— А ты не мог купить платье? — Я не занимаюсь благотворительностью! — ответил Вадим. — Понятно! — выговорил Глеб. — У тебя денег нет? Я тебе подам! Я всегда подаю нищим на паперти! Снова подручный рванулся к Глебу, но Вадим, заскрипев зубами, остановил его: — Пусть потешится! У него больше ничего не осталось! — отступил в прихожую, закрыв за собой дверь. Кинув взгляд на оставшегося в комнате подручного, Корозов выдавил: — Пошел вон, мразь! Не пошевелившись, тот поджался, готовый наброситься на Глеба. Корозов крикнул Вадиму: — Хичков! Убери эту образину отсюда! Дверь в комнату раскрылась. Вадим, остановившись в проеме, глядел долго и недобро. В нем боролось два чувства. Одно требовало размазать Корозова по стенке, другое останавливало его, напоминая, что работа выполняется для заказчика. Он нарезал острыми морщинами лоб, с угрозой выпихнул изо рта: — Я загоню тебя под диван, если еще раз услышу твое брюзжание! Со мной нельзя разговаривать в таком тоне! Заруби это себе на носу! Или твою жену сейчас у тебя на глазах отутюжат мои молодцы! Запомни! Здесь все делается по моим правилам! И главное из них: меня надо слушаться! Парня моего не зли, а то он хребет тебе переломает. Он злопамятный. Обид не забывает. А ты обидел его! — и Хичков снова убрался в прихожую, захлопнув дверь. Удовлетворенно заурчав, подручный ухмыльнулся. Ольга испуганно прижала пальцы к губам Глеба. Она начала понимать, что муж оказался в таком же положении, как и она. Настроение ее чуть поколебалось, но радость оттого, что он был рядом, не уменьшилась. Присутствие мужа вселяло уверенность в том, что история с Хичковым скоро закончится. Как это произойдет, она не представляла, но не сомневалась, что конец близок. Лишь сейчас Глеб обратил внимание на женщину с двумя девочками. Они сидели на другом диване, притихшие, как мышки. Все, что происходило перед их глазами, по всему видно пугало их. Появление мужа Ольги в комнате, давало надежду им на то, что и у них настанут подобные минуты. Только теперь они боялись, как бы ярость Глеба не довела до бешенства Хичкова и тогда, не разбирая, кто прав, кто виноват, тот неистово прокатится по всем. Особенно женщина боялась за своих девочек. В общем-то, в душе она была удивлена, что Хичков терпеливо сносит вызывающее поведение Корозова. И молилась, чтобы тот поубавил свой гонор. Хотя понимала, что, увидев в таком состоянии свою жену, ему стоило больших трудов сдерживать себя, чтобы не быть еще более резким и жестким. Когда же, в конце концов, все это прекратится, когда, наконец, эти стены перестанут давить на них, и она с дочерями вернется домой? Вот только вряд ли сможет быстро забыть о Хичкове, вряд ли не будет долго вспоминать его жуткое щекастое злое лицо и пугливо вздрагивать при этом. Только за что все это ее девочкам? Это ужасно. Глядя на женщину и детей, Корозов догадался, кто они. И сразу в голове мелькнула мысль, а где, собственно, Гержавин, что с ним случилось? В перепалках с Хичковым он забыл задать этот вопрос преступнику. И в эту минуту почувствовал свою вину за то, что не отказал Сергею Сергеевичу. Видя, как жена Гержавина ловила его взгляд, как его дети смотрели с испугом и надеждою, он успокаивающе произнес: — Не бойтесь! Все будет хорошо! Скоро все закончится! Часто заморгав заслезившимися глазами, женщина ничего не ответила. Глеб твердо повторил, словно знал доподлинно: — Все будет хорошо! Отстранившись, Ольга оглянулась, ища взглядом покрывало, чтобы обмотать им нижнюю часть тела. Глеб опередил. Подхватил его с дивана и помог ей. Она плотно обвернула ткань вокруг бедер. А Корозов шагнул к двери. Подручный Хичкова преградил дорогу. Глеб напружинился, выдохнул: — Мне нужен Хичков! В ответ — молчаливое сопение. Глеб взорвался! — Пугало огородное! — и выкрикнул. — Хичков! Зайди сюда! За дверью послышались голоса, потом шаги, потом дверь толкнули, и возник Вадим: — Зачем? — спросил сухо. Багровея, Корозов потребовал: — Ольгу должен осмотреть врач! Прищурившись, Хичков усмехнулся: — А еще кто ее должен осмотреть? Почему ты решил, что твои заявки будут выполняться? — Потому что я тебе заплатил! — сказал Глеб. — И потому что ты довел ее до такого состояния! Давай врача! — Достаточно моего взгляда! — хмыкнул Вадим. — Многих он лечит от всех болезней! — Не разыгрывай клоунаду! — отрубил Глеб. — Если бы я хотел посмотреть на клоуна, я пошел бы в цирк! Лицо Хичкова стало сердитым и отталкивающим. Его подельник двинулся на Корозова, выхватив ствол, но, глянув на Вадима, застопорился, не получив его команды, спрятал ствол за спину. Хичков произнес: — Ты мне начал действовать на нервы! Еще слово, и я посажу тебя на цепь! Осознав, что стал перегибать палку, Глеб сбавил тон: — Хорошо! Я прошу тебя! Привези Гержавина! Он хороший врач. Пускай осмотрит Ольгу! Минуту помолчав, пронзительно смотря на Корозова, Вадим вымолвил: — Вот это другое дело! Вытянувшись в струну, Гержавина насторожилась. Неужели это возможно, чтобы ее муж тоже появился здесь, увидел их, и она могла бы припасть к его плечу, а девочки прижаться к отцу? Вместе не так страшно. Вместе это вместе. Она навострила уши, слушая, чем закончится разговор. — А где ж я тебе возьму Гержавина? — спросил Хичков. — Ты же не считаешь меня идиотом? — сдержанно сказал Глеб. Переведя глаза на Ольгу, Вадим подумал и согласился: — Ты хорошо за нее заплатил! Думаю, там и за дока хватит! Тем более что он искупил свою вину! — Я вижу, перед тобой все вокруг виноваты! — покачал головой Корозов. — Док нарушил обещание и подставил свою семью! Он не дорожит своими детьми! Я не понимаю такого отца! — проговорил Хичков. Вдруг с дивана сорвалась жена Гержавина, вскочила на ноги, и сбивчиво воскликнула: — Неправда! Это неправда! Зачем вы говорите неправду? Лицо Вадима сразу стало мрачным, взгляд обжег женщину. Он не мог терпеть, когда женщины вмешивались в его разговор, перебивали, не подчинялись ему. Резко прикрикнул: — Пошла на место! Она умолкла, сжалась и неслышно опустилась на диван. Отводя глаза, обняла прижавшихся к ней дочек. Корозов отвлек внимание Вадима на себя: — Ты только что сказал, что он искупил свою вину. — Пожалуй, да! — отозвался тот. — Он оказал помощь моим парням! Так и быть, я распоряжусь, сейчас его привезут! Как видишь, я нормальный человек и могу платить по счетам! Но у каждого из нас в этой жизни своя роль! У Гержавиной захолонуло сердце, а потом часто забилось, когда она услыхала обещание Хичкова привезти ее мужа. Глеб, в ответ на последние слова Вадима, проговорил: — Не слишком почетную роль ты себе выбрал! — Для почета я пошел бы в депутаты! — усмехнулся Хичков. — Только роли никто из нас не выбирает. Они раздаются нам свыше. Бог вершит. Человека нельзя переделать, он рождается готовым продуктом! — замолчал, отступил вглубь прихожей и исчез за дверью. 69 Вскоре привезли Гержавина. Видно, ему не объяснили, зачем он тут нужен, потому что он влетел в комнату, как угорелый. Глазами забегал по всем лицам. Не успел удивиться, увидев здесь Корозова, и бросился к своей семье. Обнял, целуя всех сразу. Пустил слезу вместе с женой и детьми, твердя одно и то же: — Вы живые, вы живые, вы живые. Дети и жена облепили его и тоже что-то говорили, но, казалось, никто никого не слышал, только радость и надежда были в голосах. Женщина видела, как осунулся и поседел ее муж, и жалость сдавила ее сердце. Она сейчас не помнила о том, что сама пережила с дочерями, она думала, что пришлось пережить мужу, и как тяжело он это перенес. Есть женщины — жертвенные натуры. Ради близких людей они готовы бросить все и забыть о себе. И собственная боль для них не боль, когда больно тем, кого они любят. Такие женщины пойдут в огонь и в ад, только бы защитить и спасти от этого своих близких. На таких женщинах держатся семьи, на таких женщинах держится государство. Если бы не было таких женщин, то мужчинам некого было бы защищать, не за кого было бы воевать, потому что эти женщины — Матери. А Матери — это тыл. Матери — это Родина. Стоя у другого дивана, Глеб и Ольга молчали, понимая состояние Гержавиных. Хичков от двери смотрел хмуро и безразлично. Подельник беззвучно кривил лицо, косясь на Вадима. Тот, наконец, подал голос: — Ну, хватит, док, слезу пускать! У тебя здесь работа! Ты тут по просьбе Корозова! Посмотри его жену! Оторвавшись от своей семьи, Сергей Сергеевич повернулся к Корозовым. Лицо было другим, словно умытое живой водой. Только волосы по-прежнему седые-седые. Подошел к Глебу, схватил его руку, прошептал: — Спасибо, спасибо… От двери опять раздался недовольный окрик Хичкова: — Док, в чем дело? Прекрати слюни пускать! Это мне ты должен говорить спасибо, а не ему. Я мог и не привести тебя сюда! Займись работой, док! Поймав в рукаве куртки локоть Ольги, Гержавин пожал его, глянул в сторону Вадима и его подручного, и вдруг потребовал твердым докторским тоном, который удивил Хичкова: — Посторонних попрошу выйти!