Он поднялся к себе, повернул ключ в двери, зашел. Стараясь не шуметь, разулся и тихонько пробрался к детской. Приоткрыл дверь. И удивился: в тусклом отблеске фонаря из-за окна было видно, что кроватки пусты. Мало того, они еще и не разложены. Как заправили их с утра, так и не тронуты. Что за черт? Рублев, уже не заботясь о шуме, распахнул дверь в спальню. Их с Татьяной кровать тоже стояла нетронутой. — Ну, и куда они делись? — озабоченно спросил Борис у своего неясного отражения в стеклянной двери. Комбат опять взялся за телефон. Позвонил жене. Ничего — все те же гудки. Спрашивается, почему она не берет трубку? Борис набрал номер раз пять. Ничего. Мысли заметались в поисках разумного и спокойного объяснения тому, что произошло. Итак, могла ли Татьяна пойти к кому-то в гости и засидеться? И заодно уболтаться до такой степени, чтобы забыть про существование мобильника? Вообще, раньше такого не бывало. Но в принципе это возможно. Комбат стал думать, куда именно могла податься жена. Потом сообразил, что это бесполезно, — он не знал ни одного телефона ее знакомых. На душе становилось все гаже. Борис почувствовал, что у него пересохло в горле, и пошел в кухню глотнуть воды. Открыл дверь, зажег свет и увидел, что на столе стоит домиком лист плотной бумаги с какой-то надписью. Он схватил записку, впился глазами в строчки. Почерком Татьяны там было написано: «Ты зпаешъ, что делать». Ничего не понимая, он упал на стул, забыв, что хотел промочить горло. Записка упала на пол. Рублев поднял ее, снова и снова перечитывая короткую фразу. Что он должен сделать? Что это вообще за бред? Куда делись дети и жена? Рублев потер виски… Руки были потными, он вытер их о рубашку и почувствовал, что в нагрудном кармане что-то лежит. Вытащил, увидел визитную карточку. Прочитал: «Романов Юрий Павлович». Это еще кто такой? Голова не соображала настолько, что понадобилась добрая пара минут, чтобы вспомнить незнакомца на шикарной тачке, всучившего ему эту карточку. Борис, сам не понимая толком, зачем он это делает, вытащил мобильный телефон и набрал номер. Ответили буквально после первого гудка. Голос человека из бара, спокойный, ровный. Ни удивления, ни раздражения поздним звонком. Как будто он ждал. — Я слушаю. — Это Борис Рублев. Вы мне сегодня оставили свою визитку… Голос расцвел радостными интонациями. — Ага, вы все-таки решили передумать и согласиться на мою работу! Отлично! Борис остановил его: — Да я вообще-то… — Не по поводу работы? Ах, ясно. У вас проблемы в семье? Комбату как будто со всего размаху ударили ладонями по ушам. Он даже выронил мобильник. Быстро поднял, бросил взгляд на дисплей. Нет, разговор не прервался. Осторожно, как нечто ядовитое, он поднес телефон к уху. — Что вы сказали? — переспросил Рублев. — Я спросил, нет ли у вас проблем в семье, — все тем же веселым голосом отозвался Романов. — Что вам известно? — прохрипел Борис, глотка которого окончательно превратилась в Каракумы. — Мне известно все, Борис. Мне очень хорошо все известно. — Что? Кто ты такой? — Завтра, Борис. Все завтра. Приезжай по адресу на карточке как можно раньше. Обсудим работу, которую ты для меня выполнишь. И еще: я просто напомню, чтобы ты не делал никаких глупостей. Понимаю, ты человек взрослый и мудрый по-своему, но сейчас у тебя стресс, а стресс может подтолкнуть к необдуманным поступкам. Так что не вздумай поднимать шум. Иначе боюсь, что тебе придется опять стать холостяком. — Что ты с ними сделал? — Господи, да за кого ты меня принимаешь? Конечно, ничего! Я же не изверг. Живы твои домашние и здоровы. И такими останутся, если будешь умницей. А ты ведь будешь? Ладно, ответа не спрашиваю. Все, до завтра. Выспись как следует. В трубке запиликал отбой. Борис опустил руку с мобильником, ставшим неподъемно-тяжелым. Он не мог понять, как вообще могло случиться то, что случилось. * * * А произошло все очень буднично. Татьяна и дети смотрели мультики, когда в дверь позвонили. Первым отреагировал Миша. Он вскочил и унесся в коридор. Послышался щелчок замка, и ребенок уже навстречу выходившей из комнаты матери крикнул: — Мама, тут к тебе дядя пришел! Татьяна подошла и увидела представительного господина в костюме, мило улыбающегося ее сыну. Когда кто-то улыбается твоим детям, трудно заподозрить его в том, что он желает им зла. Это стереотип, который прочно сидит в людях, несмотря ни на каких сволочей, его нарушающих. — Вам кого? — удивленно спросила Татьяна. — Вы Татьяна Рублева? — спросил незнакомец. — Да. — Прекрасно. Значит, мы по адресу. Федя, заноси. На лестнице появилось второе действующее лицо — видимо, тот самый Федя. Второе лицо было одето в джинсы и такую же куртку и несло большую коробку. — Ой, что это? — оторопела Татьяна. Человек в костюме улыбнулся: — Это, госпожа Рублева, подарок вашей семье. — Господи, с какой стати? — она всплеснула руками и сложила их на груди в жесте крайней степени удивления. — Как «с какой»? Ваш муж буквально подвиг совершил, а мы его наградить не можем? — с деланым возмущением воскликнул мужчина, но глаза его в этот момент смеялись. — Проходите, пожалуйста, — заторопилась Татьяна, пропуская человека в костюме и Федю с коробкой в квартиру. — Меня зовут Юрий Павлович, — представился гость. — Очень приятно, — ответила Татьяна. — Куда нести-то? — спросил Федя. — Давайте в зал. Вот, вторая дверь. Подождите, я вам сейчас открою! — Татьяна провела обоих гостей в комнату, показала, куда можно поставить коробку. Юрий Павлович смотрел на все это, покровительственно улыбаясь. Подбежала Ленка, увидела сразу двоих чужих. Застеснялась, прижалась к матери, выглядывая из-за ноги любопытными пуговками-глазенками. — Дядя, а что у тебя там? — спросил более смелый Миша. — Федя, покажи! — распорядился гость. Федя послушно влез в коробку и показал. Миша восхищенно подпрыгнул: — Ух ты! Мама, посмотри! Классно! Татьяна стояла оцепенев и смотрела на Федора, который извлек из коробки короткий автомат и направил в их сторону. Улыбка исчезла с его лица. Юрий Павлович, подойдя ближе, сказал: — Сейчас вы пойдете со мной. Все и без шума. Повторяю — без шума. Потому что стрелять, если что, начнем по детям. А тебя, пожалуй, только слегка подстрелим. Чтоб живой осталась. Татьяна, кажется, не понимала, что ей говорят. Стояла, глядя в пространство немигающими глазами, и мертвой хваткой держала за руку Мишу. Сын начинал покряхтывать от боли и ненавязчиво подергивал рукой, как бы намекая, что его надо отпустить. Юрий Павлович похлопал Татьяну по щеке. Та пришла в себя, отшатнулась, прошептала: — Кто вы? Что вы от нас хотите? — От вас? Только чтобы вы проехались с нами. И все. А вот к вашему мужу у меня есть некоторое количество серьезных вопросов. Все, давайте не будем тянуть время! — Я никуда не поеду! — тихо запротестовала Татьяна. — Поедете, — широко улыбнулся Юрий Павлович, — Потому что иначе я просто кивну вот этому человеку, и он застрелит вашу дочь. Федя, ты ведь можешь сделать это тихо? Федя опустил автомат и выудил из внутреннего кармана джинсовки небольшой черный пистолет. Направил его на Ленку.