– Ну и что вы натворили? – Как только Вера произнесла эти слова, она поняла, что звучит как воспитатель из детского сада, поэтому добавила: – Пытаетесь воскресить мертвых? Это уже какой-то спиритический сеанс. Она пододвинула стул и села к ним за стол. В доме раздавался приглушенный смех, но снаружи стояла полная тишина. – Что это был за номер, а, Джек? Ответа не последовало. Все они будто окостенели. В конце концов ответила Джоанна: – Он вбил себе в голову, будто я снова общаюсь с Полом. – С твоим мужем? – Бывшим мужем. Который стал политиком и ездит из Брюсселя в Страсбург и обратно. По-моему, он ни разу дальше Бирмингема не выезжал. Слишком далеко от его зоны комфорта. – Да я и не думал, что он здесь. – Джек сделал слабую попытку оправдаться. – Я думал, что от его имени здесь Рикард. – А сумасшедшей почему-то должны считать меня! Джоанна закатила глаза, и свет от пламени упал ей на подбородок, бросив странные тени на лицо. «Но она уже оттаивает», – подумала Вера. Возможно, ей нравятся все эти театральные жесты Джека. Это же так волнует – быть центром вселенной для своего мужчины, сводить его с ума. – Я чувствовал, что-то не так, – продолжил Джек. – Я ложился спать, но в голову мне приходили разные мысли. Что и как может быть. А что, если?.. И в какие-то из своих мыслей я поверил. Не мог же я просто сидеть на ферме и ждать, когда ты вернешься. Или не вернешься. На протяжении всего разговора Рикард не шевелился. Теперь он медленно поднялся на ноги. – Все это – ошибка, – заявил он. – Мне не стоило принимать приглашение Миранды и приезжать в Дом писателей. Я думал, что смогу как-то помочь, но сделал только хуже. Мне очень жаль. И он шагнул в темноту. Глава 20 Нина проснулась, когда было еще темно. На этот раз обошлось без паники. Вместо этого она чувствовала усталость, в глазах рябило, руки и ноги отяжелели. Все потому, что поспала она совсем мало. Снотворного у нее больше не было, до кровати Нина добралась совсем поздно и долго лежала, приходя в себя от ужаса, охватившего ее, когда к ним заявился тот мужчина. Теперь она думала, почему появление любовника Джоанны так ее потрясло? Реальной опасности он точно не представлял. Постоял, покричал, из-за злости не в состоянии четко выразить свои мысли. Но все ограничилось словами. Оружия при нем не было, руки распускать он тоже как будто не собирался. Но может, все потому, что они наконец увидели себя такими, какими их видит Джек? Жалкие бездельники. Он кричал на них, глядя то на один конец стола, то на другой. Кучка самодовольных воображал! Может, оторвете свои задницы от стульев и займетесь нормальной работой? Все волшебство вечера улетучилось, когда дверь распахнулась и Джек начал свой концерт. Внешний мир вторгся в их нелепую фантазию об изысканном писательском салоне. Холли, молодая сотрудница полиции, пыталась его успокоить. Она поднялась со своего места, обошла вокруг стола и встала прямо напротив Джека: – Не надо так. Давайте пойдем в другую комнату, и вы успокоитесь. Голос ее звучал пронзительно – испуганно и взволнованно. Но она только разозлила его еще больше. Замолчи, девчонка! Что ты вообще понимаешь? Тут подошла Джоанна и приобняла его так, словно он ей был не любовник, а сын. Джек сначала оттолкнул ее, что-то выкрикивая и требуя объяснений, но потом сдался и начал плакать. Только сейчас Нина поняла: Джек ругался не на них. Он даже грубых слов не использовал, которыми не брезговала она сама, когда хотела показать, что устала или раздражена. Но все равно эта сцена поразила их, ведь злился он по-настоящему и глубоко. Целую неделю они тщательно подбирали слова, но его гнев был куда сильнее, чем все их рассказы, вместе взятые. Нина встала с кровати и раздвинула шторы. В комнате было тепло, но сквозь стекло она чувствовала, что снаружи холодно. На востоке над морем пробивался слабый свет. В каком-то порыве она натянула джинсы и свитер, взяла из шкафа куртку. Последнее утро в Доме писателей, и она собиралась провести его с пользой. А днем уже вернуться в город. Внизу все еще оставались следы прошлого вечера. Тарелки из столовой убрали, но в гостиной стояли пустые кофейные чашки и бокалы из-под вина. Они сидели там вчера, а в ушах все еще звенели слова Джека. Делали вид, будто их работа имеет какой-то смысл. Все читали, слушали, вежливо хлопали в ладоши. Но не Нина. Она свой отрывок прочитать не смогла. Сидела в углу, вполуха слушала студентов и аплодировала только тогда, когда понимала, что от нее этого ждут. А потом читать стала Миранда. И вот тут реакция Нины была настоящей. Дверь на кухню была открыта, и она заметила, что там никого. Обычно в это время Алекс уже готовил завтрак. Вчера за ужином она сидела как раз напротив него. Когда заявился Джек и из него посыпались обвинения, она смотрела на Алекса. Его, как и всех, поразило такое внезапное вторжение, но что-то еще отразилось на его лице. Удивление? Может, восхищение? Когда все отправились в гостиную, Алекс с ними не пошел. Сказал, что устал и хочет пораньше лечь спать. Выглянув во двор, Нина увидела свет в хозяйском коттедже. Встречаться ни с Алексом, ни с Мирандой ей не хотелось, хотя совсем скоро они наверняка займутся завтраком в доме и будут наводить порядок. Нина надела ботинки и вышла на улицу. От холода перехватило дыхание. Уже рассвело, и было хорошо видно каждую травинку, покрытую инеем. Нине захотелось пройтись подальше от дома, вверх по дорожке к большой дороге. Но тогда пришлось бы пройти мимо коттеджа, откуда в любой момент могли выйти Алекс и Миранда, а ей так не хотелось обсуждать с ними прошлый вечер. Так что она быстро пошла по галечной дорожке, ведущей к морю. Солнце только поднималось, и все казалось серым и неподвижным. Вокруг чернели силуэты деревьев, и на мгновение, оказавшись в их тени, Нина перестала вообще что-либо различать. Но затем она вышла на открытое пространство террасы, впереди показалось море, и все вдруг стало светлым и четким. Она снова оказалась на том месте, где начинался ее рассказ. Теперь Нина даже порадовалась, что не стала читать его накануне вечером. Внезапное появление Джека сыграло ей на руку. Рассказ еще не окончен, и зачитывать его рано. Надо как следует прописать эту сцену на террасе. Нина подошла поближе, хотя сейчас ее больше волновал горизонт, над которым вот-вот должно было взойти солнце, а не садовая мебель. Какие слова стоит выбрать, чтобы этот рассвет стал для читателя настоящим, чтобы он ожил? Внезапно Нина поняла, что на террасе она не одна. На кованом стуле лицом к морю кто-то сидел. На столике рядом виднелись следы вчерашних посиделок – почти полностью прогоревшая свеча, воск от которой растекся по синему подсвечнику и кружевным дырочкам в столе, образовав что-то вроде сталактитов там, где он капал. Два винных бокала. Кофейная чашка. Пепельница. Все это было до странности знакомо – да так, что Нине стало не по себе. Отчасти из-за какого-то суеверия, отчасти потому, что не могла поверить своим глазам. На полу под столом она заметила белый лоскут, которому, как ей показалось, здесь совсем не место. На стуле сидела Миранда. Нина узнала куртку, в которой та ходила днем ранее; крашеные светлые волосы, собранные в хвост, слабо блестели. Приближения Нины женщина не заметила – возможно, слишком сильно задумалась о чем-то своем. Нина чуть было не ушла: последнее, чего бы ей хотелось, – вступать в разговор с этой женщиной. Но обстановка – свеча, бокалы, пепельница – заставила остаться. – Миранда? Ответа не последовало, да Нина и не ожидала, что та ответит. Она обошла стол и наконец смогла разглядеть лицо Миранды. Горло ее было перерезано и зияло кровавым пятном. Могло показаться, что этот порез – второй рот, расплывшийся в широкой улыбке. Сравнение пришло мгновенно и очень напугало Нину. Но не только потому, что образ получался ужасный, холодящий душу, но и потому, что она его уже использовала. Вся эта обстановка была ей знакома: все было ровно так, как в ее рассказе, который кто-то решил воплотить в жизнь. Позже за чашкой крепкого кофе (вряд ли Нине удастся заснуть, так что кофеин сейчас ее волновал меньше всего) она попыталась все объяснить Вере Стенхоуп. Они вернулись в часовню. Снаружи сотрудники в синих костюмах, выглядевшие совершенно бесполыми, прямо на террасе разбили белую палатку. Остальных слушателей отвезли на такси в соседний отель. По словам Веры, у них возьмут показания, а после обыска вернут вещи. Затем, скорее всего, их отправят по домам. Холли тоже была в комнате и делала записи. Молодого детектива видно не было. Лучше бы был он. Не такой навязчивый, как Холли. Пока с Ниной беседовали, она все время чувствовала присутствие молодого полицейского. Пускай та всего лишь тихо записывала показания, все равно она привлекала к себе внимание. – Так кто читал рассказ? – поинтересовалась Вера. – Никто. Я собиралась прочесть отрывок вчера вечером. Именно эту сцену – как находят тело на террасе. Но потом ворвался этот Джек, и я не стала читать. – Какое совпадение. Нина положила на стол блокнот. – Прочтите, – сказала она. Вера вытащила из сумки пару латексных перчаток, пододвинула к себе блокнот и принялась за чтение. Когда у нее не выходило распознавать Нинин почерк, той приходилось подсказывать нужные слова. Закончив читать, она аккуратно закрыла блокнот. – Мебель расставлена точно так, как написано у меня, – сказала Нина. – Свеча, цвет подсвечника, расположение стаканов, чашки и пепельницы. Ясное дело, это неспроста. – Но про носовой платок ни слова. Мы нашли его под столом. Нина не знала, как на это реагировать. – Может, его обронили днем? Вера, казалось, погрузилась в раздумья. – А может, и нет. – Думаете, его мог оставить убийца? – Было бы здорово, да? Проверить на ДНК – и дело в шляпе. Вера слегка рассмеялась, и Нина поняла, что инспектор не верит в такое объяснение. – Вчера вечером свеча на столе стояла, – сказала Вера. – Джоанна и ее сожитель сидели там, вели содержательную беседу с Джайлсом Рикардом. Она сделала паузу. Нину порадовало, что детектив хотя бы воспринимает ее всерьез. Иначе она бы сошла с ума. – Но подсвечник другого цвета. Пепельницы тоже не было, – продолжила Вера. – И там только винные бокалы. Кофейной чашки я не видела. И стулья стояли по-другому. Так что мизансцену соорудили позже – чтобы было похоже на ваш рассказ. Кто-то морочит нам голову. Она наклонилась вперед так, что ее лицо оказалось совсем близко к лицу Нины. – Понимаете, как это все выглядит со стороны? Берут ваше снотворное и накачивают профессора Фердинанда. Теперь за пару дней до убийства Миранды вы его подробно описываете. Как предсказательница какая-то. Получается, вы тоже замешаны в этом деле – хотите вы этого или нет. – Зачем мне убивать Миранду? Мы даже знакомы не были. Нина услышала свой голос, звучавший довольно истерично, и задышала чаще, стараясь успокоиться. – Но если кто-то заходил в мою комнату за таблетками, то точно так же мог зайти и прочитать рассказ. – А вы не стали запирать дверь? После того, как стало ясно, что кто-то заходил за таблетками. – Начала, – ответила Нина, пытаясь прикинуть, с какого момента решила закрывать свою комнату на ключ. – Но к рассказу я приступила до того, как вы сказали, что Тони Фердинанда накачали снотворным. И я носила блокнот с собой всю неделю. Кто угодно мог взять его и прочитать. – Конечно, мог. – Вера откинулась в кресле. – Я уже подумала об этом. Может, я и старая, но точно не глупая. Нина улыбнулась в знак согласия. Веру Стенхоуп назвать глупой точно не выходило. – Вчера днем у меня был странный разговор с Мирандой. – Да. Вас видели, когда вы заходили к ней в коттедж.