В этом и заключается проблема подружек. Прежде чем подойти к столу моей знакомой, я быстро осматриваю комнату, чтобы убедиться, что Кинкейд где-нибудь не прячется. Не то чтобы у меня были какие-то сомнения по поводу матча-реванша. Однако ввязываться в драку в баре не входит в мои планы. Это сработает лучше всего, если я смогу проникнуть незамеченным, пока не станет слишком поздно вмешиваться. Завоевать ее еще до того, как он узнает, что враг находится за воротами. Довольный тем, что сегодня она сидит без парня, я подхожу к ее столику. Уткнувшись лицом в телефон, она не замечает меня, пока я не похлопываю ее по руке. — Привет, — говорю я, наклоняя к ней голову, чтобы она могла услышать меня сквозь музыку из динамика. — Тебе нужен этот стул? — Нет. — Она не отрывает своего внимания от освещенного экрана. — Пожалуйста. — Когда я сажусь, ее голова дергается вверх. — Я решила, что ты просто перенесешь табуретку к другому столу. Но ладно. — Заключи для меня пари, — говорю я, наклоняясь ближе. От нее приятно пахнет ванилью и цитрусовыми. Так хорошо, что я почти забываю, зачем я здесь. То, что она не отстраняется и не швыряет мне в лицо выпивку, — хорошее начало. — Эм… какое пари? — в ее глазах мелькает враждебность, прежде чем выражение ее лица смягчается. Когда она окидывает меня пристальным взглядом, я знаю, что заинтриговал ее. — А что, если я скажу тебе, что через час ты выйдешь из этого бара со мной? — Я бы сказала, что восхищаюсь твоей ловкостью, но тебе лучше направить стрелу в другую цель. — Значит, у нас есть пари. — удерживая ее взгляд, я протягиваю руку для рукопожатия. Я нахожу, что лучший способ по-настоящему узнать кого-то — это надавить и посмотреть, ответит ли он тем же. Заведи их и отпусти. — У меня есть парень, — категорично говорит она, игнорируя мою руку. — Ты уже проиграл. Я встречаюсь с ней взглядом. Нагло. — Я не спрашивал о твоем парне. На мгновение она опешила. Конечно, это так, потому что никто с ней так не разговаривает. И уж точно не ее тупоголовый парень. Цыпочки вроде нее привыкли к тому, что родители с ума сходят по каждому их желанию, а слуги прислуживают им. И когда представление обо мне оседает в ее сознании, я вижу момент, когда она решает, что я интереснее, чем то, что было в ее телефоне. Она отключает его и отталкивает. Так чертовски предсказуемо. Каждая богатая девушка из хорошей семьи задается вопросом, каково это, быть с парнем с другой стороны позолоченных ворот. Это самое близкое к острым ощущениям, которые они когда-либо испытывали. — Это шутка? — Она оглядывается по сторонам. — Это Бонни тебя на это подговорила? — Я не знаю никакой Бонни. Я Купер. — Маккензи, — отвечает она, нахмурив брови, все еще крутя колесики, гадая, в чем подвох. — Но у меня действительно есть парень. — Ты продолжаешь это повторять. На этот раз, когда я наклоняюсь к ней, она не отступает. Расстояние между нами сокращается до нескольких дюймов, воздуха между нами становится все меньше. — В большинстве цивилизованных стран, — медленно произносит она, — это имеет значение. — И вот я оглядываюсь вокруг и не вижу того парня, о котором ты так беспокоишься. На ее лице недоверие, хотя и немного удивленное. Она точно знает, насколько она сексуальна, и привыкла к тому, что мужчины гоняются за ней. И все же я чувствую ее беспокойство. Я вывел ее из равновесия. Что говорит мне о том, что она думает об этом. Я встречал бесчисленное множество таких девушек, как она, переспал с некоторыми из них, и прямо сейчас в ее хорошенькой головке крутятся надуманные фантазии и "что, если". — Я сегодня со своей соседкой по комнате. — В ее голосе все еще слышится борьба, решимость стоять на своем или, по крайней мере, делать вид, что она это делает. Это женщина, которая никогда не была легкой добычей. — Это женское дело. — Да, у тебя действительно бурная ночь, — протягиваю я, указывая на ее стакан с водой. — У кого-то комплекс хорошей девочки, да? — Я умираю от желания узнать, как оскорбление меня поможет тебе выиграть это пари. — Останься и узнай. Она поднимает стакан с водой. — Это называется быть хорошим другом. Я уже выполнила свою норму алкоголя в два напитка. — Как скажешь, принцесса. Она вертит соломинку в своем стакане. — Я пытаюсь присмотреть за своей соседкой по комнате сегодня вечером. — А что, если я думаю, что ты выглядишь одинокой? Она наклоняет голову, прищурив глаза. Я вижу, как шестеренки работают в ее голове, анализируя меня. — Почему мне должно быть одиноко? — Давай прекратим нести чушь. Она кивает с ухмылкой. — Да, давай. — Ты привлекательная девушка, одна в переполненном баре, уткнулась лицом в телефон, потому что предпочла бы быть в другом месте. И где бы ни было это место, там есть кто-то, кому весело без тебя. И все же ты сидишь здесь, носишь свою скуку как знак верности, с каким-то ошибочным представлением о том, что быть несчастной доказывает, какой ты хороший человек. Так что, да, я думаю, тебе одиноко. Я думаю, ты так отчаянно хочешь хорошо провести время, что втайне рада, что я пришел сюда. В самой глубокой, самой темной части твоего мозга ты хочешь, чтобы я дал тебе повод плохо себя вести. Маккензи не отвечает. В потрескивании энергии, нарастающей в тесном пространстве между нами, я наблюдаю за нерешительностью в ее глазах. Она обдумывает все, что я только что сказал, втыкая соломинку в свой стакан с ледяной водой. Если она собирается сказать мне, чтобы я проваливал, то это все. Я вызвал ее на дуэль, и все, что меньше, чем отказ от меня, — это признание того, что я, по крайней мере, немного прав. Но если она не прогонит меня, то путь перед ней останется открытым. Здесь нет никаких правил, и это опасная территория для тех, чей мир расписан с рождения. Быть богатым — значит никогда не думать за себя. Если она решит последовать за мной, дальше все станет только менее предсказуемо. — Хорошо, — наконец говорит она. — Я принимаю это пари. — Я могу сказать, что она все еще скептически относится к моим мотивам, но она заинтригована. — Но если ты думаешь, что это закончится тем, что ты затащишь меня в постель, то можешь проваливать прямо сейчас. — Не хотел бы искушать тебя хорошим времяпрепровождением. Она закатывает глаза, не в силах скрыть улыбку. — Я имею в виду, я мог чувствовать энергию облома, исходящую от тебя, — говорю я, кивая в сторону стола, за которым Алана и наши друзья безуспешно пытаются притвориться, что они не наблюдают за нами. — Честно говоря, это протокол смягчения последствий. Если твое отношение не улучшится, нам придется попросить тебя уйти, пока твой облом не распространился. — О, — говорит она, напуская на себя выражение притворной серьезности, — если это неотложная медицинская помощь, то, конечно, пожалуйста. По крайней мере, у нее есть юмор. Я боялся, что она окажется еще одной заносчивой телкой, которая не может связать воедино ни одной мысли, кроме как об одежде или лаке для ногтей. Я предполагал, что, начиная это, мне придется бороться с типичным для клонов отношением стервозности, но эта цыпочка кажется в основном нормальной, без всяких напыщенных претензий. — Итак, что же заставило тебя выйти сегодня вечером? — Я спрашиваю. Чем больше она сможет рассказать о себе, тем больше рухнут ее стены. Дает ей представление, что она все контролирует. — Моя соседка по комнате охотится за парой близнецов, — сообщает она мне. О, правда. — Для спорта или для мяса? — Немного и того, и другого. — Ее взгляд блуждает по залу, предположительно выискивая в толпе этого неуловимую соседку по комнате. — У нее слабость к социально непродуктивным мальчикам, которые выставляют свою индивидуальность напоказ, и она вбила себе в голову, что близнецы — это хорошие шансы. Лично я считаю, что приступ герпеса не стоит утреннего селфи в Instagram, но что я знаю? Я изо всех сил стараюсь сохранить невозмутимое выражение лица. Это слишком идеально. Я почти чувствую себя виноватым, делая это с ней, но потом она предположила, что у меня герпес, так что не так уж и плохо. — Ты знаешь этих близнецов? — Я стараюсь говорить невинным тоном. — Нет, но если они настолько печально известны, что их репутация в кампусе просочилась вплоть до первокурсницы в первую неделю учебы, их истории должны быть длинными и основательными. — Ее лицо морщится от отвращения. Если бы это не было так забавно, я бы обиделся. — Любой парень, который так много общается, обязательно заполнит чашу Петри всевозможными генитальными инвазиями. — Очевидно, — торжественно говорю я. — Есть имя у этих двоих нулевых пациентов? — Хартли. Они местные. — Затем ее лицо загорается. — Ты их не знаешь, не так ли? Я имею в виду, Бонни была бы рада получить подсказку в своих поисках, но если они твои друзья или что-то в этом роде… Я почти больше не могу выносить этого ожидания. — Нет, забудь об этих парнях. — Я борюсь с усмешкой. — Пара подонков, эти двое. — Мак! Мне нужно еще выпить, а потом мы… — подходит невысокая блондинка и резко останавливается, глядя прямо сквозь мой череп. Ее лицо становится ярко-розовым, когда ее большие глаза устремляются на Маккензи. Несколько пугающих секунд умственной гимнастики проходят в молчании между девушками, прежде чем Маккензи хватает меня за запястье и задирает рукав на моей руке, чтобы показать мои татуировки. — О, отвали, — говорит она мне, пылая огнем. — Нет. Нет, это нечестно. — Она откидывается назад и с вызовом скрещивает руки на груди. — Ты знал, что я говорю о тебе, и все равно позволил мне продолжать в том же духе? — Я никогда не отказываюсь от бесплатных развлечений, — говорю я, расплываясь в улыбке. Ее соседка по комнате садится на табурет рядом с Маккензи, наблюдая за нами. Мне вдруг приходит в голову, что ситуация с соседкой по комнате может быть сложной. Либо эта девушка срывает мои планы, отпугивая Маккензи до того, как у меня появится шанс, либо она мой козырь в рукаве. Привлеки соседку по комнате на мою сторону и доберись до финиша. К счастью, у меня есть запасной "я", чтобы бросить его в ее сторону. — Ты обманул меня. — решительно говорит мне Маккензи. — Преднамеренная попытка обмана. Это запрещено. На самом деле, все это взаимодействие теперь является спорным. Мы не встречались. Я тебя не знаю. — Вау. — Я отодвигаюсь от стола, подавляя смех. — Ты дала мне много пищи для размышлений. Мне нужно еще выпить, чтобы впитать это. Еще один? — На этот раз я обращаю вопрос к соседке по комнате, чей постоянный благоговейный трепет не исчез. — Да, пожалуйста, — говорит она. Когда появляется Маккензи, которая может возразить, соседка по комнате бросает на нее взгляд. — Спасибо. Я направляюсь к бару и мельком вижу Алану, которая встает из-за столика наших друзей, чтобы последовать за мной. Она выбирает обходной путь, чтобы медленно пройти мимо Маккензи и ее соседки по комнате, пока я заказываю три пива.