Захватив Ольгу, Козырь загнал машину в глухой тупик и затаился до сумерек. К Ольге еще не вернулось сознание, когда он связал ее, ощущая приливы возбуждения при прикосновении к ее стройным красивым ногам и упругому телу. Очнувшись и увидев, что связана, женщина возмущенно потребовала развязать. Но в ответ получила удар в живот, от чего задохнулась и свернулась калачиком на заднем сиденье. Все стало ясно. Потом попыталась завести с ним разговор, но Козырь не отвечал, только масленым взглядом блеклых зрачков косился на нее с переднего сиденья, ухмылялся, подергивая нервно руками и раздувая ноздри короткого носа. В машине они были двое. Он, грубый и жестокий, и она, лакомая, кровь с молоком, полностью в его руках. Ее вид и беззащитность раззадоривали. Он взбудоражено причмокивал губами. В какой-то момент, не вытерпев, переместился на заднее сиденье и задрал ей подол. Она сжалась, ударила его ногами. Козырь вспыхнул и обрушил на нее свой кулак. Она обмякла. Он жесткой шершавой ладонью погладил ее ноги. Довольно хмыкнул. Дотрагиваясь до голого тела, облизывался. И уже готов был навалиться на нее, как вдруг сообразил, что Ольга без чувств. Это его охладило. Черт побери, уж не пришиб ли ее насмерть? Мысль ошеломила. Не хватало еще в третий раз потерпеть фиаско по собственной дурости. Вдобавок, он не любил секс с обездвиженными женщинами. Когда они неподвижны, холодны и безразличны, никакого удовольствия от этого не получаешь. Ему нужно было, чтобы они под ним крутились, как на горячей сковороде. Не имело значения, по желанию или сопротивлялись, главное, чтобы, как огонь, чтобы бились, как куропатки в его руках. Тогда он особо ощущал собственную мужскую силу. Проверив пульс Ольги, успокоился. Кажется, все обошлось. Жива. Окинул ее глазами. Красивая. Как нарисованная. Точеная. Природа постаралась. Хорошую куклу оторвал себе Корозов. И покривил большой рот, опустив концы губ вниз. Как правило, похожие куколки швартуются к денежным тузам и обходят стороной подобных ему. Это больше всего бесило Козыря. И он использовал любой случай, чтобы сломать такую куколку, подмяв под себя. И эту не упустит. Двух зайцев срубит одним махом: и с куколкой позабавится, и Корозова за жабры возьмет. На этот раз тому не уйти. Придя в сознание, Ольга зашевелилась. Сообразив, что происходило, когда она была без чувств, скукожилась. Бросила презрительно: — Любопытный? Глаза на лоб не вылезут? — Поговори еще! — пригрозил Козырь, дергая бровями. Лежать ей было неудобно, и она попыталась сесть. Но Козырь грубо толкнул: — Не копошись! Время не пришло! — Да кто ты такой, чтобы я у тебя разрешения спрашивала? — возмутилась она. — Носом еще не вырос! Упоминание о носе неприятно кольнуло его, как будто она особо отметила, как тот короток. С самого раннего детства все обращали внимание на длину его носа и когда хотели больно уязвить, всегда бросались фразами: «Не суй свой короткий нос», «У тебя нос не дорос», «Смотри, не прищеми свой невыросший нос», и другими похожими словами. Это всегда выводило Козыря из себя. И если насмешник был слабее, ему доставалось тумаков по полной программе. Так же он кидался и на более сильных, но тогда нередко туго приходилось ему. Впрочем, в любой драке он был чумовым. Между тем, у Ольги это вырвалось непроизвольно, она даже не смотрела на длину его носа. — Прикуси язык! — прикрикнул он яро. — А то подрежу! Никто сейчас не мог прийти ей на помощь. Защищаться могла только сама. Однако трудно не давать себя в обиду, когда связана. Между тем, сообразила, что он не стал насиловать ее, когда была без сознания. А ведь мог. Вполне. Она видела по его сальному взгляду. Но интуитивно учуяла, что с избитой и бесчувственной Козырь не станет делать этого. И потому на уровне подсознания смекнула, что должна доводить его до состояния бешенства. Пусть он кидается на нее с кулаками и обездвиживает. Да, разумеется, это больно. Это очень больно. Но лучше испытывать такую боль, чем быть изнасилованной подонком. Синяки сойдут, болячки затянутся, а вот стон душевный излечить очень трудно. И она выдохнула: — Оботри слюни! Прыщ ущербный! Эти слова завели Козыря с пол-оборота, в голове что-то щелкнуло, ударило жаром в затылок, и он обрушил на нее свой кулак: — Заткнись! Или я придушу тебя! — стал бить, пока у нее не перехватило дыхание, и не потемнело в глазах. Затем, отвернувшись, выругался и вернулся на переднее сиденье. Поздно вечером завел мотор, и покатил в неизвестном Ольге направлении. Привез ее к дому своей подружки. Дом на окраине города в малолюдном районе. Четыре этажа. Во дворе деревья, кусты, клумба, поросшая травой, старый асфальт и всего три машины. Жильцов никого не видно. Половина окон дома со светом, половина темные. Фонарь между двумя подъездами. Козырь, заглушив мотор, погасив фары и чуть опустив стекло, долго осматривал двор и окна дома. Откуда-то разнеслось кошачье мяуканье. Такое нудное и противное, что Козырь поморщился. Потом повернулся к сидевшей у него за спиной Ольге, предупредил: — Пикнешь, ноги выдерну! — Где мы? — спросила она. — Не твое дело! — отрезал и отвернулся. Пикать в этом глухом дворе не имело никакого смысла. Все равно никто не услышит, а если даже услышит, то не отзовется и не выйдет на крик. Однако безропотно покоряться она не собиралась. Козырь вышел из авто, открыл ее дверь, срезал с рук и ног Ольги веревки, снова сказал: — Пойдешь со мной! — напомнил. — Задергаешься, пущу кровь! Крыльцо перед металлической темной дверью подъезда невысокое с одной косой ступенькой. Дверь приоткрыта. Козырь подвел Ольгу к ней и раскрыл шире. Ольга вцепилась в дверной косяк и застопорилась на месте. Козырь оторвал одну ее руку, дыша в затылок. Достал из-за пояса ствол и ткнул ей под ребра. Ткнул больно. Пальцы Ольги от боли разжались и Козырь толкнул ее в шею внутрь подъезда. Подъезд был полутемным. Лампочка на стене тусклая, запыленная. Стены в мрачной коричневой краске. Двери в квартиры окрашены в темные тона. Подведя к первой двери на площадке первого этажа, Козырь остановил Ольгу. Стволом условно стукнул в дверь. Та отворилась. Тусклая полоска света с площадки упала в темную прихожую. Козырь толкнул Ольгу в квартиру. Женщина отшатнулась, уперлась Козырю в плечо и отступила в сторону. Козырь ударил ее по рукам. Она молчком продолжала упираться. Он, так же молча, зло хлестнул ее по лицу и жестко втолкнул в однокомнатную квартиру. Из-за двери вынырнула девушка в одних трусиках, как будто только что выпрыгнула из постели. Без слов рванула на себя Ольгу, не успевшую в темноте ничего разглядеть. Точно приклеилась к ней, увлекая за собой. Ни голосов, ни слов, одно шумное дыхание из всех уст. Ольга сопротивлялась, как могла, пока сзади Козырь не ударил по шее. Она упала на колени. Девушка яростно пнула ее в бок. Потом еще и еще, пока не опрокинула совсем. Ребра от боли стонали, казалось, уже не чувствовали побоев. Отстранив разбушевавшуюся подружку, Козырь схватил Ольгу за ворот одежды и волоком втащил в темную комнату. Девушка включила свет. Если бы Ольга сейчас увидела свое отражение в зеркале, она бы ужаснулась. Но в комнате зеркала не было. Задернутое плотными шторами окно, разложенный диван с двумя подушками, измятой простынею, скомканным одеялом, стол с какой-то посудой, стулья, шкаф, тумбочка и стены в обоях. Оставив Ольгу посреди комнаты на голом грязном деревянном полу с шелухой семечек под ногами, Козырь глянул на девушку: — Справишься? Пойду, от машины избавлюсь! — Ты зачем приволок ее ко мне, Козырь? — не отвечая ему, недовольно спросила девушка. — У тебя что, мозги высохли? Ты же засветил меня и мою хату, серый! — Я знаю, что делаю! — отрезал Козырь. — Хорошо, если знаешь, — отозвалась она. — Но я бы тоже хотела знать! Все-таки мы оба в теме! — Все в свое время! — сказал он. — Так ты справишься с нею? — повторил вопрос. С превосходством сверху вниз смотря на Ольгу, девушка уверенно выговорила: — Было бы с кем справляться! Иди, делай! Кивнув, Козырь выскользнул за дверь. Его подружка, худая, костистая, похожая на мальчика, почти без груди, только соски торчат, не дожидаясь, когда Ольга придет в себя после побоев, грубо, точно так же, как делал Козырь, схватила Корозову под мышки и увлекла в угол комнаты. Достала из тумбочки наручники, пристегнула ее руку к трубе отопления. Медленно Ольга снова начала ощущать свое тело. Оно все болело, но сознание становилось яснее. Подтянув к себе ноги, сжавшись, Ольга с омерзением смотрела на девушку. Та с деревянным лицом стояла напротив в самоуверенной позе. Ее взгляд был безразличным и холодным, как лед. Никто из них не отводил глаз. Обе молчали. Как будто испытывали друг друга на прочность. Наконец, девушка подступила ближе и резко ударила Ольгу по щеке. Без слов, зло и безжалостно. После чего спокойно прошла к дивану, легла, разбросав ноги и руки. 26 Вернувшись, Козырь сбросил в прихожей куртку с капюшоном и, оставшись в одной цветной рубахе, прошел в комнату и сел по-хозяйски на диван, отодвинув к стене дремавшую подружку. Уставился на Ольгу. Девушка приподняла голову и тоже равнодушно посмотрела на Корозову, спросила: — Зачем она тебе, Козырный? Чего ты на нее пялишься, серый? Окидывая взглядом грязную одежду измученной женщины, Козырь хмыкнул: — Это приманка. Мучительно напрягая мозг, Ольга спрашивала себя, известно ли уже Глебу, что с нею случилось? И отвечала себе, что, наверняка, муж уже знает об ее похищении, но вот только вряд ли знает, как все стряслось. Ведь она и сама толком не может себе объяснить многого. Она опустила голову. Мутная пелена легла на глаза. Женщине было противно видеть ухмылку преступника. Но показать свою слабость, испуг, слезы не хотела. Прикусила нижнюю губу и глубоко вздохнула. Сбросив с головы парик, сорвав с лица наклейки, Козырь предстал перед нею совсем в другом обличье. В том, которое она видела при похищении Глеба. Ее словно обожгло. Так вот кто перед нею. Голова с короткой стрижкой, полукруглые раковины ушей, большой рот, реденькие короткие брови. Боже мой, Глеб должен догадаться об этом. Это же очевидно. Разумеется, он догадается. Она чувствовала, что Глеба уже нет в больнице. Наверняка уже разыскивает ее. Только вот сможет ли быстро найти, это вопрос? А Козырь, увидев на ее лице удивление, был удовлетворен этим. Он вообще любил производить эффекты, а на женщин особенно. Соскочив с дивана, собрав все, что сбросил с себя Козырь, девушка сунула в тумбочку. Затем под скрип семечковой шелухи под ее ступнями, подошла к Ольге, с вызовом уперла руки в бока, презрительно буркнула: — Хорошо сидишь? Туалет за углом. Захочешь, сбегай. Если сможешь, конечно. Негодование волнами подкатило к горлу Ольги. Как она позволила посадить себя на эту цепочку? Почему у нее так нескладно все получилось? Этот Козырный, как шакал кружит вокруг Глеба. Ждет объедков со стола. Не дождется. Не на того напал. И ее не сломает. Она будет сопротивляться до последнего. Захотел наживку, а получит головную боль. От этих мыслей у Ольги посветлело на душе. Сомкнула веки. И вновь услыхала шуршание шелухи под ступнями девушки. Открыла глаза, посмотрела. Та отошла от нее и проворно кинула тело на диван. Следом, сбросив с себя одежду, Козырь выключил в комнате свет и лег рядом с нею. Сразу же его руки поползли по ее телу, сдернули трусики, и он с жадностью навалился на девушку. Диван под их сопение, пыхтение, вздохи, охи, визг, стоны и смех заскрипел всеми своими деревянными суставами. За окном была ночь. Глаза Ольги соловели, хотя сон не шел в голову, возбужденно-нервное состояние держало в сильном напряжении. Однако диванное веселье у противоположной стены не давало возможности сосредоточиться. Ольга дернула рукой в наручниках, металл брякнул по трубе отопления. Девушка услыхала, остановила Козыря, повернула к ней лицо, томно выкрикнула: — Ну, ты, зараза! Завидуешь? Сиди тихо! — Не обращай внимания, — буркнул Козырь. — Да на кого там обращать внимание, серый? — воскликнула девушка и снова двумя руками вцепилась в Козыря. — Давай, Козырный, чего ты сварился? — Это я-то сварился? — крякнул Козырь и вновь заработал всем телом. Их возня, стоны, крики и много разных слов метались по углам комнаты, бились о стены, стояли в ушах у Ольги. Она не была кисейной барышней, чтобы краснеть от всего этого. Но нарочитая выпуклость диванного веселья сначала раздражала, а потом стала вызывать улыбку. Особенно когда в завершение всего Козырь заскрипел зубами, захрипел, заухал и стал материться, будто произносил поэтический монолог. Не сдержавшись, Ольга прыснула смехом. Козырь сполз с подружки и его недобрые усталые глаза с блеклыми зрачками, которые, впрочем, были не видны в темноте, уставились в ее угол. Неподвижно смотрели, пока не затих смех Корозовой. Ничего не сказал, перевернулся на спину. Зато вскинулась девушка, оторвав голову от подушки, вяло спросила: — Ты чего там, зараза? Самой захотелось? Ответа от Ольги не последовало. Это возмутило девушку, она визгнула и проговорила Козырю: — Издевается, Козырный! Ты бы повеселился с нею, чтобы не завидовала! Ноздри короткого носа Козыря раздулись и задрожали, он расслабленно смотрел в потолок. Прижавшись спиной к стене, Ольга ждала, что тот скажет. И он произнес, пошевелившись через некоторое время и причмокнув губами: — Это мы сможем. — А потом посмеемся вместе! — обрадованно подхватила девушка. Опустив на пол ноги, Козырь сел на диване, спросил Ольгу: — Ну что, гусеница, повеселимся? Поглядим, на что ты способна, чего там Корозову в тебе нравится? — посоветовал. — Постарайся уж, чтобы понравилась мне, а то за мной не заржавеет, быстро ноги выдерну! Голая подружка Козыря шустро спрыгнула с дивана, включила свет. Тот ударил в глаза, заставив на миг всех зажмуриться. Затем девушка взяла на столе ключ от наручников, подступила к Ольге, потребовала: — Поднимись, зараза, на ноги! Напрягаясь, Ольга не двинулась с места. Козырь прикрикнул, вторя девушке: — Поднимись, раз говорят! Иди сюда! Не ломай комедию, гусеница! Давай посмотрим, чем ты богата! Все складывалось очень плохо. Мозг Ольги кипел, ища выход из положения. Вряд ли в эти минуты она сможет вызвать злость и ярость Козыря, чтобы тот набросился на нее с кулаками. Его намерения были другими, и он, безусловно, хотел осуществить их. Не придумав ничего лучше, Ольга с дрожью выдохнула: — Только подойди! — обожгла взглядом. — Только прикоснись! Агрессивность Ольги возбуждала его. Козырь встал на ноги. Голый. Опустил концы губ вниз. Взял у девушки ключ от наручников, отстегнул руку Ольги от трубы отопления, рывком грубо поднял женщину с пола. Она стала отбиваться упорно и решительно. Но Козырь быстро скрутил ее, заломив руку назад. Держал Ольгу, пока девушка срывала с нее одежду. Но стоило ему отпустить ее руку, Ольга вывернулась, впилась зубами в плечо Козырю, ногтями вцепилась в лицо. Тот зло отбросил ее от себя. Матерясь, замахнулся, но не ударил. Она стукнулась о стену, согнулась, сжалась. Козырь схватил ее и толкнул к дивану. Его подружка вцепилась в Ольгу, повалив ее и держа руки. Козырь перевернул Ольгу на спину и жадно навис над нею. И в этот миг она изо всех сил коленкой ударила его в пах. Удар был чувствительным, заставил Козыря скрючиться, заскрипеть зубами, замычать бессвязно. Ольга оттолкнула девушку, вырываясь. Но та вновь с визгом, как дикарка вцепилась в нее, не давая подняться, и торопя Козыря: — Ты что тянешь, Козырный? Не можешь, что ли? Начинай! Преодолевая боль, Козырь втянул в себя воздух и запыхтел, стараясь раздвинуть колени Ольге. Та сопротивлялась, ощущая терпкий запах пота Козыря. Из его рта разило перегаром, табаком и еще черт знает чем. Ольга, вскрикивая, сделала еще один рывок. И — удача. Ее рука скользнула ему между ног. В ладони очутилась мошонка. Ольга сдавила ее, как могла. Козырь взвыл от боли, в глазах сверкнули искры. Его напор мгновенно иссяк. Он отвалился от женщины, скуля и корчась. И долго не мог ничего произнести. А женщина, обессиленная, лежала молча, закрыв глаза, чувствуя, как костистые руки девушки царапали ее тело. Но Ольге казалось, что это было не ее тело, потому что своего тела сейчас она совсем как будто не ощущала. Из этого состояния ее вывел голос над ухом: — Ну, что, зараза, ухайдакала серого? — и Козырю. — Ты как, Козырный? Живой? Бормоча что-то себе под нос, тот, продолжая корежиться, ударил Ольгу кулаком в бок. Боль прошла по ребрам и по всему телу. Ольга вздрогнула, словно очнулась, открыла глаза, рывком привстала и вцепилась Козырю в волосы. Стала рвать их с каким-то яростным усердием. Он, крючась, взвыл. Его подружка набросилась на Ольгу. Оттащила ее. Столкнула с дивана на пол. Крикнула: — Убирайся в свой угол, зараза!