Ну и гадость! В каком-то смысле нью-йоркские переулки сохранили свое очарование — став историей, переместившейся в наши дни, будто в музее. Фасады домов и витрины магазинов здесь, в Маленькой Италии, менялись каждое поколение, но переулки в основном оставались такими, какими были сто лет назад. Их украшали выцветшие металлические и деревянные указатели и предупреждающие таблички. «Подставляйте клинья под колеса повозки!» Некрашеные, немытые и ободранные кирпичные и каменные стены. Неровные импровизированные двери, погрузочные пандусы; ведущие в никуда трубы и провода, до которых лучше не дотрагиваться. И вонь. В такие жаркие дни, как сегодня, кухонный работник терпеть не мог выносить мусор в бак, который делили между собой несколько заведений. Вчера вечером туда выбросил отходы суши-бар по соседству, и можно было догадаться, какая теперь царила там атмосфера. Рыба. И все же кое-что в этом переулке ему нравилось, а именно здание над кофейней «Ява Хат». Вроде бы там жил кто-то знаменитый. Официант Санчес говорил, что какой-то американский писатель. Кажется, Марк Твен. Работник умел хорошо читать по-английски и сказал Санчесу, что найдет что-нибудь из написанного этим Твеном, но так и не собрался. Он вывалил мусор, задержав дыхание, и направился обратно к своему кафе. В глаза бросился припаркованный в переулке автомобиль — собственно, рядом с «Ява Хат». Красный «форд-торино-кобра». Симпатичная машина. Но ее наверняка отсюда отбуксируют. Работник понял, что все еще стоит, затаив дыхание. Он выдохнул и вдохнул, наморщив нос, в котором защипало от вони. Старая рыба. Теплая рыба. Ему показалось, что его сейчас стошнит, но он все же направился к машине. Ему нравились машины. Его шурина когда-то арестовали за то, что тот угнал крутую «БМВ М3», из тех новых. Труда потребовалось немало — любой может угнать «хонду-аккорд», но чтобы спереть «эм-три», нужно иметь яйца. А вот мозги вовсе не обязательно. Рамона арестовали ровно два часа двадцать минут спустя. И все же стоило отдать ему должное. Ого, смотри-ка! У этой машины стояла на приборной панели табличка нью-йоркской полиции. Какой же это коп ездит на такой тачке? Может… В то же мгновение из задней двери кофейни вырвался окутанный дымом огненный шар, и работник почувствовал, как его отбросило назад, на груду картонных коробок на задах парикмахерской. Скатившись с коробок, он растянулся на жирных влажных булыжниках. Господи… Из кафе валил дым и пламя. Работник снял с пояса мобильник и сморгнул выступившие слезы. Он прищурился, пытаясь разглядеть клавиатуру, но тут же понял, что случится, если он позвонит, даже анонимно. «Сэр, ваше имя, адрес, телефонный номер? У вас есть водительское удостоверение или паспорт? Или, может, свидетельство о рождении? Грин-карта? Сэр, у нас есть ваш номер мобильного…» Он убрал телефон. В любом случае не важно, решил он. Наверняка уже позвонили другие. Взрыв был настолько силен, что вряд ли внутри кто-то остался в живых, а дом мистера Марка Твена за несколько минут превратился в груду дымящихся обломков. Глава 31 Микроавтобус проехал вдоль Бей-стрит, затем через центр Нассау, мимо обшитых деревом магазинов и домов, выкрашенных в розовый, желтый и зеленый цвет — оттенки мятных леденцов, которые Линкольн Райм помнил по рождественским праздникам времен детства. Город был в основном малоэтажным. На горизонте же доминировали океанские лайнеры, стоявшие на причале или скользившие слева от них по воде. Райм никогда не видел их вблизи — массивные, уходившие ввысь на сотни футов. Центр был чист и ухожен, намного лучше, чем территория вокруг аэропорта. В отличие от Нью-Йорка, повсюду росли цветущие деревья, перегораживая корнями тротуары и улицы. В этом районе располагались как серьезные заведения — адвокатские, бухгалтерские и страховые конторы, — так и магазины, торговавшие всем, что могло бы заставить туристов с круизных кораблей расстаться с деньгами. Популярным средством для этой цели являлось пиратское снаряжение. Каждый второй мальчишка на тротуаре размахивал пластиковой саблей и носил черную шляпу с черепом и костями. Они проехали мимо каких-то правительственных зданий. Райм заметил название — Парламентская площадь. Впереди возвышалась статуя сидящей королевы Виктории со скипетром в руке. Она смотрела вдаль, будто мысли ее были заняты более важными или, возможно, более беспокойными колониями. Микроавтобус для инвалидов вполне вписывался в общий фон — основную массу транспортных средств составляли подобные ему машины, отличавшиеся лишь отсутствием выдвижного пандуса. Как и прежде, поток двигался не слишком быстро, и это раздражало. Райм решил, что дело не в лени водителей, а в слишком большом количестве машин при чрезмерном недостатке улиц и дорог. И еще мотороллеры. Они были повсюду. — Это самый лучший маршрут? — пробормотал Райм. — Да, — ответил его помощник, сворачивая на Ист-стрит. — Куда дольше, чем я думал. Том не ответил. По мере того как они продвигались на юг, окружение становилось все более убогим. Все больше последствий ураганов, все больше хижин, все больше коз и кур. Они миновали плакат: «Предохраняйся! КАЖДЫЙ РАЗ используй резину!» Райму пришлось сделать несколько звонков, чтобы точно выяснить местонахождение Михала Пуатье — естественно, не звоня самому капралу. В Нассау имелся самостоятельный центральный детективный отдел, не связанный с полицейским управлением. Пуатье намекал, что работает в ЦДО, но секретарша сообщила, что, хотя его в самом деле назначили к ним, кабинет Пуатье находится где-то в другом месте, и она не знает, где именно. Наконец, позвонив по основному номеру, Райм выяснил, что Пуатье находится в управлении Королевской полиции Багамских островов на Ист-стрит. Когда они прибыли на место, Райм увидел сквозь заляпанное стекло микроавтобуса комплекс не сочетающихся друг с другом зданий, главное из которых, современного вида, имело форму лежащего на земле креста. Его окружали беспорядочно разбросанные по территории вспомогательные строения, одно из них, скорее всего, служило изолятором для арестованных (соседний переулок именовался Тюремным). Пространство между зданиями занимали лужайки, отчасти подстриженные, отчасти заросшие травой, и усыпанные гравием и песком парковки. Вполне функциональный орган охраны правопорядка. Они вышли из микроавтобуса. В воздухе все так же носился пикантный запах дыма. Бросив взгляд во двор ближайшего жилого дома, Райм понял его источник — горящие мусорные кучи. Казалось, они были повсюду. — Смотрите, Линкольн, нам бы такое не помешало, — махнул Пуласки на фасад главного здания. — Что именно? — огрызнулся Райм. — Здание, радиоантенна, дверная ручка, тюрьма? — Герб. Эмблема Королевской полиции Багам в самом деле выглядела впечатляюще, обещая гражданам отвагу, честность и преданность. Неужели где-то на всем свете можно было найти все эти три качества в одной аккуратной упаковке? — Куплю тебе футболку в качестве сувенира, новичок. Райм проехал на коляске вдоль тротуара и бесцеремонно вкатился в ничем не примечательный потрепанный вестибюль. Повсюду ползали муравьи и летали мухи. Полицейских в штатском тут как будто не существовало — все были в форме, в основном в белых кителях и черных брюках с темно-красными лампасами; немногочисленные женщины носили такие же кители и украшенные лампасами юбки. Обмундирование персонала — исключительно чернокожего — дополняли головные уборы, традиционные полицейские фуражки или белые тропические шлемы. Колониальный стиль… На скамейках или в очереди ждали около десятка местных жителей и туристов, вероятно, чтобы сообщить о преступлении. Вид у них был расстроенный, но на серьезно пострадавших они не походили. Райм предположил, что основная часть здешних дел касается карманных краж, утери паспортов, приставания к женщинам, похищения фотоаппаратов и автомобилей. Он вполне осознавал, что привлекает вместе со своей небольшой свитой всеобщее внимание. В очереди перед ним стояла пара средних лет, американцы или канадцы. — Нет, сэр, идите первым, — сказала женщина таким тоном, будто обращалась к пятилетнему ребенку. — Мы настаиваем. Райм терпеть не мог подобной снисходительности, и Том напрягся, вероятно ожидая ответной тирады, но криминалист лишь улыбнулся и поблагодарил их. Волну, которую он намеревался поднять, он приберегал для самой Королевской полиции. Высокий чернокожий в джинсах и рубашке навыпуск, оказавшийся теперь во главе очереди перед Раймом, жаловался симпатичной и внимательной женщине-полицейскому, что у него украли козу. — Она могла просто куда-нибудь забрести, — сказала женщина. — Нет-нет, веревку перерезали. Я сделал фото. Хотите посмотреть? Перерезали ножом. У меня есть фотографии! Это все мой сосед. Я знаю, это сделал мой сосед. Следы на веревке можно было сопоставить с лезвием соседского ножа, и к нему могли прилипнуть клейкие конопляные волокна. Недавно прошел дождь, и наверняка остались отпечатки ног. «Простейшее дело», — улыбнулся про себя Райм, жалея, что тут нет Сакс, с которой можно было бы поделиться этой историей. Козы… Потерпевшего убедили поискать чуть дольше. Затем вперед продвинулся Райм. Женщина за стойкой слегка приподнялась и уставилась на него. Он спросил, на месте ли Михал Пуатье. — Да, я ему позвоню. Ваше имя, пожалуйста? — Линкольн Райм. Она сняла трубку. — Капрал, это констебль Бетель, дежурный. Вас хотят видеть Линкольн Райм и еще какие-то люди. — Она уставилась на бежевый старомодный телефон, все больше хмурясь. — Ну… да, капрал. Он здесь, как я и говорила. Прямо передо мной. Не просил ли ее Пуатье сделать вид, будто его нет на месте? — Если он занят, я готов подождать, — сказал Райм. — Столько, сколько потребуется. Женщина неуверенно взглянула на Райма. — Он говорит… — сказала она в трубку, но, похоже, Пуатье и так слышал. — Да, капрал. Положив трубку, дежурная объявила Райму: