Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 6 из 16 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Ну и какого ты их сюда притащил с собой? – спросил Согрин Тонова. – Журналист, блин! – Надо дело одно прояснить! – сообщил Шурик, обернувшись на своих жалобщиков, что заметно пожухли под начальственным оком. Даже боевая тетка, решившая ранее в глаза поглядеть директору в итоге сникла и утратила былой запал. Похоже, увиденное в этих глазах ее сильно попустило. – Значит, избили вот этого… тракториста и деньги отняли. – Так? А кто избил? – с усмешкой спросил Согрин. – Я, что ли, замарался? – Семенов, – тихо сказал побитый в пол, явно трепеща перед директором. Директор взял мобильник, включил громкую связь. – Захар, что вы с трактористом не поделили? – С этим пидаром? Так я же пояснял! – А ты для прессы повтори. Я на громкой связи. Тут у меня в гостях журналист местной газеты. Шурик Тонов. Знаешь такого? – Журналист? Тонов – журналист? А я тогда почему еще не балерина? – искренне удивился Семенов. – Его еще не посадили? Или он опять с утра решил стать честным? – Ты давай-давай, рассказывай по делу! – подогнал ближе к теме Тонов. – Что у вас за мания меня в тюрьму сватать. Судя по усмешке Согрина, их мания была вполне оправдана. Но Семенов все же сразу принялся рассказывать о конфликте с трактористом. Шурик включил диктофон. – Дело такое: иду мимо трактора, там этот полупокер со счастливой мордой колесо на восемнадцать достает. Причем, не какую-то лабуду – «Хаккапелитту», слышь, последней модели! Откуда, спрашиваю, такие шикарности? А тот с гордостью, слышь, с гордость – говорит – «Добыл!» «Добыл», слышь! И как подвиг выкладывает: мол, ехал он на своем бурбуляторе по шоссе и тут на отнорке по Северной, ну где еще почти никто не ездит, видит: авария. Две тачки столкнулись лоб в лоб. Всмятку, наглушняк вообще, прикинь! Выпрыгивает он из трактора и давай с одной из разбитых машин запаску сдергивать. Так и привез, добытчик драный. Я, говорит, без палева, там, слышь, в салоне кто-то дергался, да меня не заметил, окошки то побиты и кровью залиты! И смеется радостно! – И что дальше? – спросил Тонов. – А что дальше могло быть? Пиздили мы этого пидара всей сменой, но я начал первым, тут скромничать не буду. Потом я взял колесо, вытащил бабло у этой гниды на проезд, погнал на место ДТП, возвращать. Семенов тяжко вздохнул в трубке. – Вот такие дела, господин журналист, прости Господи… Вот так и напиши. – Так и напишу, – пообещал Тонов, покосившись на тетку. – Мы же за правду, да? Вот и напишем всю правду. – Не надо такой правды! – просипела тетка, пораженно взирающая на своего мужа. – Ккому такая правда нужна? Нет, не пишите! – Чо им, жалко это колесо, думал, они все равно убитые! – завыл внезапно тракторист с фингалом. – А чо деньги отняли? Деньги мои верните, я их заработал! На него с отвращением глянули и Согрин, и Тонов, и даже родная жена. На шум из коридора выскочил охранник, застыл на входе, вопросительно глядя на шефа. Директор, скривившись, вытащил из столешницы трудовую книжку, видать, заранее припасенную, и пачку денег. Швырнул все это в лицо тракториста. – На тебе, гандон. А теперь вали отсюда. Петрович, проводи… этого. 7. Митинг – это весело – Репортаж! – радостно воскликнул Тонов, входя без стука в кабинет фотокорреспондента Карамышева. Хозяин помещения в этот момент стоял спиной к входящему перед открытым окном и что-то усиленно выцеливал через длиннофокусный объектив на стоянке у офисного здания, где располагалась редакция. Карамышев вздрогнул, словно ребенок, застигнутый за шалостью, тихонько отошел от окна, опуская фотоаппарат. Повернулся к гостю. Выдохнул с облегчением. – Репортаж? Да какой это репортаж, так… фотозарисовка… – Я говорю: нас с тобой Плашкин отряжает осветить репортаж в сквере Бубякина! Там собираются сторонники строительства церкви из местного вуза. Ты фотаешь, я пишу! – Будда вас прибери, – скривился Карамышев. – Что ни год – одно и то же. Скукота! – Скукота? – удивился Шурик. – Отчего скукота? Чего тут сидеть, киснуть, когда можно погуляться, с народом пообщаться, что-то новое увидеть и снять? – «Что-то новое» – повторил фотокор, чуть скривившись. – Да я тебе на годы вперед могу расписать всю повестку изо дня в день. Кто тут пишет, чтобы было интересно? Все пишут, чтобы было – потому что газетные полосы нужно заполнять какими-нибудь буковками, по возможности, слегка связанные смыслом. А вот смысл неважен. Не спеша собираясь в путь, фотокор продолжал свою речь. Тонов внимательно слушал, наблюдая за его манипуляциями, и время от времени поглядывая на календарь, что закрывал часть монитора рабочего компьютера Карамышева.
– Каждый новый год мы выставляем кучу никому не нужных поздравлений, затем журналисты пишут материалы к 23 Февраля про какого-нибудь мужественного мужика, 8 Марта приходит черед историй про женственную бабу, потом у нас что-то про войну будет, затем все лето садоводческие темы, осенью расскажем про рандомного учителя к Дню учителя, и далее по святцам. Какой праздник предвидится, про то и пишут. Куда там креативу! Карамышев замолк, хлопнув по фотосумке. Тем самым давая понять собеседнику, что готов к выезду на репортаж. – Ну? – не понял Тонов. – А митинг протеста тебе чем помешал? Он тоже в календарях расписан? – Да они уже третий год протестуют. Один бизнесмен хочет там построить торговый центр, другая личность, приближенная к святым отцам, хочет отбабахать храм. Вот в сквере они и собирают митинги поочередно. Я уже разов пять их освещал. Толку-то. – И нафига нам они тогда? – задумчиво спросил воздух перед собою Тонов. Вместо воздуха ответил фотокор: – Ты чем меня слушал, вьюнош? Говорю – в городе новостей не особо, пишут по святцам-календарикам! Оттого любая движуха, даже такая тягомотная, как эти митинги – уже что-то! Но чисто внешне это унылое зрелище. Я бы даже сказал, душераздирающее: то одни "актывысты" соберутся и покричат за церковь, то другие соберутся и дежурно покричат за торговый центр. Ску-ко-та… – Да ладно, – пожал плечами Тонов. – Давай сгоняем, может, в этот раз все будет как-то не как обычно! К месту акции они прикатили заранее: там еще не собралось большого количества людей, только несколько зевак, да у памятника знаменитого в узких кругах академика Бубякина кучковалась группа организаторов, где командовала толстенькая рыжеволосая девица. Она раздавала указания громким уверенным голосом, перемежая речь забористым матом. Репортажная группа разделилась: Карамышев направился в сторону сцены, а Тонов к этой девице, на ходу готовя к бою диктофон, с которым уже не расставался после истории с трактористом. – Газета «Городская жизнь», корреспондент Александр Тонов! – радостно заголосил репортажник, подскакивая со спины к рыжей толстушке. Та аж охнула от неожиданности, как совсем недавно это сделал Карамышев. Потом обернулась и некоторое время с недоверием смотрела на возмутителя спокойствия исподлобья. – Тонов? – наконец спросила. – Тебя еще не посадили? – Бровкина? – солнечно заулыбался Тонов. – А ты тут какими судьбами? Почему не на занятиях? – Все тебе расскажи. Может, отпросилась! – отвечала Бровкина. – Чего хотел-то? Тонов, опомнившись, сразу поднес работающий диктофон поближе к накрашенным губам Бровкиной и спросил. – Представьтесь, пожалуйста, и расскажите, чего вы добиваетесь этой акцией? Бровкина надула и без того пухлые щеки, и вместо ответа спросила сама. – Ты чего привязался, Тонов? Вали на фиг! – Я жруналист… тьфу, журналист! – не смутился реакции Тонов. – Ты же организатор, да? Так и ответь, чо тут происходит у вас? – Митинг у нас, – процедила Бровкина. – За возведение на этом месте церкви святой блаженной Ксении Петербургской. – Зачем тебе церковь Ксении Петербургской, Бровкина? – усмехнулся Тонов с недоверием. – И твоим подопечным зачем? Они же студенты, а не члены духовного хора! – Студентам нашего вуза, который стоит неподалеку от данного сквера, негде молиться и это большая проблема нашего учебного заведения, – заученно заявила Бровкина. – Учащиеся постоянно жалуются на отсутствие церкви. Поэтому мы требуем от городских властей выделить эту землю в сквере под ее строительство! И вообще, тут у нас не только студенты, но и группа поддержки наших ветеранов… Бровкина покрутила головой в поисках группы поддержки, увидела рядом какого-то мужичка пожилого возраста с седоватой бородкой и совершенно мутным взглядом. Указала на него: – Вот, к примеру, Магомед Иванович, наш давний сторонник. Магомед Иванович? Когда взоры Тонова и Бровкиной обратились в сторону Магомеда Ивановича, тот слегка растерялся, затем все же выдал: – Дааа! Тыыы… кровавые преступления Сталина требуют покаяния! Церковь нужно тут поставить… и на месте здания ФСБ… и там, где полицейские сидят! Эээ… Кровавые преступления Сталина… – Спасибо! – прервала выступление деда Бровкина. – Большое спасибо за развернутый ответ! Ну что, Тонов, еще что-то узнать хотел? – Да нет, собственно, – ответил Тонов, слегка прищурившись в сторону Магомеда Ивановича, голос которого ему показался знакомым. Именно тот звонил ему в редакцию и грубо требовал статей о преступления Сталина. Несомненно. Вряд ли в небольшом городе отыскалось бы сразу два подобных неадеквата с одинаковой манией. Как бы между прочим, совершенно по-свойски Тонов внезапно спросил: – А сколько стоит участие в митинге? – Пенсы за пятьсот, студенты за зачет, – на автомате ответила Бровкина. И тут же ойкнула, поняв, что именно сказала. – Ты только это не пиши и я тебе ничего не говорила! Оба посмотрели на диктофон в руках Тонова. Рука Бровкиной уже потянулась к нему. Вот только аппаратура мгновенно исчезла в кармане брюк журналиста. – Я тебе ничего не говорила! – повторила со злостью Бровкина. – Только посмей это где-то опубликовать! Вы, журналисты, любите жаренные факты, сенсации вам подавай! Нет тут никаких сенсаций! А чего плохого напишешь – по судам затаскаю! Ты меня знаешь, где залезешь, там и вокзал! – Успокойтесь, мадмуазель, все будет хорошо! – ответил с прохладцей Тонов. – И в страшном сне не привиделось на тебя залезать. – Ну смотри! – пробурчала Бровкина. Она догадывалась, что в чем-то Тонов решил ее подколоть, но в чем именно – не поняла. – Все, бывай, у меня дела!
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!