, что она склеила ласты. Профессор, а вы уверены, что яд подействовал. — Попробуйте найти у нее пульс или подставьте к пасти зеркало. — Я че, баба, зеркало с собой таскать! — вырвалось у Фитиля, и он, поняв свою оплошность, принялся молча нашаривать пульс на тонкой лапке. — Нету? — осведомился Комаров. — Погодите, в одной из комнат лаборатории есть небольшое зеркало, я сейчас принесу. Вскоре Фитиль убедился, что животное мертво. Однако на всякий случай он попросил заморозить обезьяну: — Мало ли. Вдруг от холода какая-нибудь фигня выскочит. Деревенеющее тельце положили в морозильную камеру. — Сколько нам ждать, профессор? — Для верности час. — Долго. Но едва примата начало схватывать холодом, здание внезапно погрузилось в темноту. — Электричество отрубили, — с грустью констатировал очевидный факт Фитиль. — Надеюсь, скоро включат. У камеры достаточная инерционность, однако всему есть предел. А повторная заморозка нарушит чистоту эксперимента, — сказал Комаров. Они прождали больше часа, и тут терпение Фитиля лопнуло. — Хорош, я не сова, чтобы до утра торчать в темноте. Пора сматываться. — Тогда для полной уверенности потребуется вторая обезьяна, — вкрадчиво заметил Михаил Эдуардович. — Не знаю — не знаю. Эти твари дорого стоят. Я предпочту бюджетный вариант. Глава 11 Однако на время Фитилю пришлось забыть об экспериментах. Навалились дела и, вдобавок, поступил сигнал от коллег. Владельцы других уличных точек, где проститутки торговали своим телом, узнали о смерти двух ночных бабочек Фитиля от рук садистов и были настороже. А тем надоело таиться, и они снова вышли на кровавую охоту. Однако теперь номер не прошел. Манеры троицы вызвали подозрение, и мамочка демонстративно переписала номер их автомобиля. Девочки вернулись целыми и невредимыми, но потом долго ходили угрюмыми и не реагировали на шутки. Одна из них, недоучившаяся на филологическом факультете, категорично высказала общее мнение: — Это бешеные волки в намордниках. Без них они бы разорвали нас на части. О подозрительных клиентах дали знать Фитилю. Знакомый ментокоп пробил номер автомобиля, и у Фитиля на руках оказался адрес. Хотелось, конечно, как можно быстрее вломиться в квартиру, однако основания для такой горячности были недостаточно вескими. Где гарантия, что в обоих случаях девочек снимали одни и те же люди? Пришлось устраивать слежку за домом, пасти клиента. К счастью, тот в обычной жизни оказался человеком пунктуальным, в одно и то же время уезжал на работу и возвращался домой. В первый день люди Фитиля хорошенько рассмотрели подозреваемого, а на второй прихватили с собой мамочку, видевшую убийц. Но мужчина так быстро проскочил из машины в подъезд, что женщина только мельком увидела его лицо. Пришлось на следующий день ехать опять. Как назло, в тот вечер мужчина задержался. Пацаны стали нервничать, строить разные догадки. Вплоть до того, что пока они здесь торчат, садисты разъезжают по городу в поисках новых жертв. Ведь у них вышел облом, поэтому желание осталось и даже усилилось. Без насилия они чувствуют себя, как рыба, выброшенная из воды, и стремятся попасть в родную стихию. Мамочка подумала: — Вот будет паршиво, если пока мы охотимся на них, они снова прихватят одну из наших девчонок. Но оставила эти мысли при себе. А тут подкатила иномарка, и теперь мужчина дал себя хорошенько рассмотреть. — Это он! — твердо сказала мамочка. — Один из тех гадов! За дело взялись костоломы Фитиля, Боров и Цоколь. Боров имел судимость за кражи и грабежи. Он действовал в составе преступной группы из трех человек. У них было разделение труда. Один вскрывал двери, второй имел нюх на места, где хозяева квартир могли прятать ценные вещи. Боров осуществлял силовое прикрытие. Но заодно он худо-бедно освоил специальность взломщика. И, повозившись, сумел деликатно открыть дверь квартиры садиста. Тот даже не заподозрил, что у него засели непрошеные гости. Спокойно зайдя в квартиру и раздевшись, он двинулся в единственную комнату. А там его уже ждали. Увидев двоих костоломов, мужчина попытался бежать, но успел только развернуться и был схвачен могучей рукой Цоколя. Что характерно — хозяин квартиры молчал, хотя мог попытаться криком позвать на помощь. Видно, действительно рыльце было в пушку. — А друзья твои где? — ласково спросил Боров. — Какие друзья? — удивился мужчина. — С которыми ты, падла, наших девочек убивал! — тяжелый кулак угодил в солнечное сплетение. Мужчина скорчился от боли и начал жадно хватать ртом воздух. До него дошло, что ситуация крайне опасная, можно сказать летальная, и есть смысл позвать на помощь. Тогда в самом крайнем случае дадут пожизненное, да и то, если сумеют доказать совершенные ими убийства. А здесь верная смерть, а перед этим жестокие пытки. Но поздно. Удар сбил дыхание, вместо крика изо рта вырвался булькающий хрип, а Цоколь тут же разгадал намерения садиста и занес кулак: — Только попробуй — своими же зубами подавишься!