– Не очень, Алексей Петрович, – ответил Дэн. – Все-таки профессионалы. Следов стараемся не оставлять. И вообще мы неплохо подготовились. Вот я сейчас, например, тоже готов к любым неожиданностям. Учитывая ваш горячий характер, я не решился идти на встречу с пустыми руками. В кармане у меня пистолет, заряженный специальными ампулами. Одно ваше неосторожное движение, и вы получите заряд сильнейшего снотворного. Проспите не менее восьми часов. А проснетесь – и все начнется сначала. – Ну и мрази вы со своим Седым! – сказал Ямщиков. – Ну, когда-то ведь он был и вашим, – возразил Дэн. – Вам не стоило бы об этом забывать. – Да уж, этого я никогда не забуду! – процедил Ямщиков. Они оба замолчали. Ямщиков словно о чем-то размышлял, глядя поверх деревьев на серое моросящее небо. Дэн внимательно смотрел на него, не вынимая рук из карманов. – Где Седой? – неожиданно спросил Ямщиков. – Мне нужно поговорить с ним лично. – Разумеется, вы встретитесь с ним лично, – сказал Дэн. – Но только эта встреча должна быть обоснованной. Она должна быть обеспечена информацией, понимаете? Что это будет – бумаги, чертежи, записывающее устройство – не важно, это на ваше усмотрение. Но прежде чем организовать встречу, мы проверим достоверность этой информации… – Что ты можешь понимать в этом, недоносок? – скривил губы Ямщиков. – Проверять буду не я, Алексей Петрович, – терпеливо сказал Дэн. – Для этого у нас есть специалисты. Не такие крупные, допустим, как вы, но все же… Подсунуть им пустышку не получится. И, кстати, совсем не обязательно грубить. Меня это не обижает. Я понимаю, что это от бессилия… – Как же, от бессилия! – зло сказал Ямщиков. – Психолог хренов! В общем, слушай сюда, придурок, – ничего вы от меня не получите, пока я не встречусь с самим Седым, понятно? И ни хрена вам меня не запугать – даже если вы перебьете всех близких мне людей. Я из стали, понятно? Седой должен бы это понимать. Поглупел он, что ли, за кордоном? – Людей из стали не бывает, Алексей Петрович, – мягко сказал Дэн. – Это всего лишь метафора. У каждого есть болевая точка. И всегда мы ее находим. Рано или поздно. – Ладно, мне плевать на твои размышлизмы, сморчок! – оборвал его Ямщиков. – Я свое последнее слово сказал. Хочу встретиться с Седым. Телефон мой вы знаете. Вы все про меня знаете – найдете способ связаться. А теперь я пошел. Он повернулся, преодолев искушение броситься на неказистого человечка в шляпе, которого – он был уверен – смог бы уничтожить голыми руками, и зашагал через кладбище. Он не видел, как Дэн некоторое время смотрел ему вслед, а затем пожал плечами и пошел в противоположную сторону. Ямщиков уехал с кладбища взбудораженный до глубины души. Он, обычно шутя управлявший машиной, по дороге дважды едва не врезался в соседний транспорт, и это расстроило его еще больше. «Нервничаешь, брат, – сказал он себе мысленно. – Теряешь хватку. А сейчас все должно быть наоборот. Они только этого и ждут – что ты станешь мягким как кисель. Людей из стали не бывает! Что ты понимаешь, жалкая зверушка? Ты убиваешь из-за угла, со спины…» Ямщиков закусил губу и едва подавил стон, который рвался у него из груди. До сих пор он еще сомневался, но теперь истина предстала перед ним в неприглядной и оглушающей наготе – его дочь, его красавица Елена, обожаемое, безобидное и доброе существо, должна стать жертвой ненасытного чудовища, у которого множество имен – Алчность, Честолюбие, Эгоизм, но сущность у которого одна – набивать бездонную утробу. Сережа Гладилин когда-то сказал, что люди, уничтожающие себе подобных – хоть в прямом, хоть в переносном смысле, – ищут в этом акте спасение для себя. Чужая смерть создает у них иллюзию всевластия и собственного бессмертия. Наверное, Сережа был прав, но у него самого нет даже этой иллюзии. Чудовище сожрало и его. А помог Ямщиков. Помог, исходя из собственных амбиций, из собственных страхов, из жестокого расчета. Чем же он лучше Седого? Он готов поставить на кон даже жизнь жены и дочери. Чем же он лучше? А ничем. Все дело как раз в том, что жизнь – случайность, ненадежный шанс. Выжить почти невозможно. Только вечное противостояние, постоянное напряжение жил, нежелание уступать ни пяди… Ямщиков горько усмехнулся. Ну да, и тогда тебе начинает казаться, что ты почти бессмертен, почти равен богам… Но сейчас уже поздно что-либо менять. Путей к отступлению – ни единого. Значит, он перейдет в наступление. Этого от него не ждут, и это единственный выход. Главное, чтобы Седой оказался здесь, а что-то подсказывало Ямщикову, что Седой должен быть рядом. Этот человек всегда был слишком нетерпелив и жаден. Потому и за границей оказался, потому и стал бизнесменом, угробив тот небольшой талант, который был отпущен ему судьбой, потому и в бизнесе постоянно ходил на грани. Наверное, он кажется себе победителем. Но вечных победителей не бывает. Вот какую истину стоило бы выучить Седому и его «шестеркам». Ямщиков намеренно не поехал в больницу к дочери. Он понимал, что за ним наблюдают. Так пусть не видят, что он растерян, что он суетится. Сейчас главное – убедить их в своей несгибаемости и добиться, чтобы с ним встретился Седой. Пока все не решится, дочь будет в безопасности. Не на все сто процентов, но в реальной жизни ни одна система не дает такого КПД. Все равно приходится с чем-то мириться. Ямщиков поставил машину во дворе и поднялся к себе в квартиру. Жена была дома. Последние месяцы у нее были нелады с давлением, а происшествие с Еленой едва не сломило ее окончательно. К счастью, все обошлось, но врачи прописали ей полный покой. Ямщиков и не собирался ее волновать. – Ты пришел? – удивилась она, когда он возник на пороге. – Весь мокрый… Что-нибудь случилось? Ямщиков видел, как трудно ей дается показное спокойствие – страх метался в ее глазах. Он взял жену за руку, внимательно всмотрелся в ее напряженное лицо. – Тебе нельзя волноваться, ты же знаешь, – с мягким упреком сказал он. – И наверняка опять не пила лекарства… Я так и знал. А я пришел, потому что мне так захотелось. На тебя посмотреть… – он засмеялся. – И ровным счетом ничего не случилось. А мокрый я, потому что на улице дождь. В лаборатории он был ведущим. Судьба проекта зависела от него, от его мозга, воли, таланта. Он сумел поставить себя так, что даже на режимном объекте держался совершенно независимо и свой рабочий график регулировал сам. – Ты был у Елены? – с надеждой спросила жена. – Нет, пока не был, – ответил он рассеянно. – Может быть, попозже. С ней все в порядке. Доктор сказал, что она уверенно идет на поправку. Давно бы выписал – просто перестраховывается. Мне-то кажется, что ему просто не хочется упускать такую красивую пациентку… Жена не отреагировала на шутку. – Почему мы ничего не сообщили ее мужу? – тревожно спросила она. – Мне кажется, он должен знать. – Потому что он нам обоим не нравится, так ведь? – ответил Ямщиков. – Да и зачем ему узнавать это от нас? Вот Лена выйдет из больницы – пусть сама и напишет, что посчитает нужным. – Не знаю, все это мне не по душе, – озабоченно сказала жена и тут же спросила: – Ты будешь обедать? – Нет, я не проголодался. Ешь без меня. – Ты уходишь? – заволновалась жена. – Ненадолго. Впрочем, наверное, к вечеру я все-таки заскочу к Ленке, – сказал Ямщиков. – А вообще мне нужно навестить одного человека. Он может подбросить свежую мыслишку. Что-то я в последнее время отупел. – Ты переживаешь, – с пониманием сказала жена. – Ты просто не показываешь вида, но я знаю, что ты страдаешь – из-за Леночки и вообще… Столько всего на тебя навалилось! – Ты имеешь в виду Гладилиных? – спокойно спросил Ямщиков, внутренне проверяя себя на прочность. – Я давно забыл. Все в прошлом, дорогая, все в прошлом… А Ленка поправится, даю тебе слово! Просто, наверное, лучше будет, если она теперь немного поживет у нас, как ты думаешь? – Она не согласится, – с грустью сказала жена. – Она всегда хотела быть самостоятельной. – Вот и будет, – заключил Ямщиков. – Будет ухаживать за немощной матерью… Одним словом, обедай без меня. Перед уходом он зашел к себе в кабинет, убедился, что жена далеко, и тихо открыл сейф. На нижней полке лежала металлическая коробка. Ямщиков достал из нее «ПМ», глушитель и запасную обойму. Он проверил пистолет и спрятал его в боковой карман пиджака. Потом снял трубку телефона, набрал код и номер. «Хорошо, если бы он оказался дома, – подумал он, вслушиваясь в долгие гудки. – Хорошее начало – уже полдела». Наконец на противоположном конце провода откликнулись. Мужской голос в трубке казался простуженным и сердитым. – Але! Кто это? – Привет, Кулик! – весело сказал Ямщиков. – Не узнал? Да Алексей это! Алексей Ямщиков, припоминаешь? – А-а, вон это кто! – осторожно протянул голос в трубке. – Сколько лет, сколько зим, как говорится… А я уж думал, что ты того… Сейчас народу мрет – страшно подумать! Но раз живой, то рад тебя слышать. Чего звонишь-то? Только не говори, что соскучился! – А может, и соскучился? – все тем же жизнерадостным тоном произнес Ямщиков. – Вот захотелось молодость вспомнить. Насчет рыбалки хотел с тобой покалякать… – Ага, насчет рыбалки! – хмыкнул Кулик и двусмысленно прибавил: – Самое, конечно, время! Ну, рыбак рыбака… Заходи как-нибудь! – Как-нибудь не получится, – возразил Ямщиков. – Буду сегодня. Время я прикинул – буду у тебя часа в четыре. Встретимся на пустыре за железной дорогой. Как в былое время. – Как в былое не получится. Там теперь гаражи поставили. Но это еще лучше. Мой гараж там во втором ряду с краю. Я все равно с тачкой возиться буду, так что меня устраивает. Подходи. – Все, договорились, – сказал Ямщиков и положил трубку. Не тревожа жену, он тихо покинул квартиру и спустился во двор. Все небо затянула пелена дождя. Двор был пуст, и в промежутках между домами ничего не было видно, кроме полос дождя. Ямщиков выехал со двора, пересек центр и выехал на Варшавское шоссе. Когда Кольцевая дорога осталась позади, он убедился, что за ним прицепился «хвост». Это был серый «Форд», который следовал за ним неотступно, скорее всего от самого дома. Те, кто сидел в «Форде», даже не маскировались. Время церемоний прошло. Миновав Северное Бутово, Ямщиков свернул на боковую дорогу и поехал через лес. Здесь было мрачновато и безлюдно. Редкие машины проскакивали мимо, разбрызгивая грязь, исчезали в пелене дождя. Ямщиков выбрал момент, когда на дороге никого не было, и свернул на обочину. Он заглушил мотор и посмотрел назад. Примерно через полминуты из тумана вынырнул серый «Форд» и промчался мимо. В нем сидели двое. Ямщиков видел, как они повернули головы, разглядывая его машину. Проводив «Форд» глазами, он неторопливо достал из кармана «ПМ» и навернул на ствол глушитель. Голова его работала ясно и четко. Он не уступит им ни миллиметра. Они избрали его в качестве жертвы, но эта роль не для него. Придется им с этим смириться. Он вышел, поднял капот и стал ждать. Они должны были вернуться – у них просто не было выхода. Пистолет, снятый с предохранителя, лежал теперь в просторном кармане плаща. Ждал Ямщиков недолго. Уже через пять минут послышалось жужжание мотора, и все тот же «Форд» появился с противоположной стороны дороги. Он опять было проскочил мимо, но вдруг остановился, сдал назад, и водитель, выглянув в окно, прокричал: – Эй, приятель! Помощь нужна? – Не откажусь, – сказал Ямщиков. Водитель что-то сказал своему спутнику, вышел из «Форда» и вприпрыжку пересек дорожную полосу. Он был худ, подвижен и по моде слегка небрит. Таких типов, словно вылезших из рекламы мыла, Ямщиков терпеть не мог. Он подбежал, сунул руки в карманы брюк и небрежно сунул нос под капот. – Карбюратор? Зажигание? – скороговоркой спросил он. Ямщиков бросил взгляд направо. Второй по-прежнему сидел в «Форде», откинувшись на спинку сиденья, и наблюдал за тем, что происходит на другой стороне дороги. «Уверены в себе, сволочи! – подумал Ямщиков. – Ну конечно, они охотники – я дичь. О чем им беспокоиться?» Он чуть отодвинулся, как бы уступая место у мотора специалисту. Небритый быстро шарил глазами по внутренностям машины, что-то насвистывая сквозь зубы. Кажется, он заранее был уверен, что Ямщиков притворяется. – Может, бензин кончился? – спросил он. – На счетчик смотрел? – А надо? – туповато откликнулся Ямщиков, повернулся к небритому спиной и вдруг резко, изо всех сил ударил его локтем под ложечку. Тот поперхнулся, замычал, ноги у него подкосились, и он, схватившись за живот, рухнул под колеса машины. Ямщиков выхватил из кармана пистолет и, не раздумывая, выстрелил в раскрытое окно «Форда». Брызнуло разбитое стекло. Ямщиков, не давая противнику передышки, еще несколько раз выстрелил по чужой машине. Сидевший в «Форде» человек вывалился с противоположной стороны на обочину, прополз, извиваясь ужом, по грязной земле, нырнул в кусты, а потом опрометью побежал в лес. Ямщиков еще раз выстрелил ему вслед, и тут у него кончилась обойма. Он полез в карман за следующей и перезарядил пистолет. – Это вам не женщин убивать! – мстительно пробормотал Ямщиков и обернулся к небритому, который корчился на краю дороги. Увидев в руке Ямщикова пистолет, он состроил на лице болезненную гримасу и попытался расстегнуть пиджак. Ямщиков спокойно прицелился и выстрелил небритому в колено. Раздался характерный стук ломающейся кости, а незнакомец, вскрикнув от боли, завалился на бок и принялся кататься по земле, хватаясь грязными пальцами за бедро. – Это вам не женщин в подворотнях караулить! – еще раз сказал Ямщиков, подошел ближе и ударил раненого ногой. Тот еще раз вскрикнул, ткнулся носом в землю и затих. Похоже, он был без сознания. Ямщиков быстро наклонился и обшарил его карманы. Под пиджаком у небритого нашлось кое-что интересное. Пистолет «вальтер» в мягкой кобуре и паспорт с незнакомым Ямщикову гербом на синей обложке. Ямщиков не стал выяснять, чей это герб, сунул находку в карман и, оглянувшись по сторонам, обошел машину. Открыв багажник, он достал оттуда канистру с бензином и перебежал через дорогу. Дверца «Форда» была открыта. Ямщиков свинтил пробку с канистры и щедро оплескал бензином салон. Потом он бросил канистру на переднее сиденье и вытащил из кармана коробок спичек. В детстве была такая забава – чиркнуть спичкой и тут же сунуть ее в наполненный коробок – тот взрывался как шутиха, и если ты не успевал отбросить его подальше, то рисковал здорово обжечься. Сейчас Ямщиков с огромным удовольствием проделал этот старый трюк. Пылающий коробок полетел в салон «Форда», и оттуда почти мгновенно выстрелило жаркое гудящее пламя. Ямщиков невольно зажмурился и отступил на шаг, едва не поскользнувшись на раскисшей траве. Потом он перебежал дорогу и оглянулся – «Форд» горел как свечка.