– Где Джек был прошлой ночью? Он вернулся на ферму? – Нет, – протянула Вера. – Джоанна не хотела, чтобы он вел машину, в его-то состоянии. Они ночевали вдвоем в ее комнате. Утром я отвезла их обоих в гостиницу вместе с другими участниками. А что? О чем ты думаешь? Что убийца – Джек? Навряд ли. Его не было здесь, когда убили Фердинанда. – Мы не можем знать этого наверняка, разве нет? – Джо посмотрел на нее, и Вера поняла: у него родилась какая-то теория. И ему казалось, что инспектора будет трудно убедить. – Я был за рулем, когда убили Фердинанда. Кто-то перебежал дорогу перед машиной. – Думаешь, это мог быть Джек? Эшворт посмотрел на нее. Джо не ожидал, что она воспримет его теорию всерьез. – Не знаю. Я думал, убийца – кто-то из постояльцев. Не факт, что это действительно так. – Ты прав, – согласилась Вера. – Мы проверим записи с камер между фермой и домом, поищем машину Джека. Хотя я не представляю, какой у него мотив. – Возможно, это глупая затея. – Теперь, когда Вера задумалась об этом, он с радостью отпустил мысль. – Почему бы не пойти побеседовать с Алексом Бартоном? Где он? Вера приподняла уголки губ. Она всегда добивалась своего. – Я не просила его остаться в гостинице, как других. Это было бы как-то бессердечно. Да и в домашней обстановке мы больше вытянем из него. Он в коттедже под присмотром. Они вышли во двор, и от слепящего солнца у Веры заслезились глаза. – Вы все время называете его мальчишкой, – отметил вдруг Джо. – Сколько ему? – Двадцать три. – Вера запустила руку в карман в поисках салфетки и нашла половину рулона туалетной бумаги. Оторвав приличный клочок, она вытерла глаза. – По мне, так все еще мальчишка. Алекс Бартон сидел на кухне коттеджа, держа на коленях перекормленную кошку. Вера постучалась и зашла внутрь, не дожидаясь ответа, но Алекса их визит ничуть не удивил. За столом сидел полицейский в форме. Когда Вера жестом отослала его, на лице у парня проступило облегчение. – Никогда не любил эту кошку, – сказал Алекс. – Она воняет. И убивала птиц, когда была активнее. – Я сама не понимаю, зачем нужны питомцы. – Вера прислонилась к плите, чувствуя, как сквозь пиджак тепло согревает ее спину и ягодицы. – А твоя мать ее любила? – Избаловала донельзя. Она старая. Когда я был маленьким, мне казалось, она любила ее больше меня. – Непростые отношения – мать-одиночка и единственный ребенок. Слишком много ответственности и вины на плечах. – Вера знала, Эшворт будет считать, что она рассуждает, исходя из личного опыта. Так и было. – Надо было уехать, – сказал Алекс, – но сил не было смотреть, как она управлялась здесь сама. Без меня никак. Вера осознала, что до сих пор он называл свою мать лишь «она». – Теперь у тебя есть такая возможность, уехать – я имею в виду. Дом наверняка немало стоит, даже если вы еще не выплатили ипотеку. Продай его, и сможешь отправиться куда угодно. Он согнал кошку с колен и посмотрел на детектива круглыми печальными глазами. Она отметила, что мальчишка симпатичный. Было в его внешности что-то женственное, несмотря на темные волосы на руках. В первую их встречу Вера мысленно сравнила его с волком. Теперь же она не была так уверена. Он выглядел недостаточно жестоким. Она ожидала реакции на свои слова. Злости. Отказа от идеи заработать на смерти матери, негодования – никогда бы до такого не додумался! Но Алекс не ответил ровным счетом ничего. – У тебя есть девушка? – Она снова пыталась разговорить его. Алекс покачал головой. – Конечно, с чего бы? Ты еще молодой парень, вряд ли хочешь связывать себя. Хочешь – вот тебе и секс без обязательств. Думаю, женщины к тебе сами идут. Подальше от дома. От мужей и детей. Возбуждает, наверное. Они старше тебя, но что плохого в опытных женщинах. Они жаждут интрижки. Ох уж эти эмоции. Алекс посмотрел на нее как на чокнутую, и она поняла, что надо заходить с другой стороны. Простые вопросы, – думала она. – Факты. Может, так получится. – Давно вы здесь обосновались? На этот раз он ответил: – Почти пятнадцать лет. – Значит, переехали сюда, когда ты еще был маленьким? Алекс кивнул: – Я учился в сельской школе дальше по дороге, потом в средней школе в Алнике. – А как здесь оказалась твоя мать? Парень замолчал, и Вера уже подумала, что он опять не ответит. Требовалось поразмышлять, выразить мнение, а Алекс к этому не был готов. Все же он заговорил: – Она росла в Ньюкасле и всегда мечтала жить на побережье. В том году одну из ее книг адаптировали для телевидения. До этого на Рождество Тони написал статью, где отзывался о ней как об одной из лучших писательниц ее поколения. Это сильно повлияло на ее карьеру. Раньше она работала в университетской библиотеке Лондона. И вдруг у нас появились деньги. Она считала, дом – это вложение ради нашего будущего. И подходящее место, чтобы воспитывать ребенка. Вере показалось, что он зачитывал текст, который выучил наизусть. Это слова Миранды, не его. – То есть сначала вы просто жили здесь? Дом писателей появился не сразу? – Нет. – Теперь голос Алекса звучал полусонно. – Тогда это был наш дом. Настоящий дом. Он мне нравился. Раньше мы жили в Лондоне, в крохотной квартире – мать же работала всего лишь помощницей библиотекаря при колледже Святой Урсулы. Даже когда опубликовали ее первую книгу, это принесло жалкие гроши – а тут вдруг появился сад и пляж, где я мог играть. Свобода. – Когда твоя мать занялась организацией дома? – Вере было интересно, каково это – постоянно видеть у себя незнакомцев. Наверняка Миранде казалось, будто в ее дом вторглись. Или ей нравилось? Разговоры о писательстве, сплетни, посиделки единомышленников за ужином. Скорее всего, ей было одиноко – рядом лишь сын. – Мне было двенадцать, – ответил Алекс. Стало очевидно, что ему подобные вторжения точно были не по душе. – Мамины книги продавались плохо. Она думала, экранизация «Жестоких женщин» подтолкнет ее карьеру. Это и правда оказался ее звездный час. Мы нуждались в деньгах. Маме всегда нравилось наставлять молодых писателей, так у нее и родилась идея курсов. – Как все было устроено? – спросила Вера из искреннего интереса. Гектор утверждал, что причиной его ночных похождений была нехватка денег, тем самым заставляя Веру чувствовать вину – как я могу устроиться на нормальную работу, если мне нужно с тобой нянчиться? Так он пытался привлечь ее к труду. – Ты ведь не мог тогда готовить? Ты ходил в школу. – Я помогал. Но раньше студенты сами себе готовили. Установили что-то вроде графика дежурств. Тогда я и заинтересовался готовкой. Мне очень нравилось – я так совмещал приятное с полезным. – А что с твоим отцом? – Она не хотела говорить резко, но слишком уж неожиданно ей пришла мысль о втором родителе. Алекс покачал головой: – Я его не знаю. – Умер? Развелся с матерью? – Ни то ни другое, она так и не вышла за него замуж. Мы с ним никогда не виделись. – Но ты знал, кто он? – Она вроде как рассказала мне, кто он. – Алекс наклонился и погладил кошку, которая терлась о его ноги. – Но я ей не поверил. – Что она рассказала? – Вере казалось, словно она продирается сквозь бурелом. – Расскажи, что она придумала. Если придумала. – Мой отец гораздо старше матери. Издатель. Она встретила его на презентации книги, влюбилась в его начитанность и остроумие. У них завязался роман. Самая интересная и прекрасная пора в ее жизни. Он показал ей театр и оперу, возил в романтические путешествия: в Барселону, Рим и Париж. Он был обаятелен, и к ней никто так раньше не относился. – Но он был женат, – вставила Вера. Алекс кивнул: – У него был ребенок, которого он обожал. Когда она узнала, что беременна, сразу разорвала отношения. Она не хотела заставлять отца выбирать. – У него имя-то есть? – Как она ни старалась сдерживать себя, вопрос прозвучал скептически. – Уверен, есть, инспектор. – Впервые в речи Алекса послышались нотки юмора. – Если он вообще существовал. Но мать так и не сказала, как его зовут. – Ты пытался его найти? Алекс пожал плечами: – Я боялся того, что мог узнать. Предпочел верить сказкам, как и мать. – Интересно, может ли быть так, что твой отец – Тони Фердинанд, – предположила Вера. Она взглянула на Алекса, свернувшегося в кресле-качалке. Он все еще ребенок, – думала она, – умный, испорченный ребенок. – Я тоже думал об этом. – Ответ Алекса был полон горечи. – Как я уже сказал, я верил в сказки. – Ты не спрашивал мать о нем? – Нет. Я боялся, что она скажет правду. Тони манипулятор, и я не хотел иметь с ним ничего общего. – Он поднял глаза. – Да и он никогда не питал ко мне симпатии. Я для него был недостаточно умен и интересен. Повисла тишина. Джо Эшворт, кажется, смотрел в окно. Он научился сидеть неподвижно и становиться невидимым во время бесед, но Вера знала, что он полностью погружен в разговор. – Ты уверен, что не слышал, как твоя мать вернулась прошлой ночью? – произнес сержант наконец, отвернувшись от окна. Вере послышался упрек в том, как он прервал разговор: Джо считал, ей стоило сосредоточиться на времени смерти. На важной информации, которая поможет в расследовании. У них еще будет время разобраться в отношениях. Алекс сразу не ответил, и Эшворт добавил: – Ты же понимаешь, как это важно? В зависимости от того, вернулась твоя мать вчера вечером после чтений и снова вышла или она легла спать и вышла ранним утром, у нас могут быть разные версии, как ее убили. Но Вера знала: Миранда спать не ложилась. На ней была та же одежда, что и вечером, – белая шелковая рубашка и длинная черная юбка. Такое не надевают на раннюю прогулку холодным октябрьским утром. – Я не слышал. – Алекс посмотрел на Джо. – И не хотел слышать. Я слушал музыку, пока не уснул. На какое-то время вновь воцарилась тишина. Затем снаружи донесся крик, такой пронзительный, что его услышали даже за толстыми стенами коттеджа: – Кто-нибудь видел босса? Они что-то нашли! Джо проскользнул наружу, но Вера осталась на месте. Она медленно отошла от плиты: