— Ты язык прикуси, больно осмелел, — шикнул на Угря Комбат. — Лучше расскажи подробно, как добраться до озера, где находятся девчонки. А я тебя потом к Волдырю отвезу. И тебе там будет спокойнее, и мне тоже. * * * — Хоп-хоп, хоп-хоп, — четко задавал ритм Буек, выставив вперед боксерскую лапу. Юрьева била по ней попеременно левой ногой, правой рукой, правой ногой, левой рукой. Растяжка у нее была замечательной, движения попадали одновременно с голосовой командой, однако в ударах Светланы отсутствовала сила. Ведь гимнастика — такой вид спорта, где человек может покалечиться сам, но не покалечить противника. Трудно перестроиться за ограниченное время. Буек это видел и уделял Юрьевой много времени. Почему — оставалось загадкой. Ведь остальные девушки тоже с неба звезд не хватали. Все они имели о драках крайне смутное представление. Чуть особняком стояла Червякова. Уроки бокса могли бы сослужить ей хорошую службу. Но культуристка всю жизнь развивала силу. И даже не силу, а мышечную массу. Быстрота, резкость, ловкость у нее отсутствовали напрочь. Муза напоминала слоновую черепаху, одетую в мышечный панцирь. Любая из спортсменок при наличии свободного пространства с легкостью избежала бы ее атак. Да, приложиться Червякова могла. Буек несколько раз почувствовал тяжесть ее руки. Но резкие, взрывные штангистка и молотобойка били еще сильнее. Гера вообще едва не усадила Буйка на пятую точку. Она так приложилась по лапе, что боевика откинуло на проволочное ограждение. Сейчас все девушки отрабатывали удары. Для этого специально вкопали столбы, обмотали их поролоном. Буек краем глаза посматривал на занимающихся. — Жилкина, бей ногой сильнее! Жалеешь себя, боишься посадить синяк? Учти, в бою никто тебя жалеть не будет! Ага, спасение утопающих — дело рук самих утопающих… Ксюша, я тебе сто раз говорил — надо вкладывать в удар вес тела. Да, я понимаю, у тебя такая ручка, что если ты ею звезданешь — мало не покажется. Но девчонкам из второго дома твои натужные телодвижения будут как комариные укусы. И вновь Буек переключал свое внимание на Юрьеву, объяснял ей, показывал, между делом касаясь ее талии, плеча, груди. Поначалу Светлана делала вид, будто ничего не происходит, но в конце концов твердо отвела в сторону шаловливую руку боевика. По лицам некоторых девушек скользнули едва заметные улыбки. Оторванные от нормальной жизни, лишенные возможности проявлять самые обычные человеческие чувства, они с интересом наблюдали за пародией на любовные отношения. — Займись Ксюшей, у нее возникли проблемы, а я сама, — Юрьева подошла к столбу, обмотанному поролоном, и нанесла удар ногой. Со стороны зрелище выглядело эффектным, поскольку ее ножка взметнулась на высоту человеческого роста. И обычный гомо сапиенс, знакомый с драками только по зубодробительным боевикам, запросто мог оказаться в нокауте. Но опытный боец успел бы уйти с линии атаки и, пользуясь неустойчивым положением гимнастки, провести контратакующее действие. «Достали! — подумал Буек после коварной выходки Юрьевой. — Мне че, больше всех надо? Филин сам говорил, что я — фигура временная, поработаю с девчонками, пока хозяин не привезет какого-то реального знатока. Вот пусть он и корячится. А мое дело маленькое, я показал телкам самые элементарные вещи. Пусть учат. А не хотят, так им на арене все кости переломают». Звякнул колокол. Спортсменки дружно развернулись и пошли к выходу с площадки. В комнате они, не сговариваясь, обрушились на Юрьеву: — Ты что, Светик, тебя мужчина обхаживает, а ты на него ноль внимания. — Если бы ноль внимания. Она его сегодня отшила прямым текстом. — А какой мужчина! Высокий, мужественный и второй после Филина на острове. — Ты бы заволокла его в койку и расколола насчет того, как нам отсюда сбежать. Мы бы все ради такого случая на улице заночевали. — Нашла место, где привередничать. Тут дело такое, лопай, что дают! И лишь Червякова, обычно пользующаяся любой возможностью, чтобы уязвить соседок по комнате, неожиданно поддержала Юрьеву: — Правильно, Светик! Они нас держат, словно диких животных, издеваются над нами, почему мы должны потакать их низменным желаниям. — Перестаньте, девчонки! Как я могла кокетничать с Буйком? У меня ведь жених остался. Он любит меня, и я люблю его! Спортсменки тут же забыли об охраннике. Разгоняя черную тоску, они часто рассказывали друг другу о молодых людях, оставшихся в Москве. Только Юрьева молчала, словно набрав в рот воды. И вот она проговорилась. Тут же посыпались вопросы, и Светлане пришлось рассказать о ее романе с Лафонтеном. Он нашел живое сочувствие в сердцах подружек. И только Червякова снова отличилась: — Ага, размечталась! Ждет он тебя, как же! Твой Жильбер давно нашел другую подружку. Все мужики одинаковы, им от нас одно надо. Ждут и любят они только в красивых сказочках. А по жизни мужики — коты мартовские. Им только дай волю, сразу лезут на крышу. Только мы, женщины, умеем любить по-настоящему. — Прекрати, Муза! — возмутилась Юрьева. — Разве можно так говорить о человеке, не видев его ни разу. Для Жильбера любовь гораздо важнее примитивного секса! — Бедняжка! Ты ищешь в мужике то, чего ему в принципе не дано от природы. И где ты, а где твой Жильбер? Глупо жить воспоминаниями, особенно когда неизвестно, сколько той жизни осталось. Радоваться надо здесь и сейчас. Светлана не придала особого значения словам культуристки. Хотя следовало бы. Но как тут придашь, если внезапно Истомина разразилась гневной отповедью в адрес Музы: — Что ты понимаешь в мужчинах! Да разве хоть один нормальный мужик подойдет к перекачанной и напичканной химией бабе! А мужчины, чтоб ты знала, очень даже способны на глубокие чувства. Они, между прочим, гораздо ранимее и нежнее нас, женщин. Это и хорошо и плохо. Сначала мужчина дарит тебе цветы, на руках носит, а потом у него начинаются проблемы на работе, и счастливая жизнь кончается. У мужика от стресса одно лекарство — водка! — Чтобы тебя на руки поднять, нужен подъемный кран, — зло бросила Червякова, желая уязвить Ксюшу. — Ошибаешься. Достаточно нормального мужика, — Истомина запнулась, бросила короткий взгляд на Геру и призналась: — Мой ведь тоже был спортсменом, он молот метал. После института его взяли телохранителем. Ах, какая у нас жизнь была! Он с меня пылинки сдувал, на праздники всегда подарки дарил. Только я никак не могла забеременеть. А потом муж здорово проштрафился, его уволили с работы, и он с горя начал пить. Да так, что почти каждый день являлся домой в невменяемом состоянии. «Просто какой-то час откровений, — подумала Светлана. — Сначала я выложила им про Жильбера, теперь Ксюша раскололась. Вообще-то она уже рассказывала про мужа-пьяницу и вынужденный развод, но мы понятия не имели, что ее благоверный занимался метанием молота. Теперь ясно, почему Истомина так сдержанно относится к Гере. Она — живое напоминание о ее развалившейся семейной жизни». — Вот и я о том же, — опять подала голос Червякова. — Мужик — существо вздорное и непредсказуемое. Сегодня он тебя целует и обнимает, а завтра ворует из кошелька деньги на опохмелку. Лучше всего его держать на расстоянии. — И заниматься вегетативным размножением, — добавила ехидная Жилкина. — Зачем же! Ты слыхала о последних достижениях науки? Между прочим, мужики сами себе яму роют. Ведь это они придумали клонирование, искусственное оплодотворение. Скоро отпадет всякая надобность в самцах. А без нас, женщин, они быстро одичают, и мы будем держать их в специальных резервациях, как диких животных. — Ну-ну, размечталась! Пока они нас держат в плену, словно опасных хищниц. А на самом деле, девчонки! Мы и есть хищницы, которые должны насмерть загрызть друг дружку на потеху мужикам, — воскликнула Жилкина. — И вместо того чтобы молоть всякую чепуху, стоило бы подумать, как этого избежать, — неожиданно сказала штангистка. После ее слов в комнате воцарилось угрюмое молчание. Глава 15 Марципанов последним вышел из джипа «командор» и размеренным шагом направился к катеру. Там уже находились два человека. У руля застыл верный Клим. Центральную скамейку занял тщедушный мужчина лет пятидесяти с чемоданчиком в руках. Третий человек, чуть выше среднего роста крепко сбитый парень, замер на берегу, готовый столкнуть катер в воду. Он хотел помочь Марципанову перебраться через борт, но Игорь Леонидович коротко бросил: — Я сам. Владелец комбината устроился на корме. Парень столкнул катер и одним прыжком перемахнул через борт. Он сел рядом с тщедушным мужчиной. Занятная образовалась парочка. Мужчина был известным в узких кругах доктором. Звали его Лев Егорович Щукин. Когда Клим узнал о намерении Марципанова привезти на остров врача, он засомневался: — Стоит ли? Без того там куча народу. — Должен же кто-то приводить гладиаторш в норму после боев, — возразил Игорь Леонидович. — Да ты не дрейфь, я подпишу на это дело Щукина. Клим успокоился. Он кое-что слыхал о Льве Егоровиче. В бурные девяностые Щукин являлся придворным медиком одной из самых известных криминальных группировок России. Он врачевал исключительно средний и высший командный состав банды. Поскольку стычки между преступными формированиями случались практически ежедневно, работы ему хватало. Щукина тогда охраняли, словно важную государственную персону. Он вытащил с того света нескольких вожаков группировки, и конкурирующие банды легко отвалили бы кругленькую сумму за голову доктора. Затем войны пошли на спад, а группировка оказалась в фокусе внимания убойного отдела. Дело находилось под личным контролем Генерального прокурора и министра внутренних дел. Главари банды ударились в бега, а большинство рядовых исполнителей оказались за решеткой. Не миновала чаша сия и Щукина. Благодаря умелому адвокату, избравшему грамотную линию защиты, Лев Егорович получил всего три года общего режима. Однако путь в официальную медицину был ему надолго заказан. Выйдя на свободу, он продолжал оказывать услуги преступникам, только делал это значительно осторожнее и стал более разборчив в выборе пациентов. Даже Марципанову с его деньгами и кое-какими сохранившимися связями стоило больших трудов заполучить Щукина. Так доктор оказался в их компании. Молодой человек был как раз из числа вероятных пациентов Льва Егоровича. Нелегальные бои, так красочно демонстрируемые в отечественных боевиках и порой имеющие место в действительности, еще недавно редко обходились без его участия. Его прозвище Конан заставляло бледнеть от волнения многих искушенных бойцов. Но в последнее время он нечасто баловал фанатов кровавых зрелищ своим появлением. Конан обнаружил в себе тренерский дар и предпочитал выводить на арену учеников. Тем более что одна из полученных им травм грозила серьезными осложнениями. Ее рецидив превращал Конана в инвалида. Катер быстро приближался к острову. На причале маячила фигура Филина. Он ухватил брошенный ему канат, надежно пришвартовал суденышко и почтительно застыл на месте. Марципанов выбрался из катера и небрежно подал ему руку. Затем Игорь Леонидович чуть отошел в сторону, предоставив Климу возможность познакомить Филина с двумя новичками. — Какие новости? — по завершении этого действа спросил владелец комбината. — Только хорошие. Все на месте, больных нет, — бодро отрапортовал Филин. — Это радует! А водки много выпили? — У меня с водкой строго. Сухой закон. Да и где ее взять на острове? — А скажи честно — выпить хочется? — лукаво спросил Игорь Леонидович. — Если в хорошей компании и подходящей обстановке, я бы с удовольствием. Но какая может быть пьянка, когда под боком почти двадцать здоровенных баб, знающих, что их ждет, и поэтому готовых на все. — Значит, ты им сообщил о предстоящих боях? — В точности как вы велели! — Интересно было бы посмотреть на их реакцию. — Посмотрите, Игорь Леонидович. Вы же приказали записать все на камеру. Ваше приказание выполнено. — Качество записи проверил? — Ясное дело. Будете довольны. — Хорошо, если так. Не хочется мне везти на остров лишнего человека. Филину слова хозяина показались верхом лицемерия. Какая разница, будет тут восемнадцать обреченных на смерть или девятнадцать. Человеком туда, человеком сюда. Разумеется, эти свои мысли он предпочел сохранить в тайне. — Ты вот что. Минут через пятнадцать выведи девочек для осмотра. Вели им надеть шорты и маечки. На дворе тепло, не замерзнут, — распорядился Марципанов. Сам он двинулся инспектировать результаты строительных работ. Возведенная боевиками изгородь вызвала у него скептическую усмешку. — Чистая символика, для спортсменок вроде пустого места. Они ее, как обезьянки, перемахнут и спрячутся в лесу. Удивительно, что до сих пор не было побегов. Надо поверху запустить колючку, — распорядился он. Шедший рядом Клим в знак согласия кивнул головой. Труды наемных строителей приглянулись Марципанову куда больше. И тренировочные и бойцовые арены целиком соответствовали его замыслам. Дома пленниц Игоря Леонидовича интересовали мало. Живы, не болеют — и ладно. В идеале после завершения действа от этих хибар не должно остаться и следа. Своим жильем Марципанов остался вполне доволен. Уютно, сравнительно просторно и с учетом его пожеланий. Строители сделали все, что было возможно в местной глуши. Если Игорю Леонидовичу когда-нибудь стукнет в голову такая блажь, он вполне комфортно проведет здесь денек-другой.