Зая села по-турецки у нее в ногах и накинула на них обеих плед. Поглаживая Надю по колену, она тихо запела. Незнакомые слова сложились в монотонную мелодию, в которой, засыпая, Надя вдруг услышала завывание степного ветра, топот лошадиных копыт и шелест орлиных крыльев… Глава 43 Надя не слышала звонок домофона, но, когда Зая осторожно слезла с дивана и на цыпочках вышла из гостиной, ее ступням стало холодно. Приоткрыв левый глаз, Чарушина лежала некоторое время, будто в прострации, пока не хлопнула входная дверь и не раздались приглушенные голоса. Следовало встать и встретить Кораблева, но в голове царила какая-то муть, а руки и ноги не желали слушаться. "Только гриппа мне не хватало…" — наконец придя в себя, подумала Надя и села. Судя по отдаленному разговору, Зая и Кораблев разместились на кухне, вероятно для того, чтобы не беспокоить Наденьку. Такая забота была бы приятна, если бы дело не касалось в первую очередь ее саму. К тому же голоса на кухне с каждой минутой становились все громче, что требовало ее незамедлительного присутствия. — Тебе кажется, что все это игра! Вам, малолеткам, все до фонаря, вам лишь бы дурака повалять! — Это ты кого малолеткой назвал? Да я тебя… Надя остановилась в коридоре, наблюдая, как Зая и Кораблев, находясь по разные стороны кухни, вели словесную дуэль и испепеляли друг друга яростными взглядами. На столе, посреди неубранной посуды, лежала фотография, от одного вида которой ей стало не по себе. — Хватит собачиться, — устало сказала Чарушина. — Как малые дети, ей-богу… — Вот и я про то! — Денис выдвинул стул и плюхнулся на него. Оглядев недавнее пиршество, шмыгнул носом и принюхался. — Чаю нальете? Надя вопросительно посмотрела на Заю, словно это она была здесь хозяйкой. Церен поджала губы, но, грациозно развернувшись, направилась к плите. — Здравствуй, Денис, — улыбнулась Чарушина. — О чем ругаетесь? — Ругаемся? — фыркнул он и скосил глаза на Заю. — Нет, я просто пытаюсь донести до некоторых, чтобы они не лезли туда, куда не просят. Понимаю, что ситуация стрёмная, но пусть каждый занимается своим делом. А то тут некоторые, оказывается, улики ищут, интернет шерстят. Думают, что умнее всех. Зая открыла было рот, но под взглядом Нади захлопнула его и надула щеки. — Зая делала это по моей просьбе, — объяснила Чарушина. Кораблев сложил руки на груди и покачал головой: — А я ведь просил тебя! И Залесский просил. Неужели ты не понимаешь, что только усугубляешь проблему? — Уж лучше усугубить, чем пустить на самотек, — твердо заявила Надя. — Залесский твой мне не верит, и поэтому… — Верит, не верит… Черт возьми! Из-за тебя и твоих выкрутасов он уже получил взыскание! Того и гляди, с дела снимут. И что тогда? Думаешь, другой следак окажется лучше? У Нади затряслись руки. Впервые она видела Дениса таким — нервным, язвительным и напряженным. Пожалуй, это ему даже шло, хоть и выглядело несколько необычно. — Что я могу сделать? — спросила она. — У меня есть знакомые. И Рур тоже может помочь, ты же знаешь. Она подумала, что если Залесского отстранят, это может привести к совершенно непредсказуемым последствиям, еще более сложным, нежели те, которые видятся в перспективе. Перед Надиными глазами промелькнула их последняя встреча в прокуратуре. Пока она пыталась доказать Залесскому свою правоту, его прессинговали сверху. А находиться между молотом и наковальней и при этом чувствовать себя комфортно еще никому не удавалось. Зая замерла с чайником в руках, переводя взгляд с нее на Кораблева. — Надя, не надо ничего делать. Никакой самодеятельности, пожалуйста! — взмолился Денис. — Ну хорошо, — неожиданно ответила Чарушина и пододвинула к нему чистую тарелку, — я согласна и обещаю больше ничего… — Надя! — С грохотом Зая поставила чайник на плиту. — А как же… — Мы обещаем, что не будем делать ничего, что могло бы навредить следствию и лично следователю Залесскому, — отчеканила Чарушина. — Правда, Зая? Секретарша нахмурила темные брови и уставилась на нее с немым вопросом во взоре. — Но вот что делать с теми фактами, которые нам уже известны? — перешла на более мягкий тон Наденька. — Ведь все они могут помочь в раскрытии дела. — Ну, наверное… — протянул Кораблев. — Только скажи честно, ты не боишься того, что этими же фактами угробишь Ржевского? — Тот, кто хотел его угробить, почти справился с этой задачей… — Надя положила пиццу на тарелку и сунула Денису вилку. — Ешь. Зая отмерла, налила кипяток и поставила чашку перед Кораблевым. — Каждую минуту я думаю о нем, — глухо сказала Надя. — Мне страшно. Я ничего не могу с собой поделать. Но все мои поступки продиктованы только желанием найти правду, какой бы горькой она ни была. Если бы я только могла оказаться рядом с Павлом! Не знаю, что лучше — находиться с ним или все-таки попытаться добраться до того, кто едва его не убил. Ты же веришь, что он не мог выстрелить в себя? Хотя бы в это ты веришь? Кораблев опустил глаза, но потом вновь поднял голову и взглянул ей в лицо: — Я верю тебе, Надя. Верю, что ты его любишь, и что ты честный человек. И именно поэтому я хочу, чтобы ты держалась от всего этого в стороне. Залесский понимает, что если есть хотя бы малейшая вероятность, что в смерти Елизаветы Тураевой и в покушении на жизнь Ржевского замешан кто-то, кого мы не знаем, то эта угроза распространяется и на тебя. И это естественно, если этот кто-то поймет, что ты под него копаешь. — Вот черт… — пробормотала Зая. — Все как мы с тобой и говорили… — К тому же, — с нажимом продолжил Кораблев, — рядом с тобой еще и эта мелкая. Нос везде свой сует. В больницу звонила! — И звонила! — подбоченилась Зая. — Имею право! Я о здоровье своего начальника беспокоюсь! — Верещала, что до главврача дойдет и до Минздрава! Подайте ей Ржевского, понимаешь! А он вообще под другой фамилией лежит, специально в рамках следствия! Надя закрыла лицо ладонью: — Зая, блин… — Откуда я знала?! Кораблев усмехнулся и, приподняв полоску пиццы, сунул ее в рот. Прожевав, запил чаем и сказал: — Нет, ты видела, да? Она ведь так ляпнуть может где угодно. — Надя! — На Зайку было больно смотреть: глаза ее наполнились слезами, на скулах расцвели два алых мака. — Я не предатель! Я никогда и никому! Даже дедушке! — Вы хоть дедушку не вмешивайте, а? — Кораблев допил чай и окинул стол все еще голодным взглядом. — Следопыты, блин. — Не будем, — заверила его Надя. Денис развернулся к Зае и сделал суровое лицо. Но уже через секунду немного обмяк, глядя на то, как девушка трет полотенцем под носом. — Зай, ну, правда, не надо… — Я не плачу! — буркнула Церен. — Не дождешься… — Не надо никуда лезть без спросу! — рявкнул Кораблев, и Надя с Заей синхронно вздрогнули. — Все, я пошел! Давайте мне все, что вы там нарыли. Передам Залесскому. Если он, конечно, возьмет. Надя протянула ему снимок, затем завернула в пакет остатки пиццы и тоже сунула Кораблеву в руки. — О, вот спасибо! А-то у меня дежурство. На связи, девочки! Как только что узнаю, сразу позвоню! Или заеду, хорошо? — Конечно, Денис! — Чарушина проводила его до лестницы, а затем закрыла дверь. — Надя, ну вот как так-то? Что значит, сидите и не высовывайтесь? — воскликнула Зая. — Понятия не имею, — пожала плечами Чарушина. — Я не могу сидеть и не высовываться, у меня завтра поминки. — Вот именно! — У меня, Зая. Ты в этом больше не участвуешь. Глава 44 — Ах вот как? Значит, так ты решила? — Зая заметалась по прихожей в поиске обувного рожка, а затем, оттолкнув Надю, выскочила на площадку. — Ну и ладно! Мне все равно! — в ее голосе зазвенели слезы.