— Не положено выходить из строя. А чтобы взять ежа, тебе придется это сделать. — Какие глупости! Ты отвернись, а я все оформлю за одну секундочку. — Осторожно, Светик, он же колючий, — предупредила Юрьеву молотобойка. — Если брать умеючи, ничего он не сделает. Я год назад, еще до знакомства с Жильбером, отдыхала под Одессой. Там ежей была тьма-тьмущая. Я их быстро научилась ловить. Возьмешь его, он свернется в клубок и только фырчит от злости. Потом освоится, носиком тебе в руку потыкается и семенит по своим делам. — Зачем ты его ловила, если сразу отпускала? — удивилась штангистка. — На море других развлечений хватало, там ежики просто для удовлетворения любопытства, а здесь он скрасит нашу унылую, полную ужасов жизнь, — Светлана стрелой вылетела из строя, ловко ухватила насекомоядное и вернулась обратно. — Сейчас отниму за нарушение установленного порядка, — пригрозил Муфлон. — Слушай, ты меня лучше не зли, — сурово посмотрела на охранника Гера, и тот счел за лучшее забыть о своих угрозах. До позднего вечера девушки тешились с милым зверьком. Ежик забавно семенил по комнате, пытаясь забиться под кровать, и так же забавно фыркал, возмущаясь, когда его бесцеремонно оттуда извлекали. — Надо его покормить, он голодный, — сказала Гера. — Здесь нечем. Возьмем завтра утром на кухне молоко, — предложила штангистка. — Я когда-то читала, что ежи его просто обожают. — Стерилизованное, пастеризованное, восстановленное из порошка, — скептически заметила Юрьева. — Очень сомневаюсь, что он будет такое пить. — Оголодает — никуда не денется, — возразила Гера. Но утром возникли другие проблемы, связанные с новым обитателем дома. — Мать честная! Ступить некуда, везде ежовое дерьмо! — проснувшись, возмутилась штангистка. — Всю жизнь мечтала жить в окружении дерьма! — Я бы на твоем месте не обращала внимания на подобные мелочи. Мы сейчас живем по уши в крови и дерьме. Что при этом значат несколько ежовых кучек? Они твердые, их убрать — раз плюнуть, — Юрьева поднялась и взяла веник. — Насколько я помню из школьной программы, еж — ночной зверек. Вот и получается: днем мы бодрствуем, а он спит, ночью мы спим, а он гадит. Стоит ли мучить себя и животное? — громко поинтересовалась Гера. — Ладно, отпущу, — уступила Светлана мнению сильно поредевшего коллектива. Из девяти человек выбыло четверо. К счастью, двое еще были живы, хотя Истомина находилась в тяжелом состоянии, а Марципанов не горел желанием поставить ее на ноги. Что касается пятерых оставшихся, то две спортсменки лишь изредка напоминали о своем существовании. Одна из девушек, лыжница Оксана, родилась прямо в детском доме. Такие вещи случаются, хотя их старательно замалчивают. А еще чаще вынуждают загулявших воспитанниц делать аборты. Мать Оксаны стала исключением. Возможно, ее беременность заметили слишком поздно. Так появилась на свет девочка. Повзрослев, Оксана часто думала, что лучше бы сделали аборт. Мать Оксаны была совершенно равнодушна к дочери. Уйдя во взрослую жизнь, она всеми правдами и неправдами отказалась от ребенка. У Оксаны имелось только одно преимущество: все ее детство прошло в детском доме. Она не знала другой жизни и диктат взрослых, иногда граничащий с жестокостью, считала абсолютно нормальным явлением. Оксана рано начала заниматься лыжами. Она не отличалась какими-то выдающимися данными, за исключением феноменальной выносливости. В связи с этим Конан считал, что на арене лыжница может создать проблемы любой сопернице. Если выстроить поединок тактически грамотно, она способна измотать даже явных фавориток вроде Демидовой и Куницыной. Девушки сами много раз замечали — во время интенсивных занятий, когда все уже едва держатся на ногах, лыжница остается свежей и полной сил. Однажды, твердо уверовав, что жить ей осталось считаные дни, Оксана разоткровенничалась и рассказала то, о чем еще не говорила никому, даже лучшим друзьям по интернату. В четырнадцать лет ее изнасиловал тренер. Был май, лыжники тренировались в зале. Под надуманным предлогом тренер оставил девочку после занятий, затащил в свою комнатушку и лишил девственности. Насильник хорошо знал психологию детдомовцев, и Оксаны в частности. У девочки даже не возникло мысли о том, чтобы кому-нибудь пожаловаться. Тренер несколько лет использовал несовершеннолетнюю ученицу в качестве безотказной любовницы и прекратил отношения, лишь когда Оксана возмужала и окрепла. — Я предпочитаю мягкие, пышные формы, а не жесткое тело, похожее на стиральную доску, — цинично заявил он девушке, успевшей привязаться к своему насильнику. Оксана так же стоически вынесла и это жестокое испытание, хотя, когда ушла из детдома, немедленно сменила тренера. А потом вообще завязала с лыжами. У девушки намечались интересные рабочие перспективы. Но тут она угодила в лапы Марципанова. О последней спортсменке девушки знали еще меньше. Она была немой. Дошла лишь информация о том, что жила она в деревне, ее родители сильно выпивали, умудряясь при этом регулярно плодиться. Они произвели на свет четверых детей. Вспыхнувший пожар уничтожил их всех, кроме немой. Впрочем, тогда ей исполнилось два года, и она лопотала вполне прилично для своих лет. Жуткое потрясение отняло у малышки речь. А также брата с сестрами и родителей, спьяну устроивших пожар. После ухода четырех девушек, особенно острой на язык Жилкиной, в доме стало заметно скучнее. Да и общая атмосфера накалялась, дух смерти витал над каждой из спортсменок. Причем Гера, имевшая максимальные шансы выжить, только добавляла уныния, преувеличенно заботливо общаясь с немой и Юрьевой. Тем самым она давала понять, что именно эти двое, по ее мнению, первыми обречены на смерть. — Руки за спину, лицом к стене! — бухнув кулаком в дверь, заорал Муфлон. Марципанов сдержал обещание. Да и когда Цыпа отказывался от собственных слов, если речь шла о пакости. Девушкам связали руки и лишь затем подвели к арене. Марципанов держал в руках традиционную шапку, однако на этот раз он нарушил обычный сценарий жеребьевки. Для начала Игорь Леонидович произнес речь. — Человечество изобрело множество жестоких пыток, — сообщил он. — Большинство из них примитивны, но очень действенны. Например, весьма эффективно обыкновенное членовредительство. Берешь руку человека и отрезаешь ему палец. Или всю руку. Или ногу. Можно выколоть глаза, чем любили заниматься византийцы, отрезать нос, губы, уши. Но это крайности. Еще римляне использовали любопытный инструмент вроде тисков. Засовывали палец человека между двух железных пластин и, вращая стержень, начинали зажимать. Пластины сминали мясо, дробили кость. Очень болезненная пытка. А можно было вместо пальца сунуть в тиски другую часть тела. Допустим, яички или сам детородный орган. Но к вам это не относится. Так же давно возникли пытки огнем и всякими раскаленными предметами. Вы помните легенду о Муции Сцеволе? Якобы юноша из знатного рода угодил в плен, и вражеский вождь грозил ему пыткой огнем, если он не выдаст главную военную тайну. И тут этот Сцевола сунул руку в костер и под запашок собственного горелого мяса продолжал разговаривать с вождем. Были же люди в древние времена! А сейчас. Мужик раскалывается, стоит ему спинку утюжком разгладить или паяльником задницу пощекотать. Или женщина в кипящую воду пальчик нечаянно опустит и в крик. А че орать? Подумаешь, один пальчик! Их же у тебя десять. Да еще столько же на ногах. Научно-технический прогресс расширил пыточный арсенал. Скажем, электричеством не только убивают, но и причиняют чудовищные страдания. А главное, тот, кто пытает, как бы не при делах. Он не отрезает уши, не сует твою ногу в испанский сапог. Тихо сидит в сторонке и время от времени щелкает тумблером. Но лично мне больше нравятся изощренные пытки, плод человеческой фантазии и глубокого знания предмета. Я считаю гением того, кто придумал сдирать кожу с живого человека. Тут нужно филигранное мастерство. При умелом исполнении жертва долго находится в сознании. Надо только не снимать вместе с кожей мясо и большие кровеносные сосуды. И вовремя остановиться. Знаете, от чего умирает человек, если с него сдирает кожу настоящий мастер? От переохлаждения! Замерзает насмерть! Как говорится, два в одном флаконе: жестокая пытка и смертная казнь. Но забудем о смерти. Представьте ощущения человека, у которого нет кожи всего лишь на руке. Любое прикосновение вызывает жуткую боль. Фактически ты инвалид. И как с такой рукой выходить на бой против умелого противника? Марципанов замолчал и положил в шапку свернутые трубочкой бумажки. — Запугивает. Намекает, что ждет того, кто откажется выполнять его команды, — прошептала Гера. Юрьева пропустила мимо ушей ее слова. Гере хорошо, она свободна до начала второго круга, а Светлану замучили дурные предчувствия. Увы, они ее не обманули. — Юрьева, — услышала гимнастка свою фамилию. Светлане показалось, что окружающий мир отделили от нее невидимой стеной. Подружки выражали ей сочувствие, подбадривали, но она едва понимала их слова. Внутри образовалась пустота. Жизнь потеряла интерес, краски померкли, осталось только ощущение беспомощности перед безжалостным роком. Оцепенение длилось несколько минут. Пленницы успели разойтись по домам, осталась лишь крепко сложенная девушка среднего роста. Юрьева знала о ней только то, что она — мастер спорта по боксу. Лицо боксерши выражало легкую тревогу. Похоже, она была уверена в победе, ее удручала только необходимость убить соперницу. Юрьевой удалось взять себя в руки. Как-никак, Светлана обладала настоящим спортивным характером. Она следом за боксершей направилось к арене, огражденной сеткой. — Если ты выиграешь, постарайся убить меня безболезненно, — попросила Юрьева. — У меня к тебе такая же просьба. Забудь о жалости, задуши или сломай мне шею. Только не отдавай в поганые лапы Туши. — Хватит болтать, деритесь! — потребовал Марципанов. Боксерша легко задвигалась по арене. Хотя за много лет девушка привыкла к рингу, здесь она успела приспособиться к утоптанной земле. Из классической боксерской стойки она несколько раз ткнула Юрьеву левой рукой, а затем провела серию ударов. Это был классический вариант разведки боем с попыткой сразу же добиться решающего перевеса. Но кулак боксерши, нацеленный в живот Светланы, уткнулся в каменный пресс гимнастки. Единоборка отступила, тряхнув рукой. Она провела довольно много боев, и ни у одной из соперниц не встречала такого накачанного живота. Девушка засомневалась, сумеет ли его пробить. Мужчина-боксер запросто разобрался бы даже с лучшим в мире прессом. Удар мужчины гораздо сильнее, чем удар женщины. Когда же работаешь по уязвимым точкам, это не имеет значения. Удачно попав, умелая боксерша запросто уложит даже победителя чемпионата «Сильнейший человек планеты». Но Конан хорошо обучил подопечных азам защиты. Юрьева грамотно закрыла лицо и печень. Боксерша решила бить по голове. Хороший закон — переход количества в качество. Даже при глухой защите град ударов в конце концов потрясет гимнастку. Боксерша начала атаку. Ее ждал первый неприятный сюрприз. Внезапно Юрьева сильно ударила ногой. Благодаря фантастической растяжке Светлана гораздо лучше боксерши действовала ногами. Ей удалось отогнать противницу на дистанцию. Бой стал напоминать окопную войну. Девушки маневрировали, сохраняя безопасное расстояние. Боксерша несколько раз порывалась сблизиться и резво отступала. Оказалось, что она задумывала новую уловку. Затеяв очередную атаку, она схватила ногу Юрьевой и собиралась нанести удар в подбородок. Однако действия Светланы разрушили ее планы. Вместо того чтобы вырвать ногу, Юрьева наклонилась и рукой вцепилась боксерше в плечо. Та инстинктивно рванулась и отпрянула назад. Чуть позже она сообразила, насколько опасно ввязываться в борьбу с гимнасткой. Широкие плечи и маленький, но скульптурно очерченный бицепс свидетельствовали об изрядной физической силе Юрьевой. Соперницы вновь занялись маневрами на расстоянии. Боксершу подвела нетерпеливость Марципанова. — Хорош паясничать! Деритесь, или я зову Тушу! — пригрозил Игорь Леонидович. Светлана предугадала лихой кавалерийский натиск соперницы. Она имитировала удар ногой, та отвлеклась на долю секунды и оказалась в надежном захвате. Юрьева захватила кисть противницы и, хотя та напрягла все свои силы, начала выкручивать ее. От боли боксерша забыла о свингах и апперкотах. Она опустила вторую руку, разжала кулак. Светлана ухватила ее за шею, с горем пополам перевалила через бедро и бросила на землю. Она уселась на поверженную боксершу, коленями придавливая ей руки. Та задергалась всем телом, пытаясь сбросить Юрьеву. Светлана сжала кулак, стиснула зубы. Бесполезно. Даже в такой ситуации она не могла ударить человека по лицу! — Да кончай же быстрее, дура, не мучь меня! — захрипела боксерша. Пришлось воспользоваться очередным советом Конана. Относительно финальной части схваток он не гнался за разнообразием, рекомендуя один-единственный, но достаточно эффективный прием. Если только соперник не обладал могучей шеей борца. Боксерша не обладала. Это помогло Юрьевой сравнительно безболезненно отправить противницу в мир иной. — Молодец! Научились меня слушать, — одобрительно сказал Марципанов. — Подонок! — в сердцах бросила ему Светлана. — Что ты сказала? — протянул Игорь Леонидович. — А ты выйди со мной на арену — все услышишь. Бывший разрядник по боксу сделал вид, что не разобрал последней фразы. И вообще заторопился, поскольку ситуация требовала безотлагательных действий. Разумеется, от подчиненных Марципанова. Сам Игорь Леонидович ограничивался ценными указаниями. Четверо боевиков во главе с Климом двинулись вдоль ограды к дальнему берегу озера. Там бойцы обошли заграждение и начали решающий этап операции по захвату Иры Вершининой. Так решил Марципанов. На самом деле все завершилось переползанием от одного берега озера к другому. Никто не ждал боевиков с оружием в руках у выхода из лагеря. Несолоно хлебавши они вернулись к хозяину. — Девчонка оказалась умнее, чем я думал. Или глупее, — констатировал Игорь Леонидович. — Ладно, попробуем использовать для наших благородных целей собаку. — Давайте купим у местных охотников настоящую гончую, — предложил Клим. Он заранее просчитал ситуацию. Ясно как божий день, что Марципанов останется в лагере. Из боевиков Цезарь подпускает к себе только Клима. Если собака каким-то чудом возьмет след, именно помощник Марципанова будет держать ее на поводке. И первым окажется на мушке у Демьяна. Безрадостная и даже убийственная перспектива. — Нет времени разъезжать по охотникам. Как говорится, за неимением гербовой пишут на простой. Кроме того, я слыхал, будто охотничьи собаки могут искать только дикого зверя, а человеческий след игнорируют. Веди Цезаря, — жестко заявил Марципанов своему помощнику. Клим мельком взглянул ему в глаза. Неужели хозяин не понимает элементарных вещей? Или ему плевать на жизни даже самых близких людей? Клим отправился на причал, снял кавказца с цепи. Пес обрадовался долгожданной свободе. Он бегал и прыгал, словно маленький щенок. У Клима зрелище резвящейся собаки вызвало сильнейший приступ раздражения. С каким удовольствием он бы выхватил пистолет и разрядил в Цезаря обойму. Оставалась надежда, что Марципанов одумается, поймет, насколько опрометчиво терять преданных людей. При его деньгах уже через два-три часа на острове будет нормальная собака, обученная идти по следу. И какая ей разница, зверя преследовать или человека. Запахи оставляют и те и другие. Зря Клим надеялся. К его приходу боевики притащили все Ирочкины вещи. — Цезарь, нюхай! — Марципанов ткнул псу в нос свитер Вершининой. Пес без энтузиазма выполнил требование хозяина. Он явно не понимал, чего от него добиваются. Кавказца вывели за ограду, прицепив к ошейнику длинный поводок с петлей на конце, чтобы легче удерживать могучего пса. — Ищи, Цезарь, ищи, — сказал Марципанов. Тот завилял хвостом. Этим и ограничился. Игорь Леонидович принялся старательно втолковывать кавказцу, чего от него хотят. Даже попытался воодушевить личным примером. И Цезарь вроде бы понял. Опустив голову, он начал рыскать вдоль ограды. — В этом духе и действуйте, — велел Марципанов. Климу очень хотелось схалтурить. Создать видимость активных поисков, в действительности только сбивая кавказца с толку. Фокус бы удался, находись рядом простофили вроде Абрама. Увы, за Климом следовал Буек, умеющий анализировать чужие поступки и разобиженный на помощника Марципанова, сорвавшего их с Иришей бегство. Наверняка Буек уже простил девушку, отдавшуюся Демьяну. Буек сам отдался бы кому угодно, зайди речь о его жизни. И в своих бедах он винил Клима. Поэтому Клим работал честно, надеясь, что Цезарь скорее взлетит, используя хвост как пропеллер, чем возьмет человеческий след. Дважды кавказец начинал старательно обнюхивать траву, и у Клима замирало сердце. Но затем пес успокаивался, и помощник Марципанова облегченно вздыхал. Беда пришла внезапно, когда все уже решили, что им самим проще унюхать следы беглецов. Цезарь вдруг остановился, принюхался, громко залаял и рванулся вперед. Затем пес вновь остановился и, заливаясь лаем, обернулся на Клима. Мол, смотри, какой я молодец. И продолжил свой бег. Клим, проклиная все на свете, устремился за собакой… Рублев осторожно шел по лесу. Только что у него состоялся довольно нервный разговор с Ириной. Девушке надоели бесконечные запреты Комбата. Откровенно говоря, и сам Борис чувствовал, что перегибает палку. Он слишком долго работал в одиночку, привык все вопросы решать сам. Ладно бы, окажись рядом напарник. А то девушка. Совсем молоденькая, беспомощная на вид. Как такую брать с собой? За ней нужен глаз да глаз. Только и будешь обеспечивать ее безопасность, а не делом заниматься. Поэтому Рублев норовил держать Вершинину в сооруженном им укрытии. А девушка рвалась в бой, жаждала разделить с Комбатом все трудности и опасности. Рублеву кое-как удалось уговорить Ирину, что он действует без нее в последний раз. «Предпоследний», — мысленно добавил Борис. Сейчас он надеялся отыскать пистолет, утерянный Демьяном, а вечером, с оружием или без, идти освобождать пленниц. Вдруг раздался собачий лай. Комбат остановился, прислушиваясь. Лай повторился. — Кажется, братва всерьез взялась за наши поиски, — вслух сказал Борис.