Вечером они с Николаем достали бутылку водки. Степенный разговор неизбежно коснулся подружки сына. — Девочка она хорошая, красивая, но вот ее увлечения, — Николай качнул головой. — Нормальные увлечения. Не вижу ничего плохого в том, что она спортсменка. — А ты знаешь, чем занимается Аня? — вкрадчиво спросил Круглов. — На пляже я решил, что легкой атлетикой или гимнастикой. — Если бы! Она каратистка. Семи контакт, фул контакт. Тебе ведь знакомы эти понятия. — Вот оно что, — Комбат задумчиво посмотрел на друга. — По большому счету, Коля, глупо на этом зацикливаться. Твой сын сделал выбор, ему с ней жить. И какая тебе разница, каратистка она, секретный агент или стриптизерша. — Есть разница. Беспокоят меня ее каратистские замашки. Это уже не женщина, а какой-то сильный пол получается. — Женщина всегда останется слабым полом, если рядом с ней настоящий мужчина, — решительно возразил Борис. * * * Муза вернулась с соревнований вполне довольная собой. Она привезла кубок за победу в тяжелой весовой категории и серебряную медаль абсолютного первенства. Могла бы и победить, но всю малину обломал местный художник, затесавшийся в жюри. Увы, есть такая традиция — делать одним из судей представителя искусства или шоу-бизнеса. Так вот, этот художник повел разнузданную кампанию против Червяковой. Мол, он хочет видеть эстетичное зрелище, а не противную природе гору стероидных мышц. Вот придурок! А че тогда бодибилдинг — один из немногих видов спорта, над которым безвластен антидопинговый комитет, хотя по логике здесь требуется столь же тщательный контроль, как в тяжелой атлетике или велоспорте? Да потому, что без запрещенных препаратов ни мужчины, ни тем паче женщины не смогут добиться таких феноменальных результатов. Короче, благодаря проискам художника победила девочка из более легкой весовой категории с восхитительным рельефом, но слишком худая для побед на престижных турнирах. Ее тренер утверждал, будто девушка добилась замечательного результата исключительно благодаря упорным тренировкам, вообще без допинга. Хм, может быть, у нее ножки самую малость толще рук Червяковой. А художник, козел, пел дифирамбы этой соплячке, восхищался ее гармоничным телом. Попался бы он Музе где-нибудь в укромном месте. Червякова бы в два счета растолковала этому субтильному интеллигенту, чье тело лучше! Кроме наград Муза заработала некоторую сумму денег. Ничтожную по сравнению с гонорарами боксеров и теннисистов, но вполне достаточную, чтобы безбедно прожить несколько месяцев. Червякова решила отметить свой успех. Они вместе с Любашей пошли в клуб. Теперь культуристка могла позволить себе некоторые вольности в еде. В течение долгой «сушки» Муза постоянно испытывала голод, с каждым днем становившийся все сильнее. В дни соревнований ей казалось, что она способна легко умять небольших размеров слона. Но приходилось сдерживаться, увеличивать рацион постепенно. В этом смысле клуб подходил идеально. Со здешними ценами не больно-то разгонишься. Муза взяла себе бифштекс и коктейль. Любаша ограничилась салатиком и достала сигарету. Червякова поморщилась. Одно время с легкой руки Шварценеггера среди культуристов и культуристок пошла мода на сигары. Муза тоже пару раз их попробовала, но особого кайфа не ощутила. И твердо решила для себя: достаточно с нее анаболиков, глупо вредить здоровью ради сомнительного удовольствия. Поэтому она всегда решительно возражала, если рядом с ней кто-то собирался закурить. Но Любаша! Ей Червякова могла простить все на свете. Муза отвернулась от дыма и увидела мужчину, откровенно пялившегося на них. Червякова сперва решила, что у нее галлюцинации. Мужчина был похож на зловредного художника. Культуристка присмотрелась и, как в игре, нашла десять различий. Или пять — это уже несущественно. Но различия различиями, а сходство, безусловно, существовало. И этот откровенный взгляд. Мужик явно положил глаз на Любашу. У Червяковой кулаки зачесались — захотелось проверить, что ей дали уроки бокса. До сих пор полученные знания оставались невостребованными. «Ничего, пусть только подойдет к Любаше, я его тонким слоем размажу по всему клубу», — ожесточилась культуристка. Но мужик не подходил и вообще, как вскоре убедилась Муза, во все глаза смотрел на нее. «Это что-то новенькое. Вот и меня решил снять мужчина, впервые с того времени, как я начала активно употреблять анаболики», — подумала Червякова. Факт мужского внимания льстил ее самолюбию, однако новоявленный ухажер был Музе абсолютно безразличен. Хуже того, его сходство с художником было словно красная тряпка для быка. При взгляде на знакомую физиономию в Червяковой начинала закипать ярость. Мужчина, не подозревая того, здорово рисковал. Ученые выяснили, что бесконтрольное употребление стероидов ведет к деградации сдерживающих центров. Человек становится рабом эмоций, он легко дает выход собственным чувствам, будь то радость, печаль или бешеная ярость. Только присутствие Любаши предотвратило назревавший конфликт. Ночь после клуба доставила Червяковой подлинное наслаждение, и на работу она вышла в превосходном расположении духа. Шла вторая половина дня. Муза успела выспаться и, полная сил, провела свои занятия, а затем отправилась в тренажерный зал для культуристов-профессионалов. Каково же было ее удивление, когда она увидела там вчерашнего мужичка! Он явно искал встречи с Червяковой, хотя делал вид, будто качается. Муза искоса поглядывала на него. Двойник художника надел теплый тренировочный костюм. Наверняка стеснялся своего жалкого тельца. И веса брал самые минимальные, Червякова работала с ними еще в школьные годы. У культуристки проснулся охотничий азарт. Ее хотят использовать для сексуальных утех. Хорошо же! Дадим тебе секс, голубчик, причем в таких формах, что ты будешь с ужасом вспоминать об этом всю оставшуюся жизнь. Закончив тренировку, Муза умышленно запнулась у двери, и мужчина, устремившийся за культуристкой, налетел на ее жесткое, как фанера, тело. «Не ушибся?» — так и подмывало спросить Червякову. Но она промолчала, а мужчина, напротив, стал рассыпаться в извинениях и корить себя за невнимательность. — Я бы с удовольствием вынесла еще одно такое столкновение, — искренне сказала Муза. — Так редко встречаешь культурных, внимательных мужчин. — Зачем же причинять себе боль, — неизвестно о ком из них двоих сказал двойник художника. — Давайте лучше сходим в ресторан. Я приглашаю. — С удовольствием. Я только переоденусь, — немедленно отозвалась Червякова. Она окинула мужчину внимательным взглядом. Вблизи ее ухажер не казался заморышем. Он был чуть ниже Музы, уже в плечах, но достаточно крепкий. У Червяковой на секунду возникли опасения, исчезнувшие, когда она вспомнила, с какими весами работал мужчина. Задохлик, и нечего сомневаться. В ресторане Муза поведала кавалеру страшную тайну, впрочем имеющую мало общего с реальностью. — Ты меня не спаивай, я от спиртного быстро пьянею. Двести граммов водки — моя запредельная доза. — А что потом? — хитро улыбнувшись, спросил мужчина. — Суп с котом! Озабоченной я становлюсь, понятно. Мужиков домогаюсь. Ухажер «достоверную» информацию принял к сведению и начал усердно доводить Червякову до нужной кондиции. Муза, не будь дурой, четко контролировала уровень виски в бутылке и, когда наступил решающий момент, под столиком ухватила кавалера чуть выше колена и сжала. Вполсилы, хотя лицо скорчила такое, будто выкладывается по полной программе. Зачем раньше времени вспугивать дичь! Затем ее рука скользнула к паху, добираясь до интимного органа мужчины. Тот деликатно отодвинулся и поинтересовался шепотом: — Продолжим наш вечер в другом месте? — Если в том месте есть койка и нет посторонних — обязательно! — Муза заговорщицки подмигнула мужчине и начала подниматься из-за стола. Ухажер полностью удовлетворил ее скромные требования. В квартире, где они оказались, стоял двуспальный диван и отсутствовали чьи бы то ни было вещи. «Заранее снял дешевую хату на сутки. Мужик надеется поразвлечься. И не подозревает, наивный, что пришло мое время развлекаться», — подумала Муза. Червякова сняла одежду, оставшись в трусиках и бюстгальтере. Если мужчина впервые увидел ее в клубе, это должно шокировать его. Нет, ухажер явно встречал культуристку раньше. Могучее тело только раззадорило его. Он поманил Музу пальцем: — Иди ко мне, моя прелесть. Культуристка рассвирепела: «Щас подойду — мало не покажется». Она резко шагнула вперед, схватила мужчину за руку и начала ее выкручивать. Тот сделал какое-то едва уловимое движение, Муза взлетела вверх и упала на диван, ослабив хватку. Мужчина снова поманил ее. Червякова вскочила и нанесла несколько ударов, которым ее учил тренер по боксу. Мужчина легко уклонился. Он намного превосходил культуристку в быстроте и скорости реакции. Ответный удар сбил атакующий порыв Червяковой. Противник оказался гораздо серьезнее, чем она предполагала. Минуту подумав, женщина решила использовать свое превосходство в грубой силе. Легко сказать. Мужчина издевательски просто ускользнул от ее железных объятий и, оказавшись сзади, врезал ногой по ягодицам. Муза зарычала от бешенства. Еще никогда ее так не унижали. Культуристка развернулась и тут же угодила на болевой прием. Мужчина молниеносно завернул ей руку за спину. Червякова до предела напрягла мышцы и, хотя оказалась в крайне невыгодном положении, начала медленно освобождаться от захвата. Казалось, еще чуть-чуть — и она вырвется из ловушки. В этот момент голову Музы пронзила резкая боль, и культуристка провалилась в темноту. * * * — Какой футбол, дядя Боря? — мальчишка удивленно посмотрел на Комбата. — Обыкновенный футбол, в который играешь с ребятами во дворе. — Вы скажете тоже! Это же бегать надо, по мячику бить. Конкретный отстой. — А что же тогда не отстой? — поинтересовался Борис, догадываясь об ответе. — Ну, «танчики» разные и другие компьютерные игры. Я вчера гоблинов мочил. Клево было. Они дурные, лезут из всех щелей прямо на ствол, но есть пару штук хитрых гадов. Пока остальные впереди маячат, они незаметно сзади подкрадываются — и вжик, мечом голову мне сносят. Я раз десять в самом начале загибался, пока к ним не приноровился. Теперь кончаю их элементарно. А вчера забрался на последний уровень. — И что это тебе дает? Вопрос поставил мальчишку в тупик: — В смысле? — Ты получаешь в игре специальные знания, которые помогут тебе учиться в престижном вузе, устроиться на хорошую работу, где все будут тебя уважать и платить много денег? Или она делает тебя ловким, сильным и тебе все завидуют? — Нет, — после затянувшегося раздумья ответил подросток. — Все играют, и я тоже. — А если все пойдут вешаться, и ты отправишься за компанию, — припомнил Рублев древний аргумент, который использовали его родители, родители родителей и, возможно, еще родители строителей египетских пирамид. Мальчик усмехнулся, задумчиво почесал нос. — Так сейчас зима на дворе, не время для футбола. — Тогда в хоккей. — У нас в хоккей никто не играет. Мне что, самому с собой шайбу гонять? — Иди учить уроки, — бросил Комбат, которого начало раздражать откровенное стремление подростка оправдаться за счет кого-то другого. Он поднялся в свою квартиру, стал выкладывать на кухонный стол купленные в магазине продукты. Кусок свинины оказался заметно подтаявшим, хотя лежал в морозильной установке. «Наверное, везли утром мясо в обычном грузовике, он угодил в пробку и долго там простоял, — тут же выдвинул предположение Комбат. — Ладно, сейчас кину мясо на сковородку, чтобы по десять раз не замораживать». Но осуществить задуманное у Бориса не получилось. Зазвонил телефон. — Привет, Иваныч! Забываешь старых друзей, — раздался голос Подберезского. — Здорово, Андрюха! Я всегда помню о друзьях, но порой общение с ними бывает слишком накладно. — Имеешь в виду свой египетский вояж? Да, оттуда звонить дороговато. Но ты же, насколько я понимаю, дней пять как дома. — А почему не двадцать пять? — съязвил Комбат. — Я позавчера вернулся. — Выходит, я сбился со счета. Ладно, замнем для ясности. Скажи, Иваныч, ты чем сейчас занимаешься? — Свинину жарить собираюсь. — И ничего срочного нет? — Нет. — Тогда приезжай ко мне. Ведь сто лет не виделись. Если и дальше так пойдет, мы друг друга на улице не узнаем.