– Я после всей этой нервотрепки четыре кило потерял, – объяснил он. – Теперь добираю. Пока не наберу – все время голодный. А вы еще не обедали? – Мы работаем, – гордо сказал Крячко. – Война войной, а обед по расписанию, – назидательно заметил Жмырин. – Я свое дело сделал. Побывал в этой ландшафтной конторе. Ну и морока, доложу я вам! Простой человек, сами понимаете, свои шесть соток благоустраивать никому не доверит. Значит, туда кто идет? У кого в кармане лишние баксы шевелятся. Ясное дело, и те, кто поляны с лужайками облагораживает, тоже жизнью не обижены. Бабы французскими духами пахнут, мужики в итальянских ботинках… Ноутбуки у всех, мобилы с наворотами… – В общем, взыграл тут в тебе пролетарский гнев, Жмырин, – подхватил Крячко. – И ты кого-то из этих перевертышей арестовал. Я угадал? Заковал в наручники… – Типун тебе на язык! – сказал помрачневший Жмырин. – Я даже не послал никого. Разговаривал – через каждое слово «пожалуйста» да «будьте любезны», – чуть не стошнило. А что толку? Ну, убили у них бабу. Начальница говорит – мы сотрудникам доверяем, даем свободу действий. Если есть возможность, они сами ищут заказчика где только возможно, при необходимости дают консультации. Потом уже заключают контракт. Этой, Изотовой, якобы накануне смерти позвонили на работу, попросили посмотреть участок где-то на Калужском шоссе. Предложили встретиться на следующий день. Изотова ушла на встречу, и больше ее уже никто не видел. – И это все? – нахмурился Гуров. – Неужели никаких комментариев относительно ее смерти среди сотрудников не было? – Почему не было? – сказал Жмырин. – Наверняка были. Только со мной никто больно-то не делился этими комментариями. Говорю же, народец там непростой, себе на уме. Говорят, Изотова была дельным работником, идей у нее много было, заказчиков хоть отбавляй, в общем, хоть на Доску почета вешай. С коллегами отношения в основном хорошие. В личной жизни ей, правда, не так везло. Все-таки бабе за тридцать, а ни семьи, ни детей… Был у нее, правда, любовник, но там, говорят, ей ничего не светило – мужик тот семейный и семью бросать не собирался. Она виду не подавала, но такое положение ее, конечно, мало устраивало. Это тамошние бабы между собой так говорят – не знаю уж, правда или нет. Может, просто злословят, как это у баб принято. – Что ты все – бабы да бабы! – с досадой сказал Гуров. – Мы все-таки не на полевом стане, подполковник Жмырин! Хоть бы раз для разнообразия «женщины» сказал. – Обязательно скажу, – невозмутимо пообещал Жмырин. – Только бабы – они бабы и есть, как ты их ни называй. – Ладно, хватит о бабах, – поморщился Гуров. – Давай о мужиках поговорим. Этот самый любовник – кто такой? Выяснить не удалось? – Ну как сказать, – пожал плечами Жмырин. – Изотова свою связь не слишком афишировала. Однако пару раз ее с этим мужчиной видели. Высокий такой, говорят, представительный… Кто по профессии и откуда – никто не знает, а вот как его зовут, одна ба… женщина в конторе знает. Она слышала, как Изотова с ним разговаривала – он ее то ли после работы встречал, то ли прямо в контору заходил. – Ну и как его зовут? – спросил Гуров. – Алексей, – сказал Жмырин. – А если шире брать, то Алексей Петрович. Фамилия неизвестна. – Та-а-ак! – Гуров отступил на шаг и тяжело опустился на стул. – Ну, братцы, кажется, кроссворд сошелся. Я что-то в этом роде предполагал, но все-таки удивлен, признаюсь. Жмырин тревожно посмотрел на него и тоже сел. – Не понял, – сказал он. – Чего ты предполагал? Что у Изотовой любовника Алексеем зовут? Это имеет какое-то значение? Или ты этого Алексея Петровича знаешь? – Боюсь, что знаю, – сказал Гуров. – Есть, конечно, вероятность, что это не тот Алексей Петрович, но она ничтожно мала, эта вероятность. Если бы в Изотову не стреляли из «вальтера», тогда варианты могли быть разными, но раз это случилось, то мы имеем право думать, что Изотова попала в ту же карусель, что и все прочие – Гладилины, байкеры, Елена Гордина… Как сказал мне недавно один человек – не нужно ничего выдумывать сверх необходимости. Вот, смотрите!.. Он взял со стола лист бумаги, фломастер и начертил в центре листа круг. Крячко и Жмырин недоверчиво посмотрели на этот круг, а потом молча переглянулись между собой. Гуров, в свою очередь, значительно посмотрел на них обоих и стал пририсовывать к этому кругу лучи. Он начертил их семь штук. – Пусть всегда будет солнце, – сказал Крячко. – Сколько тебя знаю, Лева, а не подозревал, что в тебе погиб художник. – А он и не погиб, – усмехнулся Гуров. – Картина получается просто загляденье. Только это не солнце, а совсем наоборот. Вот этот кружок – это Алексей Петрович Ямщиков. А это нити, которые к нему тянутся. Два байкера на шоссе, Владимир Гладилин, Сергей Гладилин, ботаник Кипренский, Светлана Изотова, Елена Гордина. Я ничего не упустил? – Маленько даже перебрал, по-моему, – засомневался Крячко. – Я твою мысль уловил, но мотоциклисты и пьяница Кипренский никакого отношения к Ямщикову явно не имели… – Но и те и другой в момент своей смерти находились поблизости от Сергея Гладилина, – возразил Гуров. – Видимо, достаточно случайно. Но это стало причиной их смерти. Соседство с Гладилиным, троюродным братом Ямщикова. Держу пари, что, будь Кипренский в ту ночь не в гостях у Гладилина, а, допустим, в вытрезвителе, он до сих пор был бы жив. – Постой, значит, ты хочешь сказать, что любовник Изотовой – вот этот самый, троюродный? – спросил Жмырин. – И всех его родственников кто-то щелкает? – Не всех, – покачал головой Гуров. – Вот тут-то, по-моему, и заключена, как сейчас говорят, главная фишка. Смотрите, что происходит. Сначала пытаются убить Сергея Гладилина. Преступление срывается из-за нелепой случайности. Преступники не расстраиваются и почти сразу же убивают Владимира Гладилина. Никакого грабежа – обратите внимание! Только убийство. Затем еще одна попытка убить старшего брата. Теперь являются к нему домой. И опять ему везет. Преступники по ошибке убивают его гостя, а Гладилину удается бежать. Следом они убивают Изотову. И снова никаких корыстных интересов. Чистое, выверенное убийство, профессиональная работа. И только в случае с дочерью Ямщикова происходит нечто иное – имитация грабежа и легкие травмы. Почему? Я думаю, ее пока не собирались убивать. Но намерения свои обозначили четко. – Зачем? – хмуро спросил Жмырин. – Затем, что это было последнее предупреждение, – сказал Гуров. – Ну, или предпоследнее, не знаю. Все эти убийства – метод давления на одного и того же человека – так я считаю. Больше никаких целей эти убийства преследовать не могут. Слишком разное имущественное и общественное положение у тех, кто убит. Их связывает только одно – близость к Ямщикову. – Давят на Ямщикова, – с понимающим видом сказал Крячко. – На Ямщикова, – подтвердил Гуров. – И все-таки на хрена это им надо? – спросил Жмырин. – Кто он такой, этот Ямщиков? Олигарх? Начальник таможни? Тайный мафиози? – Он не мафиози, но секретов в его жизни хватает, – сказал Гуров. – Сам Алексей Петрович утверждает, что не имеет проблем ни на работе, ни дома, но, сдается мне, он тут сильно лукавит. А вообще работает он в какой-то засекреченной лаборатории, как сказали бы раньше, в почтовом ящике. И насколько я понял, занимается проблемами связи. Может быть, тут и надо искать? – Если он секретный, то это ФСБ дело, – заметил Жмырин. – Мы не будем трогать секретов, – ответил Гуров. – Но дело это наше, и мы его раскрутим. Предлагаю такой вариант: ты, Жмырин, немедленно отбываешь в Рязань и вытрясаешь там из Гладилина все, что он знает. Вытрясаешь – это в переносном смысле, конечно, так что сильно не радуйся… А мы тем временем устанавливаем наружное наблюдение за Ямщиковым, негласную охрану для его дочери и параллельно проверяем его генеалогическое древо. Нам важно знать, кого может наметить убийца дальше. Судя по всему, он покушается на тех, кого Ямщиков знает достаточно близко. – Одним словом, Ямщикова кто-то хочет сильно напугать, – заключил Крячко. – Но зачем? В чем причина? – Неизвестно, – сказал Гуров. – Но причина, смею предположить, достаточно серьезная. Глава 15 Когда Ямщиков остановил машину на стоянке возле кладбища, пошел дождь, моросящий, мелкий и противный. Это не прибавило настроения – он не захватил с собой зонта. Но возвращаться ни с чем не хотелось. Он поднял воротник плаща и вышел из машины. За каменным забором кладбища шумели и качались желтеющие кроны. Мокрая листва сыпалась на мокрую землю. Небо сплошь было затянуто тучами. «Прошла теплая пора, – констатировал мысленно Ямщиков. – Прошла окончательно, а я и глазом не успел моргнуть. И дело тут не только в том, что наступила осень. Дело в том, что всему в этом мире есть конец, и главная наука – научиться с этим смиряться». Он купил у входа два белых цветка и пошел между рядов могил, неторопливо, но уверенно, будто знал все наизусть. Но он никогда прежде не был на этом кладбище, а где находится могила, вызнал заранее у знакомых. Он шел с непокрытой головой, смирившись с тем, что дождь щиплет ему лицо и холодными струйками стекает за ворот. «Не слишком тяжкая расплата для тебя, – с горечью подумал Ямщиков. – Несколько капель за шиворот, забрызганные туфли… Вот каково сейчас ей – под землей, без будущего, без красок и звуков?.. Кто знает, может быть, ТАМ все же что-то есть? Только ни в коем случае не рай. Вечная тяжесть, слепота и тоска. Вот что это может быть. И тогда правильно туда никто не торопится. Но не всем удается здесь задержаться. Не всем…» Посетителей на кладбище почти не было – погода распугала. Мимо Ямщикова к выходу торопливо прошла группа промокших людей, возвращающихся с похорон. Черные зонты блестели от влаги. Он свернул направо, прошел еще несколько аллей и стал внимательно присматриваться к надгробьям, которые попадались ему на пути. Он равнодушно читал незнакомые фамилии, одну за другой, пока вдруг не застыл на месте, будто застигнутый врасплох сильной болью. В груди запнулось, а потом еще быстрее застучало сердце. Ямщиков почему-то воровато оглянулся по сторонам, а потом осторожно приблизился к могильному камню, на котором было высечено имя «Изотова Светлана Игоревна». Темный гранит был покрыт мелкими водяными каплями. Ямщиков положил на камень цветы и, сложив руки на животе, несколько минут стоял, глядя исподлобья на последнее пристанище женщины, которую по-своему любил и которой, уж конечно, не желал такого страшного конца. – Так уж вышло, Светлана, – негромко сказал он, обращаясь к камню. – Я тебя предупреждал, но оказалось – слишком поздно. Тут никто не виноват. Так устроен мир. Может быть, я был слишком самонадеян, это правда… Но теперь все равно ничем не поможешь, да и в моем возрасте люди уже не меняются… Жаль только, что не смог проводить тебя. Вот, сегодня пришел… И, наверное, больше не приду, извини. Мы потеряли друг друга, и с этим нужно смириться. Он постоял еще немного, повернулся и пошел прочь, не оглядываясь. На душе у него было холодно и одиноко. Дождь усилился, но Ямщиков этого даже не заметил. В конце аллеи стоял человек. Это был мужчина в мятом плаще и в шляпе, надвинутой на самые брови. Воротник плаща у него, как и у Ямщикова, был поднят – мужчина прятал в него нос и исподлобья следил за приближающимся Ямщиковым. Как только тот оказался достаточно близко, мужчина окликнул его: – Алексей Петрович! Погруженный в свои мысли, Ямщиков отреагировал не сразу. Он по инерции сделал еще два шага, остановился и, нахмурившись, посмотрел на окликнувшего его человека. – Я вас знаю? – недовольно спросил он. – Вряд ли, – ответил мужчина, сунул руки в карманы и сделал шаг навстречу Ямщикову. – Знаю я вас. А вы можете называть меня Дэном. Или Даниилом. Даже Данилой, если вам так больше нравится, – он скупо улыбнулся. – Главное, чтобы вам было удобно. Так проще найти взаимопонимание. – Что найти? Что за чертовщину вы несете? – начал заводиться Ямщиков. – Что вам нужно? – Лично мне – ничего, – уверенно сказал Дэн. – Я на окладе. Плюс бонусы и оплаченное лечение. А вот Седому от вас кое-что нужно. Ямщиков сузил глаза и с ненавистью уставился на ничем не примечательное, угреватое лицо незнакомца. – Так вот оно что! – зловещим шепотом произнес он. – Седой! Я подозревал… Но все-таки не думал, что он решится… – Как видите, решился, – перебил его Дэн. – Более того, я уполномочен передать вам, что Седой намерен идти до конца. – Что значит – до конца? – Оглянитесь, – посоветовал Дэн. – Это ответ на ваш вопрос. – Я вам задал вопрос, отвечайте! – грубо сказал Ямщиков. – Хорошо, я отвечу. Посетив эту страну шесть месяцев назад, господин Седой сделал вам предложение, которое вы отвергли. Господин Седой предупредил вас, что вы поступаете неразумно и такого рода поступки могут иметь массу неприятных последствий. Если вы до сих пор сомневались в этом, то события последних двух недель должны были вас переубедить. – Вы, сволочи, устроили эту резню, чтобы заставить меня принять сделку? – со злобой сказал Ямщиков. – Ты, сморчок! Не строй передо мной супермена! Мне плевать, что у тебя там в кармане! Да я пальцами сломаю тебе шею, мозгляк! И оставлю здесь, под березкой. Будешь гнить под дождем… – Умерьте пыл, Алексей Петрович! – терпеливо сказал Дэн. – Никто не сомневается в вашем мужестве и в вашей силе. Седой всегда отзывался о вас с огромным уважением. Именно поэтому он выбрал такой жесткий метод убеждения. Мы знаем, что на пустяки вы не купитесь. Поэтому так много крови. Но это необходимо, согласитесь! Вы же упрямы как баран. Вы потеряли двух троюродных братьев, любовницу, едва не потеряли дочь. А ведь дочь никуда не исчезла. Она скоро выздоровеет, будет ходить на работу, гулять по улицам… А ведь есть еще ваша жена, которую вы очень бережете, и ваша престарелая мама… – Стоп! – хрипло сказал Ямщиков. – Закрой свой поганый рот и слушай. Если вы еще раз попытаетесь тронуть мою семью, я иду в милицию… – И что? – спокойно проговорил Дэн. – И что вы им скажете? Если вы начнете говорить, Алексей Петрович, то придется сказать всё. Вы готовы к этому? Господин Седой уверен, что нет. Мы знаем, что милиция вас уже навещала, но вы же не стали раскрывать потайные уголки своей души… Мы тоже не будем ничего афишировать. Даже если вы заупрямитесь и пойдете ва-банк. Мы не будем фискальничать. Мы просто будем методически уничтожать все вокруг вас, пока вы не останетесь один, как столб на дороге. А потом покончим и с вами. Но это уж в крайнем случае – если разум не возьмет в вас верх. – Тебе ли судить о разуме, подонок? – презрительно сказал Ямщиков. – Но я же ничего обидного не сказал, – произнес из-под шляпы Дэн. – Я же как раз предполагаю, что вы – человек разумный. В конце концов, что вы теряете в случае своего согласия? Мне кажется, сейчас вы теряете больше. Конечно, я допускаю, что судьба троюродных братьев вас волнует мало, но сюда-то ведь вы пришли?.. А до сих пор была всего лишь преамбула. Как вы понимаете, дальше будет хуже. – Не боитесь обломать зубы? – мрачно спросил Ямщиков.