— Гвоздь, проследи, чтобы она оделась и не пыталась звонить по мобиле. Не бойся, старик, мы ничего плохого ей не сделаем. Да и с тобой все обойдется, если Водяной будет себя правильно вести. Где твой цех? Веди показывай. Не сказать, чтобы сами по себе бочки, заполненные икрой, привели Солдата в благоговейный трепет. За время пребывания на острове он икрой наелся досыта. Ликование вызывала мысль о том ущербе, который понесет Водяной, лишившись цеха с запасом почти готовой продукции. — Здесь всегда столько? — ткнув пальцем в икру, спросил он у засольщика. — Бывало и побольше, — уныло ответил тот. — Извини, старик, но я сейчас полью тут бензинчиком и установлю одну штучку с часовым механизмом. А твоя жена с еще одним человечком проводят нас до лодки. Когда рванет, мы их отпустим. — А я? — вырвалось у засольщика. — А ты поедешь с нами, погостишь, пока Водяной не согласится на мои условия. Под дулами пистолетов засольщик с женой и пленник двинулись к лодке. Там компания остановилась. Ждать пришлось недолго. Сначала они услышали взрыв, а потом над остатками сарая взвился столб пламени. — Вперед! — скомандовал Солдат, и моторка отошла от берега… Водяного разбудил звонок мобильного телефона. На экране высветилась надпись: «Номер не определяется». Предчувствуя очередные неприятности, авторитет поднес трубку к уху. — Водяной, твой икорный цех сгорел, — услышал он незнакомый голос. — Это тебе за попытку убрать Солдата. Засольщик сейчас у него. Если будешь вести себя хорошо, он к тебе вернется. В общем, как-то так, — и понеслись короткие гудки отбоя. У Водяного еще теплилась надежда, что его разыгрывают, но вскоре о взрыве с пожаром и похищении засольщика ему сообщили надежные люди. Водяной зарычал, словно тяжело раненный зверь. Пропавшая икра еще ладно, ловцы компенсировали бы утрату, но где взять нового засольщика? Ведь каждый день простоя — это громадные убытки! В приступе слабости Водяной подумал о мировой с Солдатом, но другая мысль перечеркнула это намерение. В любом случае потребуется время для организации нового цеха. Его хватит, чтобы найти другого засольщика, в здешних местах таких людей достаточно. Он, конечно, будет хуже прежнего, но разницу во вкусе старых и новых партий ощутят только гурманы… — Наша оперативная группа побывала на месте пожара. Там найдены фрагменты устройства, скорее всего являвшегося адской машиной. Да и местные жители слышали взрыв. Можно определенно утверждать, что уничтожен подпольный икорный цех, тот самый цех Водяного, который мы долгое время безуспешно искали, — докладывал следователь начальнику следственного отдела. — Значит, война? — Да, но какая-то странная. У нас отсутствует информация об ответных шагах Водяного, да и сам он ведет себя как обычно, не увеличивая собственную охрану. Хотя лидер конкурирующей группировки — самая заманчивая цель для противника. — Действительно, непонятно. Ладно, продолжайте работу и оперативно сообщайте мне о любых подозрительных происшествиях, — закончил начальник следственного отдела. Глава 23 Давно это было. Как-то Рублев оказался в низовьях Волги, где благодаря быстрым и решительным действиям разобрался с преступной бандой и заодно избавил от больших неприятностей одного человека. Звали человека Григорий Ильич Чесноков. Жил он рядом с Волгой вместе с женой и семьей сына. Именно многолюдность смущала Комбата, вынуждая его отказываться от искренних приглашений Чеснокова приехать к нему в гости. И вот новый звонок Григория, заставший Бориса, когда он собирался выходить из дому. — Привет, Иваныч, Чесноков говорит. Слушай, а мои дружной компанией собираются в Турцию. Говорят, что надоело из года в год у себя дома отдыхать. — Их можно понять. Наверно, жители каких-нибудь Мальдив тоже мечтают выбраться на отдых в какое-нибудь другое место. — Мысль интересная, но я, Иваныч, о другом. Я тебя уже много лет зову, настало время соглашаться. Тем более весь дом будет в нашем распоряжении и никого ты не станешь стеснять своим присутствием. Последнее соображение в первую очередь удерживало Рублева от поездки. — Когда они уезжают? — спросил Борис. — В четверг. — Хорошо, тогда в пятницу или субботу я у тебя буду. — Это точно, Иваныч? — задал Чесноков вопрос, который бы никогда не стали задавать люди, знавшие Рублева хотя бы немного лучше. — Я свободен и на следующую неделю важных дел не планировал. — Замечательно! Тогда я тебя жду. Комбат был не настолько продвинутым интернет-пользователем, чтобы заказывать авиабилет в Сети. Он, как и подавляющее число людей его возраста, отправился в кассу. Хотя набирал обороты сезон отпусков, он сумел взять билет на пятницу. Выходя из здания, Комбат увидел смутно знакомое лицо. Поскольку из друзей и приятелей Рублева можно было собрать как минимум несколько рот, он долго не мог вспомнить имя замеченного им человека. Зато тот узнал Комбата сразу. — Борис Иванович, здравствуйте! Какая встреча! Очень рад вас видеть. А вы почти не изменились, только усы поседели. Как вы, чем занимаетесь? — На пенсии, в основном дома сижу, — покривил душой Рублев. — Надо же! Такими кадрами разбрасываемся! — вздохнул знакомый незнакомец. — А я до сих пор тружусь в военкомате. — И как нынешнее поколение защитников Родины? Можно спать спокойно? — Ой, сомневаюсь! Да разве вы газет не читаете? То и дело появляются статьи о здоровье нынешних призывников. Преувеличивают, конечно! Но не сильно. Я вам так скажу, заметно меньше стало ребят из золотой середины. — Это как? — не понял Борис. — Если грубо говорить, то призывников можно условно разбить на две группы: компьютерщики и спортсмены. А между ними та самая золотая середина. Есть ребята — ну просто богатыри! Дети качалок. То ли очень хотят девушкам нравиться, то ли быть главными в своем дворе. Все нормативы выполняют одной левой! А с компьютерщиками натуральная беда. Многие в состоянии подтянуться лишь два-три раза. А у некоторых и одного не получается. Вы можете представить, чтобы в наше время призывник вообще не мог подтянуться! Так они еще под свою немощь теоретическую базу подводят. Будто следующая глобальная война станет войной машин и победит тот, кто будет лучше управлять ими по компьютеру. Поэтому будущему воину надо тренировать мозги, а не тело. — Возможно, лет через сто роботы полностью заменят человека на поле боя, но сейчас трудные задания способны выполнить только хорошо обученные и физически крепкие воины. — Золотые слова, Борис Иванович! А в армии компьютерщикам волей-неволей приходится браться за ум, особенно если во взводе попадаются три-четыре спортсмена. — Которые быстро сходятся из-за одинаковых интересов. — Абсолютно верно, Борис Иванович. Сходятся и запросто подчиняют себе весь взвод. Ведь один спортсмен, не вспотев, раскидает пятерых компьютерщиков. И те волей-неволей занимаются физподготовкой, некоторые даже тратят на нее свободное время. Итого на выходе получаем настоящих мужчин. — А хотелось бы на входе, — задумчиво сказал Комбат. — Ладно, мне надо бежать! Всего хорошего, Бог даст, увидимся еще. Кто-то сказал, что авиаперелет — это удар по нервной системе, за который вдобавок платишь свои деньги. К Рублеву это высказывание имело минимальное отношение. Воздушное путешествие, хотя и очень отдаленно, напоминало ему учебные и боевые вылеты, совершенные за годы службы, а воспоминания о молодости всегда приятны, если не терзать себя мыслями о безвозвратно ушедших годах. Борис устроился в кресле, прикрыл глаза и быстро задремал. Умение спать в часы вынужденного бездействия тоже выработалось на службе. Ведь очень часто после этого следовали бессонные сутки, полные максимального физического напряжения. Для того чтобы их выдержать, требовался отдых. Чесноков ждал Бориса у выхода из здания. — Ну, здравствуй, Борис. Наконец мы встретились! Очень рад! — Взаимно, Гриша! Здравствуй! Они сели в «опель» Чеснокова, сделанный еще в прошлом тысячелетии. Но автомобиль до сих пор бодро бегал, и в конце пути Комбат не мог понять, отчего немцы говорят: «Бог решил сделать человеку плохо и внушил ему мысль придумать “опель”»? Не ездили они на российских «москвичах» и «жигуленках»! По прошествии нескольких лет дорога Рублеву совсем забылась, и он узнал когда-то знакомые места, только увидев одноэтажные домишки, а слева, чуть поодаль, голубую ленту реки. Впрочем, за время отсутствия Комбата многое изменилось, и в деревне выросли роскошные дома. Роскошные, естественно, по местным меркам, да и было их всего четыре или пять, но все же признаки роста благосостояния отдельных граждан были налицо. Дом Чеснокова, если Рублеву не изменяла память, остался прежним, только хозяева его покрасили и сделали новое крыльцо. Прежнее было слишком крутым, а у Григория за время, прошедшее с их последней встречи, родился и подрастал внук. Чесноков указал Комбату на просторную комнату: — Располагайся, Иваныч, скоро будем ужинать. Комбат достал из своих запасов бутылку водки. — Да ты что, Борис, забыл, чем я тебя в прошлый раз угощал? — воскликнул хозяин. — Никакая водка не сравнится с нашим сделанным для личного потребления самогоном. — Не мог же я явиться к столу с пустыми руками, — парировал Рублев. Чесноков эмоционально возразил: — Мог! За то, что ты сделал для меня, хоть тысячу раз. Он разлил напиток по стопкам. Самогон был практически без запаха, мягкий и пился удивительно легко, как хороший армянский коньяк. Под выпивку заговорили о жизни. Григорий с момента прихода из армии много лет проработал на вредном производстве и, как и Рублев, уже несколько лет был на пенсии. — Сейчас пенсионерам легче жить. Раньше, бывало, пенсии хватало на пару зимних ботинок, только с реки и огорода кормились, а теперь даже кое-что откладываем. А вот молодым в нашей деревне тяжко приходится. Ты моего сына возьми. Хорошо, что он парень энергичный и малопьющий, как устроился в городе на завод, так до сих пор держится. А его приятели через одного либо сидели, либо сидят. Рабочих мест кот наплакал, устроиться тяжело, а удержаться еще труднее. Стоит раз прогулять без уважительной причины, и немедленно увольняют. А под боком река, как удержаться от соблазна заработать легкие деньги? У нас ведь зарплаты не московские, на производстве люди вкалывают за двадцать тысяч в месяц, а то и меньше. На реке эту сумму выручишь за одну удачную ходку. Только кому везение, а кому небо в клеточку или, того хуже, могильная яма. Моего знакомого, уже зрелого человека, черт попутал. Взял хорошую самку осетра, вытащил ее на берег, а тут инспектор нарисовался. И, понимаешь, жадность человека сгубила. Ему бы наплести с три короба, сочинить, будто увидел в реке сеть и вытащил ее из любопытства. Но не захотел мужик штраф платить и знатную добычу терять. Инспектор вроде один из прибрежных зарослей выскочил и пистолетик держал, как будто орехи им колоть собрался, а моего знакомого Господь силушкой не обидел. Ну и врезал он инспектору от всей души. Тот с копыт, а сзади раздается голос второго: «Руки вверх, иначе буду стрелять!» Короче, повязали мужика, взяли подписку о невыезде. И главное, ему, дураку, сообщили, что после его удара инспектору придется долго лечить сломанную челюсть, а он все равно надеялся отделаться штрафом. Только когда приговор услыхал, понял, что придется идти в тюрьму. А одноклассник моего сына по молодости заделался «мулом». Ты, Борис, знаешь, кто такие «мулы»? — Кажется, помесь лошади и осла. — Ошибаешься, это настоящие ослы, только двуногие. Они перевозят в центральную часть России икру, заготовленную неорганизованными браконьерами, так называемыми дикарями. Быть «мулом» дикарей чрезвычайно опасно, ведь большая часть добычи и транспортировки икры контролируется мафиози местного разлива. Они выследили парня, забрали товар и жестоко избили. Думаю, они еще его предупредили, но он не послушался, взял новую партию икры. И исчез. Только через месяц его тело случайно выудили из реки. — Я смотрю, у вас здесь после моего отъезда ничего не изменилось. — Ну почему же! Государство полностью остановило добычу осетровых. И по слухам, браконьерские откаты соответствующим чиновникам удвоились! Глава 24 В один из астраханских супермаркетов явились четверо мужчин. Интересовались они мужской одеждой. Продавщицы отдела посматривали на покупателей с опаской. Мужчины были отвратительно одеты, плохо помыты и в целом выглядели так, словно только что вернулись с необитаемого острова. Казалось кощунственным давать им примерять дорогие вещи. Дешевых мужчины не хотели брать принципиально и на такие предложения реагировали очень нервно. Сомневаясь в их платежеспособности, девушки решили начать с рубашек, которые стоили меньше, чем туфли или костюмы. И были приятно удивлены. Типы, похожие на голодранцев, расплатились легко, доставая из пухлых бумажников тысячные и пятитысячные купюры. После этого их без боязни подвели к костюмам и обуви, хотя при примерке последней у продавщиц возникло желание заткнуть носы. Одна из них деликатно посоветовала мужчинам запастись носками, на что коренастый крепыш отреагировал с благодушной усмешкой: