Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 2 из 53 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
* * * Старший лейтенант Крохин и Борис Рублев стояли возле двери в гостиницу «Арбат». Они курили, лейтенант жевал купленный в гостиничном буфете пирожок с рисом. — Ну и? — спросил Рублев. — Ну и ничего. На первый взгляд — самоубийство. Но доктор говорит — что-то не так. Вроде бы странгуляционная борозда не совсем укладывается в версию. Надо подробнее смотреть. А вообще теперь проблем, как ни крути, не оберешься. Даже не внешних. Ты, вообще, давно тут живешь? — Пятый день, — ответил Комбат. — Понятно. Тогда, конечно, ты не в курсе. Тут последний месяц смертность высокая. — В гостинице? — Ага. Персонал мрет как мухи. Вот, четвертый труп. — Ни хрена себе! И что с ними? — Ну, строго говоря, все укладывается в понятие «несчастный случай». Или самоубийство. Сначала охранника током убило — пьяным на кой-то леший полез в распределительный щит. Потом столяр на машине разбился, потом на кухне посудомойка выпила случайно средство от тараканов. Теперь этот хмырь повесился. Рублев покачал головой. — Да уж, весело! Теперь понятно, что за мистикой тут развлекаются. Оперуполномоченный посмотрел на Комбата. — А что за мистика? — А ты что, не слышал? Какой-то Черный Матрос. Крохин почесал нос. — Ах, ты про это? Ну так про Черного Матроса только ленивый не слышал! История известная. В восемнадцатом году из порта вышел пароход в Одессу. И далеко не ушел — какая-то мразь подложила бомбу в трюм. Разворотило полднища, корабль утонул вон там, — опер показал пальцем в сторону моря. Как прикинул Рублев, участок, на котором утонул пароход, находился в полукилометре от берега. — Практически никто не спасся, — продолжил Крохин. — А на том пароходе везли батальон революционных матросов с Балтики. Так тела этих парней еще две недели к берегу прибивало. Им потом братскую могилу сделали — аккурат вот здесь. Ну а сразу после войны было решено построить здесь гостиницу. Ну могилку-то и сковырнули незаметно. — О как. И теперь, значит, люди уверены, что матросы мстят? Оперуполномоченный покачал головой. — Не матросы. Один матрос. Там, по легенде, был такой страшный сибиряк, он этой ротой командовал. Если верить сказкам, то он однажды бился с пулеметом в одиночку против полка. И, что характерно, победил. В смысле — заставил отступить. Вот, а потом, после смерти, он тоже не мог простить обидчикам такого обращения с прахом боевых товарищей. — И что, тут с самого начала чертовщина творилась? — Нет, только месяц назад началась, — пожал плечами оперуполномоченный. — Но под нее, конечно же, списали все нехорошее, что происходило в гостинице в последние несколько десятилетий? — предположил Рублев. — В общем, что-то вроде того, — подтвердил опер. — Понятно. Ну а что ты думаешь? — Я думаю, что здесь что-то неправильно, — ответил Крохин, доставая из пачки новую сигарету. — Совсем неправильно. Ну, не зацикливаясь на каком-то там потустороннем матросе, конечно. — Да, матросы тут явно ни при чем, — засмеялся Рублев. Из гостиницы вынесли носилки, накрытые серой простыней. Из-под нее свешивалась рука мертвого — она безвольно болталась, как будто махая на прощанье этому миру. — Вот и радуйся теперь этой путевке, — вздохнул Комбат. — Да радуйся, чего уж там! Среди постояльцев — ни одной жертвы, — сказал Крохин. — Спасибо, утешил, — покачал головой Комбат.
— Я старался. По долгу службы, — рассмеялся Крохин. — Ну, ладно, Борис! Всего тебе. — И тебе. Может, при нормальных обстоятельствах свидимся, — ответил Рублев. — Как знать, как знать. Опергруппа, «скорая» и труповозка уехали. На крыльцо высыпал немногочисленный персонал, присутствовавший вечером на работе. Они смотрели вслед машинам и напряженно перешептывались. Распахнулись входные двери — их открыли по-молодецки, или, как пишут во всяких былинах, «на пяту». В стуке и дребезжании стекла на крыльце воздвигся моложавый высокий дядька с лысиной, на которую были начесаны несколько жиденьких прядок. — Ну! Что собрались?! — сипло выкрикнул он. — Работать идите! Люди быстренько забежали внутрь. Дядька посмотрел на спокойно стоящего Рублева, прищурился и крикнул еще громче: — А я что, не для тебя сказал? Марш работать! — Я здесь не работаю, — спокойно ответил Рублев. — В смысле? — опешил дядька. — В прямом. Я здесь отдыхаю. Дядька раскрыл рот, хватанул воздуха. И сказал уже совсем другим, извиняющимся и робким голосом: — Вы не обижайтесь только. Я директор гостиницы. Сами понимаете, стресс нешуточный, уже ведь не первый это случай. — Да ничего, я прекрасно понимаю, — ответил Борис. Директор вымученно улыбнулся и протянул руку: — Аркадий Леонидович. — Борис Иванович, — ответил Комбат. — Вы, если что-то понадобится или что не так — немедленно заходите. Все решим в наилучшем виде, — пробормотал директор, сообразил, что мелет чушь, совсем не соответствующую рангу, торопливо попрощался и засеменил к своей машине. Комбат хмыкнул, глядя ему вслед. Вот что делает с людьми стресс! Бедняга и сам не понимает небось, на каком свете находится. Рублев вернулся в холл. Там он увидел иностранца. Тот, ведя себя куда тише, чем раньше, оформлял документы на заселение. Ничего, крепкие нервы у «заморского гостя». Другой на его месте собрался бы и дунул отсюда куда подальше. Благо основной наплыв отдыхающих уже закончился и со свободными местами в гостиницах куда проще. — Вам, может, кофе принести? — окликнула Бориса из-за стойки администраторша. — А то переволновались! — Нет, спасибо. Я на ночь кофе не пью, — ответил Рублев. — Скоро уже ложиться буду. Посмотрю немножко телевизор — и спать. В принципе, так он и собирался сделать. Прийти, врубить какой-нибудь непритязательный кабельный канал с фильмами, посмотреть, не вникая, — и все. И завтра проснуться уже в другом настроении. Он жил на самом верху — на четвертом этаже. Двухкомнатный номер-люкс, все удобства. Так получалось в соответствии с путевкой. Тогда Комбат еще удивился — вот ведь щедрость. Теперь думал, что организация, затеявшая этот неожиданный розыгрыш, просто решила крепко сэкономить деньги, забронировав ему люкс именно здесь, в «Арбате». Гостиница была уже, прямо скажем, не первой молодости и свежести. И как ни старались работники привести ее в божеский вид, большая часть их усилий пропала даром — заведение потихоньку приходило в упадочное состояние. Что-то не клеилось здесь, что-то не давало развиваться в нужную сторону. Вот и люксы тоже. Обстановка громоздкая, мебель помпезная, с претензией. Но при том старая, некрасивая, давно нуждающаяся в обновлении. По чести говоря, ее даже перетяжка уже не могла облагородить. Или вот, к примеру, обои. Шелкография — оно всегда красиво. Но отечественная шелкография, как ни крути, здорово отличается от зарубежной. И отнюдь не в лучшую сторону. Так вот, обои в люксе были отечественными. Ну и ладно бы только их качество подвело. Так нет же, как назло, у дизайнера, оформлявшего этот люкс, максимум, что было по части профессионального оформления, — это курсы художников-оформителей. Высокие потолки, под три метра — а на обоях вертикальные полосы. Это, как говорится, обнять и плакать. Кажется, что комнаты — это поставленные на попа спичечные коробки. С другой стороны, дареному коню в зубы не смотрят. Если бы не этот выигрыш, разве поехал бы Рублев в Сочи? Да вряд ли. И не оттого, что с деньгами проблемы, — нет. Просто лень уже как-то. Борис сел в кресло, повернутое к окну. Из него прекрасно были видны кусок моря и небо. Сейчас оно было густо-фиолетовым с карамельно-розовыми переливами, размазанными по перистым облакам. Красиво и умиротворяюще. А по морю неспешно тащится какая-то пассажирская посудина, расцвеченная, словно новогодняя елка. Наверное, круизный теплоход. Только не очень большой, не из тех, на которых вокруг Европы катаются. Так, что-то местное. Максимум из сопредельной Турции или Украины. Мысли как-то сами собой соскочили на то, что вот плыл по этому морю много лет назад пароход с людьми, а потом рвануло в трюме, хлынула во все отсеки соленая вода — и началось страшное. И тонули даже те, кто, вполне возможно, умел плавать. А через пару дней после того — опять море, и не скажет никто, что тут люди гибли. Хотя, может, и скажет. Вон оперуполномоченный сказал, что трупы несколько дней выкидывало волнами. Такой ход размышлений был совершенно не по душе Комбату. Но и поделать с собой тот не мог ничего. Ему, повоевавшему и в прошлом, и в нынешнем веке, не давало покоя ощущение своей причастности к потустороннему. Казалось, что этот матрос просто дышит Рублеву в спину. Борис открыл окно, впустив в номер тугую струю пахнущего йодом морского воздуха. Полегчало. Он включил телевизор, нашел бесхитростную комедию американского производства и сам не заметил, как заснул под немудреные шуточки героев.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!