— Ох уж эти запахи, да, Мишенька? Но нам нельзя есть всякую гадость. Мы должны питаться правильно! — елейно заметила соседка. Надя вошла в квартиру и прижалась спиной к двери. Невероятно… На какое-то мгновение ей вдруг показалось, что взгляд Тураева она ощутила почти на физическом уровне, как если бы ее коснулся теплый солнечный луч. Но это было невозможно — так на нее смотреть мог только Ржевский… — Черт, ну что за глупости! Тураев такой же подозреваемый, как и все остальные! — отдала она сама себе приказ, будто это могло стереть это минутное прозрение. В гостиной заскрипел старый диван. — Надя? Я что, уснула? — потягиваясь и зевая, подошла Зая. Она шумно втянула носом воздух и тихонечко промурлыкала: — М-м, еда? — Ага, — обрадовалась ей Надя. — Я заказала всякой разности, не знала, что тебе нравится. — Мне все нравится! Пойдем тогда? Все в порядке? — Да, конечно! Они вместе накрыли стол, и все это время Зая не сводила с нее глаз. Не выдержав, Чарушина сказала: — Только что приходил Максим. Завтра в 11 состоятся поминки в "Бемоле". Он попросил меня о встрече. — Это, конечно, выглядит очень странно, — открывая коробку, заметила Зая. — Еще совсем недавно я думала точно так же. Но сейчас, как мне кажется, он так же заинтересован в том, чтобы убийца был найден. — То есть, он не верит, что это Ржевский? — удивилась Зая и помешала палочками лапшу. — Надо же! Неожиданно. И как это ты его убедила? — Ты не поняла. Он хочет, чтобы преступление было раскрыто, — поджала губы Надя. — А ты-то здесь при чем? Пусть тогда следователя на поминки приглашает. Чарушина смотрела на кусок пиццы на своей тарелке и молчала. — Неужели ты пойдешь? — Зая вытерла губы салфеткой и скомкав ее, положила рядом с тарелкой. — Не знаю, чего ты добиваешься, но ваше общение выглядит несколько… — она кашлянула, а затем приподняла брови. — О нет… Только не говори, что у вас с ним… — Не говори ерунды! — с дрожащим спокойствием ответила Чарушина. — Да ты покраснела! Надя стала перекладывать приборы с места на место, зачем-то достала еще один сервировочный нож, потом положила его обратно. — Это потому, что я пытаюсь понять, как все было на самом деле. Что он чувствовал в отношении этой женщины, как вел себя, что думал… — Послушай, я ведь не обвиняю тебя. Тураев такой… такой… — Зая покрутила палочками в воздухе. — Устойчивый. Серьезный. Умный, наверное. Кстати, у тебя есть возможность проверить его на предмет синяка. — Что? — выпучила глаза Надя. — Ты себе как это представляешь? — Ха! А я и представлять не хочу, — хмыкнула Зая. — Ты у нас девушка умная, придумай что-нибудь! Только подумай, что если это он угодил под твою машину. Вот тогда ты его и прищучишь! — Как будто, кроме него, больше подозреваемых нет! — Чарушина впилась зубами в пиццу. Ее продолжало потряхивать и бросать то в жар, то в холод, словно все эти дни внутри нее обживался вирус, который никак не мог решить — доконать или оставить Наденьку в покое. — Прошу огласить весь список! — не отставала Зая. — Я же знаю, что ты уже что-то для себя решила. — Господи, ну что я решила? — шмыгнув носом, Надя положила второй кусок. — Ладно. Смотри, есть еще водитель Тураева. Его зовут Сергей. Он такой… ну… спортсмен с замашками плейбоя. Пока молчит, еще куда ни шло, а рот откроет… — Надя поморщилась. — И что ты про него думаешь? Мог? — Вполне. Вот только я о нем почти ничего не знаю, кроме того, что он работает у Тураева недавно. Говорит, что с его женой не пересекался. Но в это верится с трудом. Мы с ним немного пообщались у Тураева дома. Неприятный тип. — Так, понятно. Значит, у нас уже два подозреваемых — Тураев и его водитель. И как минимум, один из них знает, что ты интересуешься Лизой. — Да, получается так… — Наденька провела ладонью по лбу, ощутив выступившую на коже испарину. — А не могли они быть в сговоре? Почему Тураев не позвонил, а пришел сюда. Зачем? Ты уверена, что он был один? Зачем ты ему вообще дверь открыла? — Он пригнал мою машину. Я оставила ее у его офиса на заводе, прежде чем мы поехали на квартиру. А не стала его приглашать сюда, потому что ты спала, а он принес пиццу. Неужели ты думаешь, что он мог… — Что? — Зая отвлеклась от еды. Кусок лапши соскользнул и, словно змейка, нырнул в горку таких же белых гадов. Чарушина обвела помутившимся взглядом разложенную на столе еду и почувствовала, как к горлу подступает тошнота. — Нет, не может быть… Вскочив, она кинулась в ванную комнату, где едва успела добежать до раковины. Ее тут же вырвало. Включив воду, Надя жадно присосалась к крану. В зеркале отразилось бледное лицо Заи. Через мгновение девушка приподняла Надины волосы и сдавленно произнесла: — Вызвать скорую? Тебе плохо? Чарушина помотала головой. — Это нервы ни к черту… Реакция на мысль об отравлении. — Она умылась и, присев на край раковины, промокнула лицо полотенцем. — Он бы не стал так рисковать. Его видела соседка. — Ты правда подумала, что он мог тебя отравить?! И меня тоже? — наконец дошло до Заи. — О… — она приложила ладонь к животу и замерла, прислушиваясь к себе. Не обнаружив похожих симптомов, медленно выдохнула. — Тебе просто необходимо поспать. Хочешь, я посижу рядом? — Я уже в порядке, правда. Не беспокойся. — Не буду! Зачем? Если с тобой что-нибудь случится, Ржевский достанется мне. Обещаю сделать его счастливым. — Для начала тебе придется дождаться его из тюрьмы, потому что если со мной что-нибудь случится раньше того, как я найду настоящего преступника, он обязательно там окажется. — Тогда тебе нужно позаботиться о себе, — серьезно сказала Зая. — И, раз уж у нас появились новые факты, я считаю, что об этом нужно рассказать следователю. А то получится как в прошлый раз… — Этого-то я и боюсь, что получится как в прошлый раз… — Тогда, может, сначала поговорить с этим твоим Кораблевым? Под напором Заи не оставалось ничего иного, как набрать номер Кораблева. В конце концов у Нади и отмазка была, ведь он сам искал ее. — Здравствуй, Денис, это я, — произнесла она, старательно проговаривая каждую букву. В горле все еще саднило, словно кто-то прошелся по нему наждаком. В этот момент Зая схватила фотографию и выставила ее перед собой, напоминая о главном аргументе и, собственно, о причине этого звонка. Однако Надя, словно не замечая снимка, продолжила разговор в духе светской беседы. Сказывалось влияние дяди Тома, который частенько напоминал ей о том, что собеседника надо сначала "подогреть" и расположить к себе, прежде чем вываливать на него поток информации или требований. Это внутри Наденьки вечно полыхало, отчего путались мысли и вылетали совсем не те слова, которые были необходимы. Странно, что раньше она этого не понимала. — Прости, пожалуйста, если отвлекаю от работы, но мне очень нужен твой совет. Когда освободишься, то, пожалуйста… Мне очень нужно увидеться с тобой. Зая закатила глаза к потолку и стала обмахиваться фотографией, будто веером, всем своим видом демонстрируя неприятие подобных реверансов. — Я в квартире родителей, — продолжила Надя. — Нет-нет, ничего не делаю, никуда не лезу… Упаси господь! Даже за руль не сажусь! Честное слово! Ты же знаешь, мне не к кому больше обратиться, чтобы спросить о Павле. — Она издала такой горестный вздох, что Зая испуганно посмотрела на нее. Разумеется, у ее родителей были очень приличные знакомства среди врачей, но Наденька прекрасно осознавала, что обратись она к ним, слухи и разговоры будет уже не остановить. Кое-кто так и продолжает общаться с матушкой, и если ей донесут обо всем, то одному богу известно, как она переживет эту жуткую информацию. В любом случае, самой Наденьке будет не избежать перешептываний за своей спиной и жалостливых взглядов. Но это как раз полбеды. А вот здоровье Ольги Аркадьевны явно могло пострадать. Наде ведь все равно придется рассказать ей о том, что домик под Ялтой теперь под вопросом… Нет, сначала нужно доказать невиновность Ржевского, чтобы не получилось, как в том анекдоте — ложки нашлись, а осадочек остался. А там уж как пойдет. Лишь бы Ржевский вышел из комы! Ей есть, что ему предъявить, виновен он или нет. Ой, а если… Наденька крепко зажмурилась и помотала головой, чтобы прийти в себя. — Прости, Денис, ты что-то сказал, а я не расслышала… Ага, ага… — она опять отмахнулась от Заи, которая строила гримасы, пытаясь привлечь ее внимание. — Слушай, тут такое дело… Я думаю, что следствие идет не по тому пути. Я уже Залесскому говорила. Что? — она взглянула на экран. — Тебя плохо слышно! Але! Я кое-что нашла! Але! — Надя положила телефон, а поверх него ладони. — Что он сказал? — голос Заи стал совсем тихим, будто она смирилась и приняла правила. Но уже через мгновение она протянула руки и, обхватив запястья Нади, воскликнула: — Что он тебе сказал? Он приедет? — Приедет, — выдохнула Надя. — Через час или два, как получится. Зая отпустила ее запястья и со стоном уткнулась лбом в столешницу. — Надь, знаешь, на кого ты похожа? — пробубнила она. — Догадываюсь, — криво усмехнулась Чарушина. Церен подняла голову и тоже усмехнулась: — На Фиону, невесту Шрека. Такая же зеленая. Иди, ложись, а я рядом посижу. Подожду твоего рыжего. — Он не мой, Зайка. — Твой, конечно, твой. Обнявшись, они вернулись в гостиную. Подложив подушку, Чарушина закрыла глаза. Под веками тут же горячо защипало.