— Я точно должна была заявить о своих правах в ту же секунду, как он подошел к нам, — стонет Алиша. Она также одержимо наблюдает за танцполом. — Ранняя пташка получает член, — торжественно говорит Кейт. — Ох. Неважно. — Алиша хлопает чашкой по столу и надувает губы. — Она все равно только болтает. Саттон не занимается случайным сексом. Она не собирается ложиться в постель с каким-то парнем, которого она даже не… — Алиша резко останавливается, у нее отвисает челюсть. Я прослеживаю за ее взглядом как раз вовремя, чтобы увидеть, как Купер и Саттон вместе выходят из бара. ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ Маккензи На следующее утро мой урок медиакультуры отменяется. Профессор отправляет массовое электронное письмо, которое бросает вызов законам совместной рассылки, сообщая нам, что его кишечник восстал против мясного рулета, который его жена приготовила на ужин вчера вечером. Я чувствую твою боль, приятель. Мой желудок скрутило узлом с тех пор, как я увидела, как Купер покидает " Рип Тайд", обнимая Саттон. Занимались ли они сексом? Меня подташнивает от этой мысли. И немного сердит. Как он мог лечь в постель с какой-то цыпочкой, которую знал 2,5 секунды? Или, может быть, они не спали. Может быть, она просто отшила его. Красный туман застилает мое поле зрения при мысли о Саттоне, нападающей на Купера. Я хочу оторвать ему член за то, что он позволил ей прикоснуться к нему. Хмм. Хорошо. Может быть я больше, чем немного злюсь. Но мне не позволено так себя чувствовать. Купер не мой парень. Престон мой парень. Мне не позволено иметь мнение о том, с кем встречается Купер, и я, конечно, не должна прямо сейчас доставать свой телефон и открывать нашу тему чата и… Я: “ Ты не должен был делать это из-за меня. И под "сделай это" я имею в виду Саттон.” Черт возьми. Что со мной не так? Я сожалею, что отправила сообщение в тот момент, когда оно появилось на экране. Я лихорадочно нажимаю на экран в поисках опции отмены, но текстовые сообщения работают по-другому. И теперь Купер печатает ответ. Сердце бешено колотится, я сажусь в постели и мысленно проклинаю себя за отсутствие самоконтроля. Купер: “ О, мы снова разговариваем?” Я: “Нет, это не так.” Купер: “ Круто. Поговорим позже.” Я в отчаянии смотрю на свой телефон. Однако я больше разочарована собой, чем им. Я сказала ему, что мы не можем быть друзьями. Я буквально сказала: "Прощай, Купер". Прошлой ночью я назвала его Эваном и чуть ли не бросила его своим друзьям, чтобы Мелисса ничего не заподозрила и не рассказала Бенджи. Это на моей совести. Конечно, Купер не хочет со мной разговаривать. И все же у моих глупых пальцев есть свой собственный разум. Я: “Я просто говорю. Спасибо, что подыграл мне, когда я назвала тебя Эваном, но тебе не нужно было играть по полной программе.” Купер: “Эй, принцесса? Как насчет того, чтобы ты больше беспокоилась о члене своего парня и меньше о моем?” Мне хочется кричать. Лучше бы я никогда не встречала Купера Хартли. Тогда я бы так себя не чувствовала. Все скрутилось внутри. Не говоря уже о ревности, разъедающей мое горло, как аккумуляторная кислота, благодаря его ответу. Значит, он говорит, что его член был в игре прошлой ночью? Я в трех секундах от того, чтобы попросить у Кейт номер Саттон, чтобы точно подтвердить, что произошло прошлой ночью, когда здравый смысл берет верх. Если моей целью прошлой ночью было убедиться, что Мелисса ничего не заподозрит, то сходить с ума по Саттон делу не поможет. Собрав всю силу воли, которой я обладаю, я откладываю телефон в сторону и хватаю ноутбук. Отсутствие занятий означает больше времени для работы, что всегда здорово отвлекает. Я проверяю свою электронную почту, но там нет ничего срочного, что нужно было бы решить. Слава Богу, проблема с Тэдом и его микропенисом разрешилась. А мои модераторы и менеджеры по рекламе сообщают, что сентябрь был нашим лучшим месяцем с точки зрения доходов. Это та новость, которую любой владелец бизнеса должен быть рад услышать, и не поймите меня неправильно, я в восторге. Но когда я провожу следующие пару часов, занимаясь элементарными домашними делами, разочарование возвращается, подступая к моему горлу. У меня возникает внезапное желание выйти из кампуса на прогулку. Тошнит от одного и того же пейзажа. Тошнит от моих навязчивых мыслей о Купере. Десять минут спустя я сижу в такси, направляясь в Авалон-Бей. Мне нужен свежий воздух, солнечный свет. Машина высаживает меня возле пирса, и я иду к набережной, засовывая руки в карманы обрезанных шорт. Я не могу поверить, как жарко для октября, но я не жалуюсь. Горячий ветерок ощущается как рай на моем лице. Когда мои ноги несут меня всю дорогу до отеля, я вдруг понимаю, что побудило меня прийти сюда сегодня. Тот же трепет от возможности пронзает мою кровь, когда я обнаруживаю, что отель все еще пустует. Ожидание. Это безумие, но когда я смотрю на заброшенное здание, мое тело начинает гудеть. Даже мои пальцы чешутся, как метафорическая потребность заставить руки двигаться. Это тот вызов, который я искала? Этот проклятый отель, о котором я не могу перестать думать? Он даже не продается, напоминаю я себе. И все же, похоже, это не имеет значения. Гудение отказывается стихать. Идея возникает у меня в голове, когда я иду через город, где останавливаюсь в кафе, чтобы выпить. Когда женщина за прилавком протягивает мне стакан с соком, я на мгновение колеблюсь. Авалон-Бей — маленький городок. Если мы будем ориентироваться на маленькие городки, которые я видела в таких телешоу, как Gilmore Girls, это означает, что все знают все обо всех и обо всем. Поэтому я делаю смелое предположение и спрашиваю: — Что вы знаете о старом заброшенном отеле на набережной? Beacon? Есть какие-нибудь идеи, почему владелец ничего с ним не сделал? — Спроси ее сама. Я моргаю. — Простите, что? Она кивает в сторону столика у окна. — Это владелец. Я прослеживаю за ее взглядом и замечаю пожилую женщину в широкополой шляпе и огромных черных солнцезащитных очках, которые закрывают большую часть ее лица. Она одета скорее как пляжница, чем как хозяйка отеля. Каковы шансы? Гудение усиливается, пока все мое тело не начинает чувствовать, как по нему проходит электрический ток. Это должно что-то значить. Неся свой бокал, я медленно подхожу к столику у окна. — Извините, мне жаль вас беспокоить. Я подумала, не могу ли я поговорить с вами о вашем отеле. Могу я присесть? Женщина не отрывает взгляда от своего кофейного торта и чашки чая. — Мы закрыты. — Да, я знаю. — Я делаю вдох. — Я надеялась, что смогу это изменить. Она ковыряет свой пирог хрупкими пальцами. Вытаскивает крошечные крошки, медленно, осторожно кладет их в рот. — Мэм? Ваш отель. Могу я задать вам несколько вопросов? — Мы закрыты. Я не могу сказать, то ли она меня разыгрывает, то ли не совсем так. Я не хочу быть грубой или расстраивать ее, поэтому я пытаюсь в последний раз. — Я хочу купить ваш отель. Это могло бы вас заинтересовать? — наконец, она поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. Я не вижу ее глаз из-за солнцезащитные очки, но задумчивая складка ее губ подтверждает, что я привлекла ее внимание. Она делает большой глоток чая. Затем, поставив чашку, она ногой отодвигает для меня стул. Я сажусь, надеясь, что не выгляжу слишком нетерпеливой. — Меня зовут Маккензи. Кэбот. Я студентка Гарнет-колледжа, но я тоже в некотором роде предприниматель. Мне действительно интересно обсудить ваш отель. — Лидия Таннер. — После долгого молчания она снимает солнцезащитные очки и кладет их на стол. Пара удивительно проницательных глаз впивается в меня взглядом. — Что ты хочешь знать? — Все, — отвечаю я с улыбкой. Больше часа мы обсуждаем историю отеля. Как она строила его вместе со своим мужем после войны. Как с тех пор его практически снесли и трижды перестраивали, пока два года назад не умер ее муж. Затем, после последнего шторма, она была слишком стара и слишком устала, чтобы восстанавливать снова. Ее сердце не хотело этого, и ее дети не были заинтересованы в спасении имущества. — У меня были предложения, — говорит она мне уверенным и ровным голосом. Совсем не такая робкая пожилая леди, какой она могла бы показаться. — Какие-то щедрые. Некоторые — нет. Застройщики хотят снести его и построить на его месте какую-нибудь отвратительную высотку. Люди годами пытались снести набережную, превратить это место в Майами или что-то в этом роде. Сплошной бетон и стекло. Ее насмешливое фырканье показывает, как именно она относится ко всему этому. — Этот город никогда не будет похож на Майами. В нем слишком много очарования, — уверяю я ее. — Застройщики не заботятся о шарме. Они видят только знаки доллара. — Лидия берет свою чашку. — Мои единственные условия заключаются в том, что тот, кто купит мой отель, должен сохранить намерение. Поддерживайте характер. Я хочу переехать поближе к своим внукам, провести все оставшееся время со своей семьей. — Она вздыхает. — Но я просто не могу уехать, не зная, что об отеле хорошо заботятся. — Я могу дать вам это обещание, — честно говорю я. — Именно очарование этого места заставило меня влюбиться в него. Я могу взять на себя обязательство восстановить все как можно ближе к оригиналу. Обновить проводку и сантехнику. Укрепить фундамент. Убедится, что он проживет еще пятьдесят лет. Лидия изучает меня, словно прикидывая, стоит ли воспринимать меня всерьез или списать со счетов как глупую студентку, которая зря тратит ее время. Проходит несколько секунд, прежде чем она медленно кивает. — Ну, тогда, юная леди, скажите цену. Цену? Я ничего не знаю о рынке гостиничной недвижимости, поэтому я полностью в восторге, когда набираю цифру в приложении Notes на своем телефоне. Это моя лучшая оценка того, сколько может стоить такая недвижимость, но и этого недостаточно, чтобы очистить весь мой бизнес-счет.