– Да-да, не беспокойтесь. Так чем могу служить? Благов на секунду задумался. – Хочу рассказать вам одну занимательную историю. Несколько слов о себе. Я – крупный бизнесмен. Дела веду с отчаянных девяностых и привык ко всякому – бандитским разборкам, наездам налоговой, к вымогательствам чиновников, короче, я тёртый калач и кое-что в этой жизни и людях понимаю. И вот в последнее время зачастил ко мне один господин, Андрей Олегович Бирюков, с «интересным», на его взгляд, деловым предложением: продать ему мой торговый центр. Я сразу ответил отказом, но он был настойчив и было видно, что ему мой торговый центр очень нужен. При этом деньги за него он предлагал смешные и через некоторое время прямо перешел к угрозам и шантажу. Даже намекал, что у меня могут быть большие неприятности с законом, так как мой центр возведен на месте убийства и, скорее всего, труп будут искать именно здесь, а у меня случатся «огромное огорчение и большие финансовые потери», как он выразился. Вскоре появилась дама, которая утверждала, что ее сестру убил маньяк Васильков, а труп находится где-то под моим зданием. Мне, конечно, стало интересно, откуда у нее взялись такие сведения, и я выяснил, что ей об этом сообщил лично маньяк, с которым у нее была встреча в тюрьме. Вам интересно, Лев Михайлович? – спросил Благов, заглядывая в глаза старику. – Чрезвычайно, – ответил тот. – Только я не понимаю, какое я имею к этому отношение? Благов ухмыльнулся: – Минутку терпения, и вам всё станет ясно. Путём размышлений я догадался, что маньяк явно в сговоре с кем-то, кому нужен мой торговый центр. Ну, не напрямую, конечно, а через кого-то, кто имеет связи с работниками следственной службы. Я просмотрел видео с камер слежения за несколько дней и заметил одну машину, которая часто появлялась у тюремных ворот, вашу машину, Лев Михайлович. Я выяснил, что именно вы несколько раз посещали заключенного Василькова, хотя свидания с ним были запрещены. И еще я узнал, что Васильков регулярно получал продуктовые передачи. Не вы ли, Лев Михайлович, были тем добрым Дедом Морозом, передающим убийце за некоторые услуги шоколадные конфеты и копчёную колбаску? Карумов промолчал, а Благов продолжил: – Вас опознали, вы регулярно навещали заключенного Дмитрия Василькова, хотя это и не полагалось. В камере появился телевизор, он курил дорогие сигареты. Естественно возникает вопрос – кто разрешил? И появляется ответ – начальник тюрьмы. Да-да, Лев Михайлович, – сказал Благов, когда заметил, как при этих словах дёрнулся бывший следователь, – без участия начальства ничего бы не вышло. Но о начальнике тюрьмы в другой раз. Следователь Бессонов очень помог мне. Он поднял в архиве старые дела, и выяснились интересные вещи. В вашем делопроизводстве было очень много «висяков». Уголовные дела открывались и тут же закрывались за недостаточностью улик. Согласитесь, это довольно странно для такого опытного работника, как вы. Время было непростое, девяностые годы многих подняли на гребень волны успеха и так же многих похоронили без следа. Трудные годы, непростые. Многие хорошо нагрели руки в это время. Думаю, что и вы, Лев Михайлович, не ловили ртом мух, а очень активно работали на какую-нибудь бандитскую группировку. Нет-нет, не мотайте отрицательно головой, это уже доказанный факт и вам не отпереться. Карумов вскочил с лавочки, но ледяной взгляд Благова остановил его, и он бессильно опустился на место. Константин Игоревич продолжил: – На вас вышел господин Бирюков, мой старый недоброжелатель, и я бы даже сказал – враг. Вы разработали для него план моего устранения. Надо сказать, довольно хитроумный, но всё-таки дурацкий. Чтобы отжать у меня мой торговый центр, он попросил убийцу Василькова взять на себя еще и убийство Виктории Бочаровой, девушки, которую он и в глаза не видел. За это маньяк постоянно получал материальные блага, с которыми даже в тюрьме не пыльно время проводить. Простодушная Екатерина Бочарова, получив от Василькова сведения, что он закопал труп ее сестры в том месте, где сейчас находится мой торговый центр, вовлёк женщину в эту историю, и она начала докучать мне. В это время была предпринята попытка убрать меня с помощью троих отморозков. – Да… как говорится, «поручи дураку богу молиться…» – вздохнул Карумов. – Всё у тебя складно получается, господин хороший, но что тебе конкретно от меня-то надо? Какие у тебя доказательства, что я причастен к этому делу? – Конечно, есть. И документы, и свидетельские показания. Вы, Лев Михайлович, мозг и двигательная сила всего этого предприятия. Вам не отвертеться. – Это как посмотреть… – сказал Карумов и быстрым движением остро оглянулся по сторонам. – Это как посмотреть… – И с этими словами он точным выверенным движением вонзил нож в живот Благова. – Взбесил ты меня, Благов… Полежи, отдохни… Он встал, еще раз посмотрел вокруг и медленно двинулся из беседки. Благов упал на дощатый мокрый пол и тихо застонал, но старик даже не обернулся. В этот момент раздалась громкая команда: – Стоять! Руки в гору! «Скорую»! Срочно! И к опешившему убийце бросились бойцы спецназа, которые уже давно находились в засаде. На Карумова надели наручники и пихнули в полицейский фургон. Рядом сел парень с автоматом. Благова быстро положили на носилки, дверцы «скорой» захлопнулись, и машина, отчаянно сигналя, понеслась к ближайшей больнице. * * * В палату, в которой после операции лежал Константин Благов, прижимая к себе пакет с гостинцами, вошла Катерина. Константин отложил журнал, который читал от больничной скуки и улыбнулся посетительнице: – Привет, спасительница! Катя прошла в палату и стала деловито выкладывать на тумбочку Константина фрукты и соки. – Вот, – сказала она. – Это тебе. Витамины. – Спасибо, дорогая. Я тронут. Слушай, давай выйдем в коридор, мне надо прогуляться. – А тебе можно? – Конечно, Нельзя залёживаться. Движение – это жизнь… – Благов с видимым трудом встал с кровати, но двинулся из палаты довольно бодро. Катя вышла вслед за ним в просторный больничный холл, и они сели в мягкие удобные кресла около круглого журнального столика. – Как ты себя чувствуешь? – спросила Катя. – Живот болит? – Почти нет. Могло бы быть хуже, но мне повезло, рука у этой сволочи дрогнула. – Что врачи говорят? Скоро тебя выпишут? – Неделю-другую еще поваляюсь. – Неожиданно Константин увидел мужчину, идущего по длинному больничному коридору, который всматривался в номера палат. – Смотри, кого ко мне занесло. Это же Бессонов. – Привет, Вадим Евгеньевич! – замахал он рукой. Бессонов быстро направился к ним. – Добрый день, – сказал он, улыбаясь. – Вот, Константин, решил вас навестить. Как здоровье? – Нормально. Почти здоров, – тоже улыбнулся Благов. – Что новенького, Вадим Евгеньевич? Бессонов сел рядом с ними в соседнее кресло и устало вздохнул: – Ух, хорошо… Целый день сегодня на ногах. Новенького? Есть, дорогой Константин Игоревич, и новенькое… – Он расстегнул молнию на кожаной папке, которую держал в руках, и вынул какую-то бумагу. – Думаю, Екатерина Павловна, вас эта новость тоже должна заинтересовать. – Меня? – удивилась Катя. – Я вся внимание, Вадим Евгеньевич. – Ну, тогда я сразу к делу. Катя, ваша сестра жива. Катя побелела как мел. – К-как… – Виктория Бочарова стала свидетельницей убийства. Ее, конечно же, тоже убили бы, но так получилось, что она осталась жива и даже через некоторое время вышла замуж за вора в законе по кличке Горячий. По всей видимости, он-то и спас ей жизнь. Приглянулась она ему тогда. Горячий, а в миру Валера Смирнов, парень был крутой. Его слово – закон, мало нашлось таких, кто мог бы ему перечить. Он вывез Вику за границу, предъявил ей фотографии, на которых были могилы – ваша, Катя, и вашей мамы. Вика поверила, что осталась одна на белом свете, доверилась Горячему, и они стали жить вместе. Кстати, Горячий, подстроил себе автомобильную аварию, в которой якобы сгорел живьем, сделал себе новые документы и прекрасно обосновался в Америке, исчезнув из поля зрения наших правоохранительных органов. У Вики два ребенка, а Горячий умер три года назад от онкологии. Катя нервно сжала руки. – А где она живет? Я могу ее видеть? – Виктория Смирнова сейчас в Аргентине. Вот ее адрес и телефон, – протянул листок Кате Бессонов. Катя схватила лист бумаги и поднесла близко к глазам, словно плохо видела. Слёзы волнения затуманили ее взор. – Спасибо, Вадим Евгеньевич, я сегодня же позвоню Вике. Поверить не могу своему счастью! Вы такое для меня сделали… Такое!.. Я просто слов не нахожу. – Да ладно… – засмущался следователь, вставая с места. – Позвольте откланяться. – Он посмотрел на Благова, – Выздоравливайте скорее. Благов пожал протянутую ему руку. – Рад был нашему сотрудничеству. Всего хорошего, Вадим Евгеньевич. Бессонов ушел, а Благов повернулся к еще не успевшей прийти в себя Кате. – Ты сейчас куда? – Я? – растерянно переспросила Катя, и вдруг глаза ее загорелись: – Я – звонить сестре и заказывать билеты в Аргентину! Благов встал. – Тогда я к главврачу за выпиской. Я свою жену одну в такое дальнее путешествие не отпущу. Катя подняла на него удивленные глаза: – Жену? Ты мне предложение делаешь? Благов прижал ее к груди: – Да, любимая. Больше мы с тобой никогда не расстанемся. Клянусь любить тебя и в горе, и в радости, в богатстве и в бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас, – сказал он. Катя прильнула к его груди, а он обнял ее. – Я согласна, – прошептала она. Самолет из Москвы приземлился в аэропорту Эсейса Буэнос-Айреса точно по расписанию. Катя и Константин вместе с толпой пассажиров вышли в зал прилета, ища глазами Викторию. Катя очень волновалась, она даже не могла говорить от волнения, ее потряхивала нервная дрожь. Неожиданно взгляд ее упал на стройную черноволосую женщину, которая пристально смотрела на череду выходящих из дверей пассажиров и нервно сжимала руки, явно пытаясь справиться с нервным напряжением.