— Ты все перепутал! — недобро усмехнулся Вадим. — Решил, что имеешь дело с дураком! Нет, ты просчитался! Я из другой колоды. — Какая разница, из какой ты колоды? — бросил Глеб упругим голосом. — Колода все равно крапленая! — В этом ты, пожалуй, прав, — согласился Хичков, хлопая пальцами по колену. — Колода крапленая. Но научиться играть краплеными картами — непростое дело. Крапленая колода помогает обувать лохов. Поэтому ты в моих руках. — Я не играю в карты! — отрезал Глеб. — А зря, — презрительно посочувствовал Вадим. — Карты и шахматы развивают мозг и логику. — А я думаю, карты выносят мозг на помойку! — сказал Корозов. — Иначе ты нашел бы себе другое занятие! — Мне нравится мое занятие! — холодно ответил Хичков. — Оно приносит хорошие деньги! — показал на сумку у ног Глеба. — Дай-ка мне ее! Надеюсь, в ней не журналы? Ты знаешь, я не любитель читать журналы. И не люблю иметь дело с кукольниками! Мне противно смотреть на них. Они сами себя убивают. Не дорожат собственной жизнью. Странная порода, выродки какие-то. Крапленые особи. Они хуже, чем крапленые карты. Словно мимо ушей пропустив требование Вадима подать сумку с деньгами, Глеб прижал ее ногой. Хичкову это не понравилось. Он жестко глянул на подручного: — Возьми! — и Глебу. — Не рекомендую упрямиться! Жалко расставаться? Ничего, привыкай! Тебе теперь со многим придется расстаться! Меня надо слушаться! Иначе я могу рассердиться не на шутку! Тогда твоей жене не поздоровится! Ты хорошо посмотрел снимки? Правда отличные? Оценил? Будь умнее, если не хочешь получить жену в разделанном виде! Кусками мяса! Когда на мое занятие не будет спроса, я уйду в мясники! Буду разделывать мясо. Так что включай мозг, прежде чем противиться мне! Сознавая, что угрозы Хичкова не пустой звук, что нагнетание обстановки, может непредсказуемо отозваться на Ольге, Корозов сдерживал себя, старался не давать воли словам. Очевидно, принимая эту сдержанность за страх, Вадим наслаждался своей властью. Ему всегда было приятно наблюдать, как жертвы прогибались под нею, дрожали и пускали слезу, стараясь разжалобить его, умоляли о пощаде, были унижены и раздавлены. Тогда он ощущал себя всемогущим, способным миловать и карать. Такое сладкое чувство всесилия делало его еще жестче и безжалостнее. Он не сомневался, что способен сломать любого. И Корозов поершится и упадет на колени. Любой нормальный мужчина никогда не отдаст свою женщину на растерзание. Откинув от сумки руку подручного Вадима, выдохнув из себя сгусток напряжения, Глеб спросил: — Ты на что надеешься? Что тебя не возьмут? Ошибаешься! Я сам тебе горло перегрызу! Покривившись, Хичков усмехнулся: — Многие мои жертвы даже не знали меня! Тебе повезло! Ты рядом и смотришь мне в глаза! Только мое горло не по твоим зубам! Не надейся! Помни, если я вцепился, тебе уже не вывернуться! Никому не удавалось вывернуться! Я мог бы сейчас просто пристрелить тебя! Но заказчику ты нужен живым! Зачем, не знаю! Он тебе сам скажет! В глазах Глеба появилась решимость: — Тогда вези меня к нему! С тобой разговора не получится! — Получится. Еще как получится! — категорично заявил Вадим. — Придется разговаривать! А то я могу и не довезти тебя. Как у полиции: пристрелить при попытке к бегству! Но ты с заказчиком встретишься! Всему свое время! — и он снова глянул на подручного. Тот резко наклонился за сумкой, схватил за ручки и рванул вверх. Раскрыл у себя на коленях, широко заулыбался: — Полная зелени. — Проверь, не закуклил он их? — распорядился Вадим. Выдернув несколько пачек, подельник проверил: — Все в ажуре! — Проверь все пачки! — приказал Хичков. — Чтобы не аукнулся твой ажур! Подручный стал старательно просматривать. В машине установилось молчание, слышно было только шуршание денег. Когда проверка завершилась, Глеб требовательно произнес: — Вези меня к Ольге! Деньги ты получил! Медленно достав сигарету, Вадим закурил, шумно втянул и выдохнул воздух: — Во-первых, деньги я сам у тебя взял! А ты мне куклу подсунул с Гержавиным! На лоха рассчитывал? Во-вторых, мое обещание — это железная гарантия! — Обещанная встреча в театре — это тоже твоя железная гарантия? — Усмешка тронула лицо Глеба. — Это железная гарантия получения от тебя денег! — пыхнув сигаретой, поморщился Хичков. — И умерь свой пыл! Здесь я диктую! Со мной надо иначе разговаривать! Ты увидишь свою жену! — помолчал. — Сейчас я отвезу тебя к ней! Автомобиль ехал по улицам быстро и мягко в сторону окраины города. Начались новостройки. Несколько высотных домов торчали, как свечи. Вокруг еще не было разросшихся деревьев. Сбрасывали листву молодые деревца. Свернув во двор одного из домов, авто подъехало к подъезду. Глеб сквозь стекла окинул глазами двор. Вдоль подъездов, как в любом дворе, машины. Голые ветки молодого кустарника вдоль окон. Детская площадка. Тепло одетые молоденькие матери прогуливались с детьми. Хичков также осмотрелся. У подъезда — никого. Осенний холод недолго удерживал людей на улице. Удовлетворенный, глянул на Корозова: — Запомни! Сейчас мы вылезем из машины и быстро, как старые приятели войдем в подъезд, не привлекая внимания посторонних! В лифте поднимемся на этаж! Одно неправильное движение, пристрелю там же! В квартире увидишь свою жену! Но можешь никогда не увидеть, если поведешь себя неправильно! — открыл дверь авто, легко выпрыгнул на асфальт. Следом вылез Глеб. Поискал глазами табличку на доме. Не увидел. Хичков понял его намерение и негромко предостерегающе произнес: — Не смотри! Это тебе не понадобится! — под локоть быстро повел его к крыльцу, обернулся, бросил водителю. — Избавься от машины. Выскочив из авто, подручные с сумкой заспешили за ним. Автомобиль тронулся с места и исчез за углом дома. Водитель гнал машину к центру города, туда, где было больше народу и транспорта, чтобы затеряться. В какой-то момент решил, что отъехал достаточно далеко, сбавил скорость, стал выбирать бойкое место, искать глазами парковку, чтобы оставить на ней машину. А в это время там же по дороге проезжал Акламин. Во все глаза вместе с операми в авто высматривал на улицах машину по ориентировке Исая. Уже думал, что след потерян окончательно. Тем более что у полицейских из двух других автомобилей результат был тоже отрицательный. И вдруг на тебе, удача! Даже в глазах зарябило, как будто на дорогу опустился туман. Поехали следом за авто. Но наметанный глаз водителя Хичкова сразу заметил хвост. Хотел выпрыгнуть, бросить машину и затеряться среди людей и домов. Но вместо этого нажал на газ и стал уходить от полиции. Началась погоня. В каком-то переулке он поспешно крутанул рулем не в том направлении. И въехал в тупик. Когда уткнулся в стену какого-то здания, было уже поздно. Сзади прижали полицейские. Выскочил из автомобиля, выхватил пистолет и разрядил обойму по машине Акламина. Началась перестрелка. — Надо взять живым! — предупредил оперов Аристарх. Петляя по тротуару, преступник бросился к жилым домам, где мог затеряться во дворах. Пускать туда его было нельзя. Надо было остановить. Одна из пуль оперативников поразила бандита, тот упал и перевернулся навзничь. Аристарх кинулся к его автомобилю. Заглянул внутрь. Пусто. Озадаченно подбежал к преступнику. Один из оперов, проверив пульс, проговорил: — Готов! Не удалось взять живым. Не обращаясь ни к кому, Акламин спросил: — Где же Корозов с Хичковым? Никто не мог ответить на этот вопрос. 68 Выйдя из лифта на большую освещенную площадку, Вадим с Глебом подошел к металлической двери квартиры. Подручные стали за спиной. Дверь новая, номерок сверху новый. Звонок домофона сбоку на стене новый. Предупредил с угрозой: — Помни мое слово! Если что не так, убью! Но в первую очередь твою жену! У тебя на глазах. В назидание тебе! — Испугал, — напряженно выдохнул Глеб. — Подумай лучше о себе. Сходи в церковь, отмоли грехи! Я тебя не боюсь! Открывай дверь! — Меня не надо бояться, меня надо слушаться! — сухо отсек Вадим. — Помни об этом! Иначе я жестоко наказываю! А в церковь мне поздно ходить. Там еще не придумали молитву, чтобы отмаливать мои грехи! — вставил ключ в замок, щелкнул, открыл дверь. Шагнув внутрь, Глеб на мгновение зажмурился, вдохнул в себя воздух. И ему почудилось, что он уловил запах Ольги, ощутил тепло ее тела, увидел улыбку на ее лице. Сердце зашлось. Интуиция подсказывала, что на этот раз Хичков не обманул. Ольга действительно здесь. Распахнул веки, обвел глазами прихожую, увидел два мужских лица, похожих на тараканов, выползших ему навстречу из кухни. И в нос ударил дух сигарного дыма в воздухе. Удивился, как он мог только что вычленить из этой вони запах любимой женщины. Видно, так создала природа человека, что в экстремальных условиях нюх его способен обостриться настолько, что может учуять среди множества других запахов тот, который человек знает и ищет. В ногах появилась мелкая дрожь от предчувствия, что Ольга совсем рядом. Только протянуть руку. Он напружинился. И уже не видел тупых лиц, выступивших из кухни. В эти секунды они были для него ничтожны и пусты. И не было этой прокуренной прихожей с голыми полами, шкафом и вешалкой для одежды. Не было этих крашеных стен, не было люстры над головой, не было дверей. Ничего. И только толчок сзади вернул Глеба к реальности. Словно отрезвил, напоминая о Хичкове, как о неизбежности, которую следует преодолеть и побороть, чтобы вытащить отсюда жену. Дверь за спиной захлопнулась. Вадим молчал. Его подельники смуро ловили движения Глеба. Он подобрался, точно приготовился к схватке, свел брови и стиснул зубы. Затем на всю квартиру вдохнул в себя: — Оленька, где ты? Я пришел! В комнате за закрытой дверью на диване Ольга, накрывшись покрывалом, лежала на боку. Когда она поворачивалась на живот или на другой бок, или сползала с дивана и ставала на ноги, Гержавина смотрела страдальчески и бросалась на помощь. Голос Глеба прозвучал для нее, как гром среди солнечного дня. Она даже не поняла сразу, явь это или ей померещилось? Вскинулась, приподняла голову, прислушалась. Подручный Хичкова у двери вскочил со стула, замер. Гержавина тоже ошеломленно затаила дыхание. Дети притихли. — Оленька, я здесь! — снова позвал Глеб. И словно какая-то пружина подкинула Ольгу с дивана. Забыв о болячках, она спрыгнула на пол, отбросила покрывало, метнулась к двери, выкрикивая в ответ: — Я в комнате, Глеб! Я в комнате! Преградив дорогу, подручный стал на пути. Она вцепилась в его лицо ногтями, завизжала, царапая щеки. Он захрипел, оторвал ее от себя, ударил. И в этот миг дверь распахнулась. Глеб с яростью сбил подручного с ног и подхватил Ольгу. Она не верила своим глазам, хотя всегда знала, что он обязательно придет за нею. Он прижимал ее к себе, и все вокруг перестало существовать. Подручный, вытирая кровь с лица, вскочил с пола и выхватил пистолет. Но появившийся в дверях Хичков остановил: — Не тронь! Он хорошо заплатил за это! Отступив, тот исподлобья враждебно смотрел на Корозова. Ольга боялась дышать, ей казалось, если она неосторожно пошевелится, этот сон исчезнет, и Глеб пропадет, испарится. Из глаз катились крупные слезы. Он целовал ее лицо, повторяя: — Я с тобой, я с тобой. — Наконец-то, — прошептала она. Еще не знала она, что ничего не кончилось. И хорошо, что она этого не знала. Нельзя было отбирать у нее эти минуты радости. Обнимая и целуя ее, он вдруг осознал, что она стоит голая. Тело в синяках и ранах. Как на снимках. Он стал наливаться кровью. Быстро сдернул с себя куртку и накинул ей на плечи. Повернулся к Вадиму и выдохнул: — Ты ответишь мне за все ее раны! — Ты не благодарен! — отозвался тот. — Я за это наказываю! Рядом с ним оживился подручный, а за спиной в прихожей вытянули шеи другие. Глеб насупился: — Где ее одежда? В ответ Хичков усмехнулся: — Это подарок от Козыря! Неупакованный! В распечатанном виде! Вздрогнув при упоминании о Козыре, Ольга заволновалась. Вдев руки в рукава куртки, застегнув ее, крепче прижалась к мужу. Глеб непримиримо смотрел на Хичкова: