Борис подумал, что их ведь и на самом деле может быть только пятеро. Практикуется у бритоголовых такая штука, как охота малыми группами. Это у них такой способ заработать белые шнурки. — Ребята, я же вам ничего не сделал! — воскликнул араб. Скинхед, игравший роль лидера, ответил: — Этого и не требуется. Ты лучше скажи, за каким хером ты сюда приперся? Тебе что, мало твоего гребаного полуострова? Араб начал что-то говорить — быстро и с акцентом. Борису удалось разобрать, что араб говорит о себе, что он врач, что работает в больнице. — О! Круто. Помоги себе сам! — захохотал один из скинхедов. А главный брезгливо поморщился: — Твою мать! Если когда-нибудь меня будет лечить чернозадый врач — я повешусь. Понаехало всякой швали, а теперь русскому человеку и приткнуться некуда. Какой-то мужчина, сидевший на три места дальше араба от Бориса, встал было с места и сказал: — Э, ребята, оставьте человека в покое! Его усадили короткой хлесткой зуботычиной. Зажимая лицо руками, мужчина плюхнулся обратно на сиденье и отодвинулся к окну… Скины не торопились, они с удовольствием играли на нервах своей жертвы, уверенные в собственной безнаказанности, в том, что ни одна живая душа в вагоне не полезет спасать инородца. Но даже не потому, что он инородец, а оттого, что страшно лезть на кулаки отмороженных подростков, возомнивших себя спаси — телями Отечества. Один из скинов снял ремень. В свете ремня блеснула пряжка — толстая металлическая бляха с мертвой головой. Борис напрягся и приготовился действовать очень быстро — такой бляхой с одного удара можно проломить череп. Так что спасать араба надо по-настоящему. Или, говоря другими словами, калечить бритоголовых без оглядки. Скинхед-главарь вышел в проход между сиденьями и сказал, упиваясь всеобщим вниманием: — Внимание! Сейчас будет произведена акция по зачистке русской земли от инородческой скверны! Русских людей мы просим не беспокоиться — им нечего бояться! Скинхед еще раз оглядел вагон, прикидывая, откуда ему можно ждать опасности. Глаза мазнули и по Комбату — тот торопливо отвел взгляд. Пусть думают, что он тоже боится. Тогда все получится. Араб закричал: — Помогите! И это стало сигналом к началу. Ближайший к нему скинхед ударил кулаком, опрокидывая несчастного на сиденье. Остальные бросились к жертве, намереваясь рвать ее на куски. Вопль араба сотряс стекла. И тут же сорвался с места Комбат. Он понимал, что арабу за эти секунды крепко достанется, но это все-таки лучше, чем быть забитым до смерти в грязном вагоне. А лезть на рожон раньше, чем скины втянутся в избиение, он не мог, так как противника все-таки было больше. Первой целью Борис наметил бритоголового с пряжкой. На счастье араба, тот еще не нашел возможности ударить, так как был оттерт назад остальными. Рублев, набежав сзади, всадил бритому локоть между лопаток. Тот крякнул и упал на карачки. Жестким ударом носка обуви Борис врезал ему по локтю руки. Скин упал ничком и скорчился в нелепой позе — рука наверняка была поломана. Остальные замешкались буквально на пару секунд, что дало возможность Рублеву сбить с ног второго противника. Но этот еще смог встать, хотя и пошатываясь после оглушительного крюка в район скулы. Комбат, не теряя времени, ударил по голени еще одного противника — тот взвыл и присел. Ага, пусть ненадолго, но и этот выведен из боя. Да и потом будет прихрамывать — особо не попрыгает, если что. Скины развернулись. И увидели, что нападавший только один. Пусть крепкий и выглядящий не лохом, но все равно у них капитальное численное преимущество. — Ты чего, оборзел?! — крикнул главарь Борису. — Куда ты лезешь? Тот молчал, прикидывая, как бы это свалить еще кого-нибудь. — Он Сухаря покалечил! — крикнул тот, который сейчас старательно растирал отбитую ногу. Главарь, не выпуская Бориса из виду, покосился в сторону поверженного. И от увиденного не выдержал — развернулся в ту сторону всем телом, вытаращил свои пустые телячьи гляделки. Пару секунд он переваривал зрелище, а потом завизжал: — Да мы тебя на куски порвем прямо тут! Один из троих скинхедов, бывших полностью в строю, не выдержал — тоже посмотрел туда же, куда и командир. Рублев прыгнул на шаг вперед и по-футбольному всадил ногу ему в пах. Бедолагу даже подбросило сантиметров на двадцать от земли. А падал он уже на брюхо. Все, теперь уже гарантированно минус два. Остальные все-таки поняли, что если они будут продолжать разглядывать, то, пожалуй, численное большинство не поможет. Главарь крикнул тому, у которого была отбита нога: — Сторожи черного! И двое бритоголовых, еще способных к бою, сорвались в атаку. Может, они и понимали, что теперь у них шансов совсем мало, но что-то мешало им убежать. В руке у главаря появилась отвертка. Вот сволочи! Ножей не носят — боятся, что попадутся. А это — всегда пожалуйста. Второй скин тоже сорвал ремень, хотя у него тяжелой бляхи не было, а была обыкновенная, хоть и весьма внушительная пряжка. Комбат принял стойку и приготовился отвечать на атаку. Все, что он мог выжать из нападения, было выжато. Теперь посмотрим, как будут нападать они. Они нападали, надо отдать должное, достаточно слаженно. Свистнула пряжка, нацеленная в голову, и тут же главарь уколол отверткой. Комбат отошел — благо еще было куда. Пожалел, что сейчас слишком тепло и на нем нету мало-мальски плотной куртки. Под эту пряжку спокойно можно было бы подставлять руку. — Ну что, сволочь? — цедил главный скин, поигрывая отверткой. Она плотно сидела в его руке, обтянутой черной кожаной перчаткой с дырочками по пальцам. Комбат бросил быстрый взгляд за спину противников. Так, будто бы там что-то серьезно поменялось. Рефлекторно оба противника дернулись было повернуться. И тут же Комбат напал. Два скользящих шага, дистанция сокращена до минимума, кулак бьет в руку с отверткой выше локтя. Одна из костяшек на кулаке чуть выставлена вперед. Это специально для удара по мягким тканям. Эффект — жуткий. Вторая рука растопыривает пальцы в «когти» и хлещет по лицу. Главарь отшатывается, взмахивает руками, отвертка летит на пол. Второй лысый, забыв про ремень, боковым ударом крепко вмазал Борису в челюсть. А ведь поставлен у парнишки удар — ничего не скажешь! Перед глазами запрыгали смешные мячики. Ничего, не такое бывало. Борис бьет в ответ. Тем же манером, таким же отработанным движением. Массы у него побольше, чем у бритоголового, так что скин летит куда-то в сторону окна и там падает под ноги пассажиров. Главарь тупым лосем ломится вперед, рыча что-то нечленораздельное. Выглядит страшно. Но только выглядит. Борис чуть смещается, насколько позволяют сиденья, перехватывает нападающего и направляет в сторону тамбура. А потом наносит сокрушительный прямой удар в рожу поднимающегося скина. Это напоминает попадание снаряда. Бедняга буквально впечатывается в пол и больше не шевелится. Все, теперь главарь! Борис видит, что тот уже и не боец — стоит, шатается, держится за разбитый бицепс. Борис подошел. Скинхед хотел что-то ему сказать. Может быть — попросить пощады. Но Рублев совершенно не хотел разговаривать и не настроен щадить. Настроение не соответствовало гуманизму. Он ударил в солнечное сплетение, вышибая дух из противника. Вот и все, баталия завершилась сокрушительной викторией! Из-за спины доносилась какая-то возня. Борис повернулся и расхохотался, увидев, что араб тоже не упустил своего — он умудрился свалить скина на пол и теперь, сидя на нем, увлеченно дубасил кулаками во все, что попадалось под удар. Видимо, силенок было немного, так как скин ворочался и пыхтел. Борис подошел, оттянул араба и поднял побитого бритоголового на ноги. Заглянул в глаза так, что тот отшатнулся. Борис взял скина за отворот куртки, подтащил к себе и сказал: — На следующей выходите в полном составе. Как ты их вытащишь — мне все равно! Бритый торопливо закивал. Потом он, прихрамывая, перетаскивал в тамбур слабо реагирующих соратников. Борис проверил, чтобы они сошли, а не переползли в другой вагон. Потом сел и потрогал гудящее место, куда ему пришелся удар. Судя по ощущениям под пальцами, там наливалась опухоль. Ну, ничего, могло быть и намного хуже. Вагон мало-помалу оживал. Послышался шепот с отчетливо уловимыми тонами восхищения. Борис поморщился. Вот народ! Нет чтобы всем вагоном смять этих пятерых, показать им, что такое настоящий патриотизм, а не издевательство над людьми. Сидели как мыши под веником! Он вздохнул. Араб подошел, пробормотал что-то благодарственное. Из-за разбитых губ его слова звучали совершенно невнятно. Борис машинально кивнул. Араб хотел было продолжать, но Комбат глянул на него, и тот счел за лучшее отойти. Настроение не улучшилось, хотя дышать стало полегче. До самой Тулы Борис просидел, глядя в темное окно. А на платформе его встречала Татьяна. Увидев, что с лицом Бориса не все в порядке, она испуганно спросила: — Это откуда? Тебя что, после передачи побили? — Ну, не сразу после передачи, конечно. И не меня, а я… Увидев недоумение в ее глазах, Борис пояснил: — Тут скины на человека в электричке напали, так я им помог с поезда сойти. — Рыцарь без страха и упрека, — засмеялась Татьяна. Борис почувствовал, что его начало отпускать. И тоже улыбнулся. Они пошли домой. Автобусы уже не ходили. Но сколько той Тулы, чтобы два достаточно молодых человека не дошли до дому пешком? * * * Федосеев работал весь день. Пришлось не только позвонить куче людей, но еще и прокатиться по городу. Но в итоге кое-что он накопал. И назавтра он принес добычу Болеславскому. Тот сказал: — Прекрасно. Теперь пошли к шефу. Романов принял их у себя. — Ну, что он за птица? — спросил напряженно. Федосеев разложил на столе несколько листов бумаги с распечатками. На одной из них была фотография Бориса Рублева, снятая с видеозаписи. — Значит, так. Зовут Борис Иванович Рублев. Майор ВДВ в отставке. Воевал в Афганистане, командовал десантным штурмовым батальоном. Практически прошел всю войну насквозь. Причем блестяще. Но Родина этого толком не оценила… Уйдя в отставку, пошел на вольные хлеба. Работал много где, но на местах работы не задерживался. — А что, плохой работник? — спросил Романов.