Кивнули и Алена и Петька, неловкость прошла, застучали вилки, рюмки. — Где девочка живет? — поинтересовался Бахрушин. Мужчины курили у распахнутого окна. — Это хорошая мысль — отправить Зерновых к ней. Кирилл и его краля не дотянутся — руки коротки, и еще укоротим. А Волошко-старший, думаю, делами супруги озабочен. Напуган. Но на всякий случай охрану я организую. — Соглашайся, Боря, у тебя негде. Если только сына к невестке переселишь. — Они будут здесь до выяснения обстоятельств, — отрезал Комбат, делая акцент на «здесь». — Сергей в зале на полу поспит. Сам и охранять буду, и к врачу отведу… — Тебе виднее, Боря. А толкового доктора я пришлю, — не стал спорить полковник. — Есть в нашем ведомстве один кудесник. С виду неприметный, как библиотекарь на пенсии. А как в глаза заглянет да соответствующим препаратом закрепит — чудеса с людьми случаются! — Невысокий, лысоватый, костюм в дурацкую коричневую полоску? — поинтересовался Рублев. — Есть такой костюм, и лысину не зачесывает, — согласился Бахрушин. — Крыса он, Леонид Васильевич. Мертвая крыса. Неужели, кроме ваших Франкенштейнов, других врачей в Москве не найдется? — Других я не знаю, — констатировал Бахрушин. — Пора мне, ребята. Держитесь! Кажется, он хотел добавить что-то еще, но из комнаты вдруг раздался пронзительный детский крик. Оторопевшая Танюша замерла с телевизионным пультом в руке, Сережа не донес до рта бутерброд… Кричал Петя. — Голос! — сообразил Подберезский. — К мальчишке вернулся голос! Молодчина, Петруха! Что такого увидал в телевизоре? Страшное? Веселое? — По Discovery больного показывали, из далекой страны, всего в пупырышках! — забормотала Танечка. — Циркового актера из Индонезии, там целая труппа выступала с изуродованными лицами. Сейчас запретили этот цирк, — добавил Сережа. — Я их знаю, — внятно произнес Петя. — У папы много фотокарточек, и в компьютере лица есть. Он про них изучает — как таких же делать и еще страшнее. Тетя Марина помогает. Они часто эти картинки обсуждали, когда думали, что я сплю. — Говори, сынок, рассказывай! — попросила Алена. Столько боли и горечи было в этой просьбе, что никто не решился остановить ее. — Я черта в лесу встретил, а папа его застрелил. Маленький черт, и живот, как у девчонки. Я потом его фотокарточки видел у папы, когда он мне усы рисовал. Посмотрит и рисует, еще посмотрит — снова рисует. Каждый день почти. — Какой черт, Петр? — в напряженной тишине вопрос Бахрушина прозвучал, как выстрел. — Страшный. Еще страшнее тех, что из телевизора. Тетя Марина его лицо положит рядом с этими и говорит: твои ужаснее. Папа радуется. — А ты? — не выдержала Танюша. — Я смотрю, но мне никто не нравится. Тетя Марина тогда смешит меня, берет фломастер и разрисовывает. И щеки, и живот, и на ладошках полоски. Говорит — ты самый лучший будешь. Рублев сжал зубы и кулаки, полковник нахмурился. Раздался глухой звук, все обернулись. Учительница, уронив вилку, сползала со стула на пол. Она была без сознания. — Вот нашатырь, — первая отреагировала Танечка. — Я лично займусь этим папой и его подругой, — объявил Бахрушин. — Смотрите, — вдруг звонко объявил Петя. Вернувшийся голос сейчас интересовал его больше, чем очередная мамина неприятность. — Смотрите в телевизор — самолет вверх летит, и домики на земле все меньше и меньше! Правда, похоже на большие бородавки? Как у циркового дяденьки? — Ужас, — прошептала Таня и перекрестилась. Рублев не заметил. Он склонился над Аленой, которая медленно приходила в себя. — Теперь вы мне верите? — прошептала она. — Всегда верил. Эпилог Нанятые Иваном Волошко адвокаты легко убедили суд, что дальше экспериментов на животных дело у хирурга Зернова не зашло. Его направили на принудительное лечение, и спутницу тоже. Светланы тень правосудия и вовсе не коснулась. Раз Кирилл сумасшедший, то его показания об участии бывшей супруги в расчет не принимались. Вещественные доказательства, найденные в сумках врача Зернова и его подельницы медицинской сестры Левко, таинственным образов исчезли. Никто из профессиональных медиков так и не был приглашен, чтобы оценить содержание стопок записей и гигабайтов фото и видеоотчетов изуверской практики по созданию искусственных монстров. Бумаги улетели в пламя неразобранными, компьютерный винчестер был полностью отформатирован. Господин Волошко запретил жене даже думать о деятельности импресарио. От места, зарезервированного весной для Алены, он пока не отказывался. Обозленная неудачей Светлана нравилась мужу все меньше. Иван принял твердое решение отправить супругу в замечательный интернат «для своих». Так всем будет спокойнее. Утвердила олигарха в правильности этого нелегкого выбора симпатичная женщина Виктория Дударенко. Однажды она явилась прямо в офис и положила перед Иваном несколько снимков. Там было такое, что волосы господина Волошко зашевелились на голове. Дамочка с улыбкой констатировала, что один ее хороший товарищ, тот самый, кому довелось обнаружить «похищение» и Светы, и Марины, и Кирилла, не преминул войти в горный домик. — Пока Робин Гуды обездвиживали и грузили в машину вашу толстуху, врача и подельницу, мой мальчик проскользнул внутрь и подсел к компу. Восьмигиговой флэшки хватило, чтобы сбросить туда все, что великий пластический хирург сохранил для потомков. Так что будем продавать вам по картинке, по страничке. Не станете покупать — отнесем в прокуратуру. Нам-то эти мемуары ни к чему! И не вздумайте пугать нас, миллиардер! Материал скопирован многократно, копии хранятся у надежных и жадных человечков. Перестанете платить — пожалеете! Вся планета узнает, на что тратила супруга ваши немалые денежки. Выхода у старшего Волошко не было — он согласился на сделку. Алена прожила у Рублева больше месяца, пока восстанавливали ее документы. Сразу после этого она продала московскую квартиру и уехала, никого не предупредив и не простившись. Танюшка, единственная, кому удалось сблизиться с учительницей, утверждала, что та поехала на родину. — Бедняжка сломалась, — грустно объясняла девочка дяде Борису. — Ведь сильная была, правильная, уверенная. Вот и не простила. — Кому? Чего? — недоумевал Комбат. — Себе самой. Она мне знаете что сказала перед отъездом? Плохо, говорит, не верить людям, девочка. Но если при этом веришь в себя — выдержишь, не собьешься с пути. А я сама себя предала. Не знаю, чего теперь ждать, какого наказания? — Да ведь она ни в чем не виновата! Ее обманули, увезли силой, спекулировали ребенком и отсутствием документов! Она Петьку от мужа-изувера прятала! — Алена Игоревна мне письмо оставила. Сказала: вырасту — пойму. — Читала? — Рублеву стало обидно, что ему эта загадочная женщина не написала ни строчки. — Конечно! Вот! — Танюша вынула из кармана школьной сумки вчетверо сложенный листок. «Видеть чудовищ во сне — плохо. Не разглядеть их рядом — преступно. Сама себя сужу, и приговор мне — вечное неверие. Хочу доверять — не получается. А когда никому и ничему не веришь, беда поселяется рядом. Помни об этом, девочка Таня». — И это все? — изумился Комбат. — Да, я при ней прочла и сразу ответила, словами. — Что же ты сказала? — Всегда есть во что верить, вернее — в кого, — сказала я. И крестик подарила. Сняла со своей шеи и на нее надела. * * * notes Примечания 1 Глодак, в центр, к рынку. 2 Зум — оптическое приближение (удаление) объекта. 3