Сейчас он думал. И мысли не были простыми и безоблачными. Хотя казалось, дело не представляет никакой сложности. Приехать в этот второсортный курортный город, отыскать старую, медленно загибающуюся гостиницу и откупить ее у московской мэрии, которой она стала не нужна. Женере едва не обиделся на руководство, когда это поручение возложили именно на него. Но сейчас он понимал, что вышестоящие не ошиблись, что кто-то другой запросто мог бы и не справиться. Он приехал в Сочи и немедленно снял квартиру. Селиться в гостиницах Клод не любил. Даже в тех, которые принадлежали его сети. Он на полном серьезе считал, что такое вот публичное жилье — это хуже, чем уличная девка. А еще — гостиничный номер всегда открыт для посторонних. Прислуга, персонал гостиницы. Вместе с Женере зачастую ездили очень важные документы, а в недрах его компьютера хранилось то, что вообще никогда не стоило светить на публике. Так что вопрос конфиденциальности был для Клода очень важным. Со съемной квартирой проще. Никто, кроме хозяев, не знает, кому она досталась. Чаще всего не надо заполнять никаких документов. Это тоже хорошо. Вообще, Женере был весьма своеобразен в своей деятельности. Приехав туда, где его ждала работа, он никогда не выпячивал свой статус. Он ездил в общественном транспорте, питался в недорогих заведениях, старался разговаривать на языке того государства, куда его забросила служебная необходимость. Благо по лингвистической части он был подкован: знал шесть языков, еще в стольких же разбирался на уровне туристского разговорника. Потому и директор «Арбата» был удивлен, когда человек, передавший ему роскошную визитку, парой часов позже вышел из обычного троллейбуса, а протянув руку, поздоровался на русском языке и практически без акцента. Чувствовался некий странный, непривычно мягкий, говор. Но не более того. Не меньше был удивлен и человек из Москвы, приехавший заниматься вопросом продажи гостиницы. Женере усмехался про себя. Они ведь и не знали и что он уже успел обзавестись информаторами помимо них, что ушлые местные помощники уже успели рассказать ему о многом, что может стать козырем в случае перехода разговора в стадию делового спора. Вначале казалось, что этого не понадобится. Москвич готов был ходить перед Женере на цыпочках. Видимо, гостиница всерьез осточертела хозяевам. Неудивительно. Сейчас вот таким автономным полугосударственным образованиям выжить крайне непросто. И денег в них падает столько, что сходство с черной дырой уже не кажется просто метафорическим образом. Но вот месяц назад началось. То директор вдруг замялся, стал как-то юлить при разговорах о том, что пора заняться оформлением документов. То начались эти смерти. На первую Клод не обратил внимания. Ну, бывает, подумаешь. После второй он уже, образно говоря, принял бойцовую стойку. Вполне возможно, что на работников одной конкретно взятой гостиницы напала неутолимая жажда сведения счетов с жизнью. В качестве версии можно даже рассмотреть самурайскую верность работников, узнавших, что скоро у них сменится хозяин. Но такая версия не годилась даже для литературы и кино. И вообще, на самоубийства и несчастные случаи это все не походило. Женере, разумеется, нашел способ получить практически всю информацию относительно происшествий. Деньги — универсальный инструмент познания тайн мироздания. В результате он тоже находился в тупике, но чисто интуитивно понимал: кажется, смерти завязаны именно на его желании купить гостиницу. Очень уж много совпадений. Приняв за аксиому то, что есть неведомый противник, Клод сразу успокоился. Он вообще редко волновался, когда приходилось бороться с людьми. Теперь предстояло окончательно сориентироваться, желательно — обнаружить врага. И сделать так, чтобы тот драпал из Сочи как можно дальше. Это Женере тоже мог обеспечить. Так уж получалось, что едва ли не в каждой стране этот импозантный француз располагал каналами связи с такими людьми, которые поставят на место кого угодно. Если, конечно, этот «кто угодно» — человек. Нет, разумеется, нельзя сказать, что Клод Женере был очень уж суеверным. Скорее наоборот. С другой стороны, он родился и вырос в очень религиозной семье, что не могло не отразиться на его мировоззрении. В частности, он на подсознательном уровне верил в то, что у человека есть только два варианта посмертного бытия — нечто хорошее и нечто плохое. Ну а мистика вокруг смертей в гостинице «Арбат» не могла оставить француза равнодушным. Это был прямой вызов его талантам. А еще — и в этом Женере не признался бы никому, это было серьезное испытание для того, как он воспринимал окружающий мир. Женере не привык просто так отступать от своих убеждений. Первым делом француз связался со службой безопасности своей корпорации. Вопрос, заданный им, звучал так: не возникало ли у других крупных гостиничных сетей желания перехватить покупку у «Меридиана»? Если нет, то следовало выяснить, не отправлялся ли в Сочи кто-то аналогичный по должности ему, Клоду Женере, но работающий на другую корпорацию. Неважно зачем. Пусть даже он приехал сюда на отдых, и это будет именно так. Главное — надо знать, а не является ли все происходящее только спектаклем, нестандартным и талантливым, предназначенным как раз для того, чтобы «Меридиан» отказался от своей покупки. Чтобы отследить все это, требовалось время. Потому француз уже третий день ничего активного не предпринимал. Он просто сидел в своей квартире, как паук, и получал донесения от «паутинок»-осведомителей. В принципе, временем он располагал немалым — до официального заключения сделки оставалось еще полтора месяца. Российская документальная волокита не позволяла сделать все, как говорится, в темпе. Полтора месяца, учитывая внезапное обострение ситуации, — это очень много. Женере призадумался. Ему захотелось просто взять да и заселиться в «Арбат», послав к чертовой бабушке все свои принципы. Принципы — штука наживная, а вот разобраться в ситуации стоит как можно скорее. Мешала одна, но очень важная и существенная деталь: его знали в гостинице. И директор неоднократно беседовал с французом, и его секретарша знает иностранного покупателя в лицо, и еще черт знает сколько работников. Это плохо. Это может помешать. Его и самого могут грохнуть в конце концов. Мало ли что до сих пор среди постояльцев жертв не было! Бац — и нету француза. И тогда «Меридиан» гарантированно откажется от покупки «Арбата». Ну и спрашивается — такой вариант развития событий может считаться приемлемым? Женере пожалел, что не располагает надежным человеком, которого можно было бы подсунуть в гостиницу вместо себя. До сих пор он работал в одиночку. И даже в мыслях не имел обзаводиться разными там помощниками. Когда ты один — ты точно соразмеряешь свои возможности. А если работаешь в команде, то, как ни крути, никогда нельзя быть на сто процентов уверен, что все ее люди одинаково сильны и надежны. Слабое звено в цепи — вещь очень традиционная. Сейчас Клод призадумался: а не обзавестись ли информатором среди постояльцев? Найти того, кто сможет, даже толком не зная, на кого и зачем, сливать необходимую информацию. Только обязательно нужен постоялец, а не работник. Те — сплошь запуганы. А вот жильцы — нет. Да и есть надежда на то, что взгляд «снаружи» коллектива окажется более зорким, чем изнутри. Если шумиха с мертвым матросом — это спектакль, то его режиссер должен позаботиться о своих людях в гостинице. И наверняка позаботился — на такие дела дураков не ставят. На том Женере и порешил: найти человека, который мог бы стать его глазами, ушами, а может, и руками в гостинице «Арбат». Глава 2 Всю ночь Комбату снилась какая-то дрянь. Он спускался по шатким ржавым железным лестницам в глубокие темные подземелья, ходил там по щиколотку в воде, потом убегал от какого-то огромного человекообразного существа. Комбат знал, что случись ему попасться этой гадине — и никакие навыки и умения бывалого бойца не смогут помочь. Оставалось только бежать, что он и делал. А бегать во сне очень тяжело. Это может подтвердить любой, кому доводилось по логике сновидения перемещаться именно таким образом. Ноги наливаются свинцовой тяжестью, а мускулы, наоборот, расслабляются. И получается, что каждый шаг невыносим и мучителен в своей заторможенности. Короче, пробуждение было воспринято Рублевым как благо. Ну, правда, выспаться и отдохнуть все-таки удалось. Рублев умылся, побрился, переоделся в светлую рубашку и джинсы. Начал прикидывать, куда бы ему податься на завтрак. Можно было, конечно, забрести в гостиничный ресторан-буфет. Это немыслимое словосочетание прикрывало собой достаточно приличное заведение. Не «Империал», конечно, но кормежка качественная и из свежих продуктов. И не возникает желания осведомиться у официанта, какие именно звуки издавало мясо при жизни. С другой стороны, тут на набережной полно недорогих кафе с морепродуктами. Можно неторопливо есть какую-нибудь невиданную рыбу, запивать ее свежим пивом и любоваться на море — благо за те шесть дней, что Рублев здесь жил, это зрелище еще не успело превратиться в рутину. Выбор пал на второй вариант. Рублев заглянул в бумажник, отметил, что денег там аккурат на хороший выход в город, добавлять не стал и спокойно спустился в холл, заперев за собой дверь номера. Сегодня там уже были не те люди, что вчера. За администраторской стойкой сидел полноватый пожилой мужчина — Комбат вспомнил, что именно он регистрировал его документы при въезде. Администратор кивнул, Борис ответил тем же. Он уже выходил на крыльцо, когда его похлопали по спине. Рублев повернулся и увидел вчерашнего оперуполномоченного. Тот улыбнулся и сказал: — Доброе утро! — О! И тебе того же, Алексей. Что, по служебным делам наведался? Оперуполномоченный кивнул: — Так точно. Ты слышал про вчерашнюю находку? — Одну, если так можно сказать, находку видел своими глазами. — Нет, я не про «жмурика». Тут вскоре после нашего отъезда рабочие нашли в подвале, в стиральной машине, старую тельняшку. — Во как! — восхитился Борис. — Этот ваш матрос, оказывается, такой чистоплотный, что прямо страшно делается. — И не говори. Но знаешь, это доказывает, что здесь не все чисто, что есть во всех этих смертельных случаях чья-то воля. И эта воля не завязана на потустороннее. Кому-то очень не хочется, чтобы эту гостиницу покупали. — А кто ее покупать собирается? — насторожился Борис. — А, ты же не в курсе! — воскликнул Крохин. — Гостиницу продают французам, сети четырехзвездочных отелей «Меридиан». — Вот как интересно получается! Поправь меня, если я ошибаюсь. Эти смерти и этот Черный Матрос, они ведь всплыли только тогда, когда началась возня с продажей? — Да, конечно. Я потому и ищу ниточки, чтобы доказать, что все это не случайно. — Можно подумать, и так ничего не ясно! — возмутился Комбат и сам себя поправил: — Но простую уверенность к делу не пришьешь. Нужны доказательства, улики, нужны виновные. Иначе весь этот шум — пустое сотрясение воздуха. — Правильно мыслишь, — одобрил Крохин. — Да я, вообще-то, не первый год живу на свете. И кое с чем тоже сталкивался… — Понятно. А ты как вообще себя чувствуешь? — спросил Крохин. — Да нормально. Как я должен, спрашивается, себя чувствовать? Не простудился, не сломал ничего. — Я к тому, что живешь ты вот в таком месте, где люди мрут как мухи. И не страшно? Рублев пожал плечами. — А что мне сделается? Я вроде не институтка нервная. И потом, ты же сам говорил, что проблемы только у персонала. И вообще, у меня путевка именно в эту гостиницу. Что, отказываться от оплаченного жилья? — Нет, ну ты сам смотри! Если все в порядке, живи где хочешь. К слову, а что за путевка-то? Рублев засмеялся: — Раз в жизни, причем не по своей воле, оказался на розыгрыше призов. И выиграл. — Это как — не по своей воле? — улыбнулся Крохин. — Сейчас расскажу. * * * — Ну все, Борис. Вот твой гонорар, — сказал Романов, протягивая Рублеву пухлый конверт. — Угу, — ответил Комбат, пряча его во внутренний карман пиджака. — Не пересчитаешь? — удивился бизнесмен. — Зачем? По-моему, ты заработал на моем участии в этом деле достаточно много, чтобы не наколоть парой сотен баксов.