Горячая ладонь Павла легла на ее руку. В коридоре раздался зычный крик: — Чарушина! Чарушина! Тураев посторонился, когда в палату заглянула полненькая курносая медсестра. — Чарушина! Почему вас надо искать по всему отделению? Идите скорее! К вам гинеколог пришла! — Гинеколог? — выпучила глаза Надя. — Зачем? Вы меня теперь на все проверять будете? — Идите, идите! — Медсестра с интересом оглядела двух мужчин. — Надо будет, проверим! Чарушина поднялась и развела руками: — Ну вот, мне пора. А вы тут пока между собой пообщайтесь, ладно? Только без членовредительства, пожалуйста! Эпилог Кто получал букетом по морде, никогда не станет дарить розы. Месяц спустя. Небольшой грузовичок въехал в переулок и встал вплотную к сарайке. Баир подтянул рукава и надел рабочие рукавицы. — Не, дедушка, даже не думайте! В стороночку, в стороночку! — выскочил из кабины улыбающийся во весь рот парень. — Собирать шкафы сами будете? Баир кивнул и, задрав голову, помахал выглядывающей из окна внучке. *** — Надя, наши стеллажи приехали! — Зая соскочила с подоконника и покрутила головой. — Как думаешь, управимся за сегодня? Ой, как же мне хочется поскорее все сделать! Глаза ее блестели. Из-под косынки выбилась темная прядь, на стареньких джинсах белели разводы и пятна. Банка с краской все еще стояла у батареи на расстеленной клеенке, но химический запах уже почти весь выветрился. Чарушина провела ладонью по поверхности стола, смахивая несуществующую пыль: — Спешить, Зайка, мы теперь не будем. — Как скажешь, — усмехнулась Заяна и открыла дверь во всю ширину. Стали слышны шаги, кряхтение и команды: по малу давай! чуток повыше! а теперь отпускай! Наденьку опять охватил легкий мандраж. После ремонта комната обрела не только свежий вид, но даже будто стала больше. Конечно, это было не так — всего лишь сняли полки, покрасили стены и побелили потолок. Даже рамы не стали менять: старые — деревянные, оказались сделаны на совесть и не требовали к себе особого внимания. Ну и по финансам, конечно, имело смысл поэкономить. Ремонт — дело хлопотное, особенно, когда весь груз проблем взваливаешь на себя одну. И все же, ничто не сравнится с тем ощущением гордости, которое наполняет тебя в момент победы над собственными страхами и сомнениями. Вообще, все что произошло с того времени, как Надя вышла из палаты Ржевского, было похоже на внезапно начавшуюся метель. Только что казалось — куда больше-то: и сугробы по пояс, и мороз трескучий… Ан нет, нате вам — еще и пургу до кучи! — Поэтому я и люблю зиму, — пробормотала Надя и улыбнулась собственным мыслям. — Ты что-то сказала? — Зая нетерпеливо подпрыгивала в дверях. — Сюда! Сюда! — крикнула она грузчикам и показала Наде большой палец. Сначала в проходе появилась спина первого грузчика, за ней — длинные и тяжеленькие, завернутые в бумагу и "пупырки" доски. Второй парень — высокий, румяный, скосил глаза на Заю: — Ой, какая симпатичная девушка! Это чья же такая? — Моя, — буркнул идущий следом Баир. — Понял, — парень огляделся. — К какой стене класть? — Давайте сюда? — предложила Надя и ткнула пальцем в свободное пространство напротив. Затем она обошла стол и, сложив руки на груди, внимательно посмотрела на румяного парня. — Миша? — спросила она. — Так точно! — румяный удивленно вскинул брови. Через мгновение удивление в его глазах сменилось на узнавание. — Вы? Не может быть! Вот так встреча! — Да уж! Я тоже не ожидала вас увидеть. На мусоровозе уже не работаете? — Свое дело начал, — подбоченился Михаил. — Грузоперевозки и так, по мелочи… — смутился он. — Хотим с братом серьезно деревообработкой заняться. — Круто! Главное, верьте в себя, и все получится! — Верим! А вы как? — Хорошо. — Как вспомню тот ваш букет… Правда, что ли, нужен оказался? — Еще как! Даже не представляете. Тем временем Баир аккуратно избавился от защитной упаковки и теперь внимательно изучал новые полки для стеллажей, напевая при этом свой немудреный мотив. — История — внукам рассказать! — Миша вытер ладони о рабочую куртку. — Ну ладно, пора нам. У нас еще полмашины заказов. Вы это… если что, звоните! — Он вытащил из кармана простенькую визитку и протянул Наде. — А как вы узнали, что меня Миша зовут? — Она все знает, — хмыкнула Зая и вздернула нос. — Накладную мне не забудьте оставить, пожалуйста. — Ах ты ж… Точно! — Миша вытащил несколько сложенных листков и отдал один из них Зае. — Завхоз ваш? — спросил он у Чарушиной и с уважением кивнул на Церен. — Берите выше! Самый главный директор, — ответила Надя. Зая подтянула джинсы и привычно цапнула себя за ноздрю, как делала всегда в минуты особого волнения. Когда парни ушли, Баир отряхнул руки и сказал: — Вернусь через полчаса. Сделали уже. Надя сжала кулаки и прикусила нижнюю губу. "Уже…" — Дедуль, мы тебя ждем! — Зая потерла ладони и обратилась к Чарушиной: — Я тогда на стол накрываю? — Накрывай! — разрешила Наденька и пошла в соседнюю комнату. — Тяжелого ничего не бери! — раздалось в спину. — Я сама! — И я сама! — буркнула Чарушина скорее из вредности. Ничего тяжелого в ближайшие месяцы она ни носить, ни поднимать не собиралась. В кабинете делопроизводителя Надя достала из холодильника запотевшую бутылку игристого и перевязанный бечевкой торт. Пока можно было обойтись по-простому, фуршеты им еще не по карману. — Но есть, к чему стремиться! — кивнула она, соглашаясь с собственными мыслями. Появление матери ознаменовалось стуком каблуков и громким возгласом: — Надюша! Ты где? Мы приехали! — Я здесь, мам! — Надя выглянула в коридор. — Господи, Томас, вы только гляньте на нее! Уже с бутылкой! — всплеснула руками Ольга Аркадьевна. — Оленька, голубушка, ну что ты, ей-богу! Праздник ведь! — Рур подмигнул Наде и прихватил Ольгу Аркадьевну под локоток. — Ты только посмотри, какую девочки красоту навели! — продолжал с восторгом убалтывать ее адвокат. — Все сами: и посчитали, и закупили, и вон… батареи даже сами покрасили! Надя прислонилась плечом к стене и теперь наблюдала за тем, как ее мать стоит на пороге и не решается сделать следующий шаг. Губы Ольги Аркадьевны подрагивали, будто она вот-вот заплачет. — Мам, ну… — Чарушина подошла и легонько толкнула ее в спину. — Добро пожаловать! — Ты папин стол оставила? — прошептала мать. — Он удобный. И родной…