Пир на весь мир * (Посвящается Сергею Петровичу Боткину) В конце села Вахлачина, Где житель - пахарь исстраи, И частью - смолокур, Под старой-старой ивою, Свидетельницей скромною Всей жизни вахлаков, Где праздники справляются, Где сходки собираются, Где днем секут, а вечером Цалуются, милуются, Всю ночь огни и шум. На бревна, тут лежавшие, На сруб избы застроенной Уселись мужики; Тут тоже наши странники Сидели рядом с Власушкой Влас водку наливал, "Пей, вахлачки, погуливай!" Клим весело кричал. Как только пить надумали, Влас сыну-малолеточку Вскричал: "Беги за Трифоном!" С дьячком приходским Трифоном, Гулякой, кумом старосты, Пришли его сыны, Семинаристы: Саввушка И Гриша, парни добрые, Крестьянам письма к сродникам Писали; "Положение" Как вышло, толковали им, Косили, жали, сеяли И пили водку в праздники С крестьянством наравне. Теперь же Савва дьяконом Смотрел, а у Григория Лицо худое, бледное И волос тонкий, вьющийся, С оттенком красноты. Тотчас же за селением Шла Волга, а за Волгою Был город небольшой (Сказать точнее, города В ту пору тени не было, А были головни: Пожар всё снес третьеводни). Так люди мимоезжие, Знакомцы вахлаков, Тут тоже становилися, Парома поджидаючи, Кормили лошадей. Сюда брели и нищие, И тараторка-странница, И тихий богомол. В день смерти князя старого Крестьяне не предвидели, Что не луга поемные, А тяжбу наживут. И, выпив по стаканчику, Первей всего заспорили: Как им с лугами быть? Не вся ты, Русь, обмеряна Землицей: попадаются Углы благословенные, Где ладно обошлось. Какой-нибудь случайностью Неведеньем помещика, Живущего вдали, Ошибкою посредника, А чаще изворотами Крестьян-руководителей В надел крестьянам изредка Попало и леску. Там горд мужик, попробуй-ка В окошко стукнуть староста За податью - осердится! Один ответ до времени: "А ты леску продай!" И вахлаки надумали Свои луга поемные Сдать старосте - на подати: Всё взвешено, рассчитано, Как раз - оброк и подати, С залишком. "Так ли, Влас? А коли подать справлена, Я никому не здравствую! Охота есть - работаю, Не то - валяюсь с бабою, Не то - иду в кабак!" - Так! - вся орда вахлацкая На слово Клима Лавина Откликнулась. - На подати! Согласен, дядя Влас? - У Клима речь короткая И ясная, как вывеска, Зовущая в кабак, Сказал шутливо староста. Начнет Климаха бабою, А кончит - кабаком! "А чем же! Не острогом же Кончать ту? Дело верное, Не каркай, пореши!" Но Власу не до карканья. Влас был душа добрейшая, Болел за всю вахлачину Не за одну семью. Служа при строгом барине. Нес тяготу на совести Невольного участника Жестокостей его. Как молод был, ждал лучшего, Да вечно так случалося, Что лучшее кончалося Ничем или бедой. И стал бояться нового, Богатого посулами. Неверующий Влас. Не столько в Белокаменной По мостовой проехано, Как по душе крестьянина Прошло обид... до смеху ли?.. Влас вечно был угрюм. А тут - сплошал старинушка! Дурачество вахлацкое Коснулось и его! Ему невольно думалось: "Без барщины... без подати... Без палки... правда ль, господи?" И улыбнулся Влас. Так солнце с неба знойного В лесную глушь дремучую Забросит луч - и чудо там: Роса горит алмазами, Позолотился мох. "Пей, вахлачки, погуливай!" Не в меру было весело: У каждого в груди Играло чувство новое, Как будто выносила их Могучая волна Со дна бездонной пропасти На свет, где нескончаемый Им уготован пир! Еще ведро поставили, Галденье непрерывное И песни начались. Так, схоронив покойника, Родные и знакомые О нем лишь говорят, Покамест не управятся С хозяйским угощением И не начнут зевать, Так и галденье долгое За чарочкой, под ивою, Всё, почитай, сложилося В поминки по подрезанным Помещичьим "крепям". К дьячку с семинаристами Пристали: "Пой "Веселую"!" Запели молодцы. (Ту песню - не народную Впервые спел сын Трифона. Григорий, вахлакам, И с "Положенья" царского, С народа крепи снявшего, Она по пьяным праздникам Как плясовая пелася Попами и дворовыми, Вахлак ее не пел, А, слушая, притопывал, Присвистывал; "Веселою" Не в шутку называл.) I. Горькое время - горькие песни. Веселая "Кушай тюрю, Яша! Молочка-то нет!" - Где ж коровка наша? "Увели, мой свет! Барин для приплоду Взял ее домой". Славно жить народу На Руси святой! - Где же наши куры? Девчонки орут. "Не орите, дуры! Съел их земский суд; Взял еще подводу Да сулил постой..." Славно жить народу На Руси святой! Разломило спину, А квашня не ждет! Баба Катерину Вспомнила - ревет: В дворне больше году Дочка... нет родной! Славно жить народу На Руси святой! Чуть из ребятишек, Глядь, и нет детей: Царь возьмет мальчишек, Барин - дочерей! Одному уроду Вековать с семьей. Славно жить народу На Руси святой! и т. д. ------------ Потом свою вахлацкую, Родную, хором грянули. Протяжную, печальную Иных покамест нет. Не диво ли? широкая Сторонка Русь крещеная, Народу в ней тьма тём, А ни в одной-то душеньке Спокон веков до нашего Не загорелась песенка Веселая и ясная, Как ведреный денек. Не дивно ли? не страшно ли? О время, время новое! Ты тоже в песне скажешься, Но как?... Душа народная! Воссмейся ж наконец! Барщинная Беден, нечесан Калинушка, Нечем ему щеголять, Только расписана спинушка, Да за рубахой не знать. С лаптя до ворота Шкура вся вспорота, Пухнет с мякины живот. Верченый, крученый, Сеченый, мученый, Еле Калина бредет. В ноги кабатчику стукнется, Горе потопит в вине. Только в субботу аукнется С барской конюшни жене... ------------ "Ай, песенка!.. Запомнить бы!.." Тужили наши странники. Что память коротка, А вахлаки бахвалились: "Мы барщинные! С наше-то Попробуй, потерпи! Мы барщинные! выросли Под рылом у помещика; День-каторга, а ночь? Что сраму-то! За девками Гонцы скакали тройками По нашим деревням. В лицо позабывали мы Друг дружку, в землю глядючи, Мы потеряли речь. В молчанку напивалися, В молчанку целовалися, В молчанку драка шла". - Ну, ты насчет молчанки-то Не очень! нам молчанка та Досталась солоней! Сказал соседней волости Крестьянин, с сеном ехавший (Нужда пристигла крайняя, Скосил - и на базар!) Решила наша барышня Гертруда Александровна, Кто скажет слово крепкое. Того нещадно драть. И драли же! покудова Не перестали лаяться. А мужику не лаяться Едино что молчать. Намаялись! уж подлинно Отпраздновали волю мы, Как праздник: так ругалися, Что поп Иван обиделся За звоны колокольные. Гудевшие в тот день. Такие сказы чудные Посыпались... И диво ли? Ходить далеко за? словом Не надо - всё прописано На собственной спине. "У нас была оказия, Сказал детина с черными Большими бакенбардами. Так нет ее чудней", (На малом шляпа круглая, С значком, жилетка красная, С десятком светлых пуговиц, Посконные штаны И лапти: малый смахивал На дерево, с которого Кору подпасок крохотный Всю снизу ободрал. А выше - ни царапины, В вершине не побрезгует Ворона свить гнездо.) - Так что же, брат, рассказывай! "Дай прежде покурю!" Покамест он покуривал, У Власа наши странники Спросили: "Что за гусь?" - Так, подбегало-мученик, Приписан к нашей волости, Барона Синегузина 1 Дворовый человек, Викентий Александрович. С запяток в хлебопашество Прыгнул! За ним осталася И кличка "выездной". Здоров, а ноги слабые, Дрожат; его-то барыня В карете цугом ездила Четверкой по грибы... Расскажет он! послушайте! Такая память знатная, Должно быть (кончил староста), Сорочьи яйца ел. 2 Поправив шляпу круглую, Викентий Александрович К рассказу приступил. Про холопа примерного - Якова верного Был господин невысокого рода, Он деревнишку на взятки купил, Жил в ней безвыездно тридцать три года, Вольничал, бражничал, горькую пил. Жадный, скупой, не дружился с дворянами, Только к сестрице езжал на чаек; Даже с родными, не только с крестьянами, Был господин Поливанов жесток; Дочь повенчав, муженька благоверного Высек - обоих прогнал нагишом, В зубы холопа примерного, Якова верного, Походя дул каблуком. Люди Холопского звания Сущие псы иногда: Чем тяжелей наказания, Тем им милей господа. Яков таким объявился из младости, Только и было у Якова радости: Барина холить, беречь, ублажать Да племяша-малолетка качать. Так они оба до старости дожили. Стали у барина ножки хиреть, Ездил лечиться, да ноги не ожили... Полно кутить, баловаться и петь! Очи-то ясные, Щеки-то красные, Пухлые руки как сахар белы" Да на ногах - кандалы! Смирно помещик лежит под халатом, Горькую долю клянет, Яков при барине: другом и братом Верного Якова барин зовет. Зиму и лето вдвоем коротали, В карточки больше играли они, Скуку рассеять к сестрице езжали Верст за двенадцать в хорошие дин. Вынесет сам его Яков, уложит, Сам на долгушке свезет до сестры, Сам до старушки добраться поможет, Так они жили ладком - до поры... Вырос племянничек Якова, Гриша, Барину в ноги: "Жениться хочу!" - Кто же невеста? - "Невеста - Ариша". Барин ответствует: - В гроб вколочу! Думал он сам, на Аришу-то глядя: "Только бы ноги господь воротил!" Как ни просил за племянника дядя, Барин соперника в рекруты сбыл. Крепко обидел холопа примерного, Якова верного, Барин, - холоп задурил! Мертвую запил... Неловко без Якова, Кто ни послужит - дурак, негодяй! Злость-то давно накипела у всякого, Благо есть случай: груби, вымещай! Барин то просит, то песски ругается. Так две недели прошли. Вдруг его верный холоп возвращается...