— Да, расскажите, что думаете по этому поводу. Весьма интригующе. «Вода камень точит…» — Как бы то ни было, мне нужно в аэропорт. Еще раз удачи, комиссар. — Погодите! Прошу вас! Капитан Райм, возможно, вчера я несколько вспылил. Мало того что у залива Клифтон-Бей случился столь неприятный инцидент, так еще и капрал Пуатье нарушил субординацию… — Если честно, комиссар, по моему опыту в нашей работе лучших результатов часто добивается тот, кто меньше всего соблюдает субординацию. — Да, возможно, так оно и есть. Но не могли бы вы просто мне подсказать… — Возможно, я сумею помочь… — быстро произнес Райм и замолчал. — Да? — Но в обмен мне хотелось бы, чтобы капрала Пуатье восстановили на службе. — Его пока не уволили. Бумаги сейчас лежат на моем столе, но я ничего еще не подписал. — Прекрасно. И мне нужен доступ к месту убийства Роберта Морено в «Саут-Коув инн», а также к протоколам вскрытия и одежде трех жертв. И к любым собранным там уликам, особенно к пуле. Мне нужно увидеть ту пулю. В динамике раздалось негромкое постукивание. Заместитель комиссара явно не привык вести переговоры. Райм взглянул на остальных. На них начинали падать во всей обжигающей красе лучи солнца. Пуласки ободряюще улыбнулся. После паузы — тяжелой, будто беременная ящерица, язвительно подумал Райм — заместитель комиссара наконец ответил: — Очень хорошо, капитан. Не могли бы вы подъехать ко мне, чтобы все обсудить? — При условии, что там также будет присутствовать мой напарник. — Ваш напарник? — Капрал Пуатье. — Конечно. Сейчас все организую. Глава 47 Кабинет заместителя комиссара в управлении Королевской полиции Багам производил впечатление былой роскоши, больше напоминая жилое помещение, чем офис. В помещении царила колониальная атмосфера, в которой Райм чувствовал себя почти как дома. Его собственное рабочее пространство, когда-то бывшая гостиной лаборатория, восходило к Викторианской эпохе. Здесь, хотя здание управления было новее, кабинет Макферсона тоже казался перенесенным из прошлого: диван с ситцевой обивкой с узором из цветов и птиц, умывальник с кувшином, большой дубовый шкаф, лампы с желтыми абажурами, а на стене фотографии генерал-губернаторов или подобных им чиновников. На вешалке висели два отглаженных парадных мундира — один безупречно белый, другой синий. Присутствовали, естественно, и некоторые штрихи современности: потертые серые каталожные шкафы, три мобильных телефона на бежевом письменном столе и два впечатляющих компьютера. Одну из стен почти целиком занимала карта острова Нью-Провиденс. В кабинете было тепло — кондиционер не справлялся со своей задачей — и невероятно влажно. Райм сделал вывод, что Макферсон большую часть времени держал окна открытыми, а этим утром специально охладил помещение ради посетителей. Вывод подтверждал еще один присутствующий — сидевший на внутреннем подоконнике хамелеон. Рослый мужчина в отглаженной форме цвета хаки поднялся и осторожно пожал Райму руку: — Вы хорошо себя чувствуете, капитан Райм? — Да. Мне просто нужно было немного отдохнуть. — Отлично. Он обменялся рукопожатиями с Пуласки и Томом. Мгновение спустя неуверенно вошел Михал Пуатье, и последовали очередные приветствия. Заместитель комиссара сел и, внезапно обретя деловой вид, прищурившись, взглянул на Райма: — Итак, насчет той студентки. Прошу вас, сэр. Вы сказали, что это было убийство. — Да, ее со всей определенностью преднамеренно убили, — ответил Райм. — Заранее спланировав. И как мне кажется, перед смертью ее избили. — Избили? — Пуатье наклонил голову. — Ключ — ее украшения, — сказал криминалист. — На фотографиях я заметил у нее золотые браслеты, часы и кольца на пальцах рук и ног. Но ожерелье из серебряных листьев показалось мне неуместным. — Что это может… — начал заместитель комиссара, но тут же замолчал, увидев, как нахмурился Райм. — Думаю, напавший сильно ее избил и хотел скрыть этот факт. Закончив, он утопил ее, надев ожерелье. Он знал, что рыб-падальщиков привлекает блестящий металл, — я прочитал об этом, пока летел сюда. Полагаю, во всех путеводителях предупреждают, что не следует носить ничего блестящего. Серебро особо привлекательно, поскольку оно больше, чем золото, напоминает рыбью чешую. Рыбы позаботились о доказательствах побоев, объев большую часть кожи с лица. Мы знаем, что убийца планировал все заранее, поскольку взял с собой серебряное ожерелье. — Зачем? — спросил Пуатье. — Никаких признаков изнасилования мы не нашли. — Ну, возможно, из мести. Но у меня есть кое-какие мысли, которые могут привести нас чуть дальше. Нужно поговорить с коронером. Мне хотелось бы знать данные посмертного анализа крови студентки. Видя, что заместитель комиссара не сводит с него глаз, Райм добавил: — Неплохо бы прямо сейчас. — Да, конечно. Макферсон снял трубку с телефона на столе и набрал номер. Поговорив с кем-то из служащих или помощников, он сказал: — Мне все равно, что он на вскрытии. Когда он вернется, тело будет все таким же мертвым. Давай его сюда. После короткой паузы Макферсон продолжил разговор. Он взглянул на Райма, отведя трубку от уха: — Сейчас будут результаты. Протокол лежит перед коронером. — Алкоголь в крови? — спросил криминалист. — Семь сотых процента, — последовал ответ на заданный по телефону вопрос. — По закону еще не пьяна, но близко к тому, — сказал Пуласки. — Что она пила? — быстро спросил Райм. — Мы нашли в машине сорокаградусный ром «Бакарди» и кока-колу. И то и другое в открытых бутылках. — Диетическая или обычная? Кола? — Обычная. — Попросите у коронера посмертные данные об уровне глюкозы, — обратился Райм к Макферсону. — Результаты из кровеносной системы мне не нужны — они ненадежны, поскольку гликолиз продолжается и после смерти. Мне нужна концентрация в стекловидном теле. Там нет вызывающих гликолиз ферментов, — пояснил он. Макферсон уставился на него — собственно, как и все присутствующие. — Нужен уровень глюкозы в стекловидном теле глаза, — раздраженно пояснил Райм. — Это стандартная процедура. Наверняка ее делали. Снова был задан вопрос и получен ответ — четыре целых две десятых миллиграмма на децилитр. — Норма, достаточно низкий, — улыбнулся криминалист. — Так я и думал. Она не пила ради удовольствия. Если бы она мешала колу с ромом, уровень был бы выше. Убийца заставил ее проглотить какое-то количество чистого рома, а потом просто оставил открытой бутылку с колой, сделав вид, будто она их смешивала. — Райм снова повернулся к заместителю комиссара. — Наркотики? Вновь последовал вопрос. — Результат отрицательный. — Прекрасно, — восторженно объявил Райм. — Кое-что становится ясным. А теперь нам следует поинтересоваться ее работой. — Она работала продавщицей на полставке в Нассау, — сказал Пуатье. — Нет, не этой работой. Я имею в виду — работой в качестве девушки по вызову. — Что? С чего вы взяли? — Фотографии. — Он взглянул на Пуатье. — Фотографии, которые вы мне показали на айпаде. У нее на руке было множество следов от инъекций. Мы только что выяснили: наркотиков в крови не обнаружено. Тогда откуда следы? Инсулин быть не может — диабетики не делают себе уколов в вену в этом месте. Нет, скорее всего — именно скорее всего, но не наверняка, — она регулярно сдавала анализы крови на передающиеся половым путем болезни. — Проститутка, — заключил заместитель комиссара. Судя по тону, он был даже рад. Умершая на его территории американка оказалась вовсе не невинной студенткой. — Можете положить трубку, — сказал Райм, и его взгляд повис над телефоном, будто неподвижный маятник.