— Я даже не знаю… Спасибо большое. Это очень дорогой подарок. Может, мне все-таки вам отдаться… Мы посмеялись и отказались. Мари отлично с нами ладила, в нашу группу влилась легко и естественно, оказалась очень веселой и компанейской женщиной. По сути, она являлась руководителем нашей группы, но мы этого не чувствовали. Даже мои женушки мне сказали, что не ревнуют к своей подруге Мари, но на всякий случай предупредили, что застрелят меня, если заподозрят в каких-либо симпатиях к ней, кроме дружеских. Мари веселилась, но мне все равно казалось, что она грустит. Что-то очень глубоко в себе скрывает и не хочет показывать. Меня это не сильно беспокоило, у каждого человека есть своя тайна, и скоро я перестал обращать внимание на такие нюансы. Последний день перед вылетом мы тоже провели на своем импровизированном полигоне. Купили полную машину тыкв, я их расставил на шестах в местах нахождения охранников и фигурантов. К концу дня перестреляли все овощи и двух крупных варанов, явившихся к нам в гости. Акцию нам удавалось проводить за две минуты, это с минированием дома при отходе. Конечно, только на макете и только при предполагаемой обстановке в зале проведения обряда, я проигрывал ситуации с пятнадцатью целями в ней, но все-таки это был результат. О напрасных жертвах я не задумывался, то, что члены этого культа приносят человеческие жертвы, примирило меня с их смертью. На следующий день с утра уложили снаряжение и оружие и, как и планировалось, в 27:05 уже летели над заливом в небольшом двухмоторном самолете. 22 год. 16 число 8 месяца, 30:00. Новая Земля. Дагомея. Аэродром Ордена. Шестьдесят километров от Мандела-Сити Полет ничем не запомнился. Полная темнота в иллюминаторах. Мы почти не разговаривали, только попили кофе и сжевали сэндвичи. Ровно в 30:00 колеса самолета коснулись бетонной полосы. Вытащили снаряжение и уселись в пустой «Хамви». Руководитель конвоя подбежал согласовать с Мари порядок следования и позывные, она села за руль, я за пулемет, и мы выехали с территории аэродрома, укрепленного, между прочим, как Форт-Нокс. Я успел заметить с десяток БМП «Страйкер» и бронемашин «Пиранья», огневые точки с крупнокалиберными пулеметами и минометами. Да и сам конвой вызывал уважение. Кроме пяти грузовиков М-939, с нами ехали шесть «Хамви» с Браунингами и гранатометами Мк-19, три «Пираньи» и один «Страйкер». Мы заняли место в середине конвоя и начали движение. Я всматривался в стену джунглей по сторонам дороги и думал, что никогда не смогу в них заметить засаду. Одна непроницаемая для человеческого взгляда стена. Чем-то окружающий пейзаж казался даже красивым и завораживающим: бездонное черное небо с мириадами ярчайших звезд и туннель дороги в темно-зеленом море джунглей. Без остановки проехали первый блокпост с гарнизоном правительственных войск, тоже укрепленным по всем правилам фортификационного искусства. БРДМ-2 и БМП-1 в капонирах по сторонам дороги, пулеметные гнезда, обложенные мешками с песком, и даже окопы полного профиля вокруг. Солдаты в некоем однообразии формы и оружия, конечно, советского производства, численностью до взвода. Второй блокпост населяли так называемые бойцы «Национального фронта возрождения», читай борцы с белым игом, с которым правительство Дагомеи в очередной раз замирилось. Укрепление попроще, ржавый, без гусениц, плавающий танк ПТ-76 в окопе, несколько разнокалиберных джипов с пулеметами, единообразие в форме и вооружении отсутствует напрочь. Как так можно увешаться оружием и остаться в состоянии двигаться, я представить себе не мог. Один из караульных встал на дороге и дал знак рукой остановиться. Не знаю, зачем, может, сигарету стрельнуть хотел, или спичек у него не было, но умным этот поступок назвать было нельзя. «Страйкер», не снижая хода, ударил его носом и он, как тряпка, улетел в кусты. Одновременно все стволы конвоя навелись на блокпост и в наушниках прозвучала команда к бою. Бойцы блокпоста рассыпались в стороны, как горох из порвавшегося пакета, и пока мы не проехали, из укрытий не высовывались. Идиотизм. Дорога повернула, и по сторонам теперь виднелись поля. — «Большому Папочке» — «Дочка Мери», ухожу пописать, ухожу пописать, прием… — прозвучал в наушниках голос Мари. Я чуть не рассмеялся. Выдумщики. — Здесь «Большой Папуля», иди, дочка, пописай. Пописаешь — постучись, пущу домой. Как принимаешь? — Принимаю чисто и громко… — ответила Мари, и сразу же наша машина свернула в сторону от конвоя и заколыхалась на ухабах проселочной дороги. — Наш поезд прибывает на станцию по графику. Вы видели того идиота? — спросила Мари. Машину, кстати, она вела виртуозно. — Хуже идиота… — Такое случается почти на всех блокпостах. Мозги совсем прокурили и проширяли эти черножопые. — Где твоя политкорректность, Мари? — язвительно спросила Инга. — Разговорчики, рядовой, — весело прорычала Мари. На Инге была форма рядового. — Где это хренова тропинка… ага… вырубаю свет. Машина свернула на почти неразличимую дорожку среди опять начавшихся зарослей. Мари выключила свет, все вокруг сразу пропало в темноте. Я опустил очки ПНВ и вернул себе зрение, в мертвенно-бледных зеленых очертаниях. «Хамви» уверенно ехал по почти полностью заросшей тропинке. Мари, непонятно как ориентируясь, довезла нас до сравнявшихся с землей развалин. — Станция прибытия. Объявляю высадку из вагонов, — скомандовала она и остановила машину. Я посмотрел на часы. Подарок Пола исправно показывал 01:33. Почти по графику. Мы быстро постягивали с себя форму, переоделись, накрасились и в хорошем темпе побежали за Мари. Она тоже экипировалась, как мы, только в кобуре был Глок-21 и на плече МП-5 с глушителем. На шее здоровенный электронный бинокль, а через плечо цифровая камера с ночной насадкой на мощном объективе — одним из условий руководства была видеофиксация операции. У нас на шлемах тоже были закреплены видеокамеры. Не тяжелые и не мешают, так что пусть будут. Не жалко, да и самим интересно будет потом посмотреть. Становимся великими операторами и актерами в одном лице. Прорвались через заросли и перебежали небольшое поле. Впереди, метров за пятьсот, замаячили неясные огоньки и показалась старая ферма с провалившейся крышей. — Прибыли. Я наверх. С богом, — Мари ловко вскарабкалась на стену по прислоненной балке. Мы построились и, пригибаясь, направились к огонькам. Я возглавлял маленькую колонну, посередине двигалась Инга, замыкала Герда. Времени у нас было предостаточно, так что я не спешил. Из зеленого мрака выступили постройки. Я осторожно заглянул в решетчатые ворота. Маленькие лампы едва освещали действительно сидевших на стульях охранников. Пьют пиво. Три… а где четвертый? — Ждем… — шепнул я. Возле домиков стоял роскошный белый джип Тойота Мега Круизер и Лендровер Дефендер охраны, с крупнокалиберным Браунингом М-2 на турели и ПКМом на вертлюге на месте пассажира. Значит, гости на месте. — Вижу охранника. Идет на свое место… — сообщила Герда. Точно идет, родной, пописать ходил. — Выдвигаемся… Под прикрытием забора мы быстро проскочили на определенную заранее позицию, сбоку-сзади дома. Охранники нас не видели и не слышали. Уже на улице было слышно, как внутри дома бешено выбивают ритм барабаны, даже земля подрагивала в такт ударам. Я по очереди подсадил Ингу и Герду и, подтянувшись, сам перебросил тело за забор. Присел. Герда и Инга, как и отрабатывали, притаились и держат под прицелом свои сектора. В принципе все, как и на фотографиях, только я, строя макет, немного ошибся с размерами. Ничего, не критично. Подождали секунд тридцать и цепочкой в том же порядке выдвинулись в дому. Сгруппировались возле угла. — По команде. Два ближних мои, следующий — Инга, последний — Герда, — шепнул я и присел, надо мной нависла Инга, за нами, чуть левее, стояла Герда. — Огонь… — мы одновременно сделали шаг в сторону и прострекотали автоматы. Я одной очередью из шести патронов снял обоих сидевших практически на одной линии охранников. Их бросило на уже мертвых товарищей. Последнего швырнуло на землю, и одна из пуль звонко щёлкнула по чьему-то автомату. Млядь… это и называется случай. Предусмотреть, что лежавший на коленях охранника АКМ подлетит от движения уже мертвого хозяина и попадет под выстрел, наверное, невозможно. Может, великие спецы и могут это делать, но я нет. Мы замерли на десяток секунд. У меня бешено застучало сердце. Тихо. Барабаны грохочут так, что ощутимо подрагивает земля. — Контроль охраны, Инга, контроль дверь, мы работаем. Мы быстро проконтролировали охранников, невооруженным взглядом было видно, что с ними покончено, лужи крови, мозги, но контроль есть контроль, каждый получил еще по пуле, и мы с Гердой быстро оттащили их за дом. Инга переместилась к ближайшей хижине, прикрывая нас, затем взяла на прицел дверь. Молодец, четко, ни одного лишнего движения. Совсем еще не готова к серьезной работе, но, главное, не боится убивать и не боится крови. Абсолютно равнодушна. Не знаю, хорошо это или плохо. Мы с Гердой стали осматривать по очереди четыре хижины во дворе. — Входим… — мешки с зерном, солома… пусто. Идем к следующему домику. — Входим… — с лежанки поднимается чья-то фигура. Треснул UМР Герды, и фигуру зашвырнуло обратно на лежанку. Сука… какого ты хера здесь делал? Еще лежанки… пусто. Следующий дом. — Входим… — с пола поднимаются две головы. Очереди, жалобное блеяние и стук по глинобитному полу — в судорогах бьются маленькие копыта. Козы… м-мать. Один домик остался. — Входим… — кровати, шкафчики, головы козлов на балках, связки трав, баночки на полках… маленькие косточки на веревочках… пусто. Осторожно переместились к входной двери. Инга заняла свое место в ордере. Я приоткрыл массивную дверь и просунул камеру на тонком раздвижном штативе. Подарок Пола, к которому была подключена камера, исправно показал, что тамбур пуст. Штатив сдвигаем, камеру в карман. Приоткрываю дверь и проскальзываю внутрь. Взял на прицел коридор. Грохочут барабаны, пол вибрирует, в щели между досками сыплется пыль. Здесь можно палить из пушки, не услышат. — Входим… — Герда и Инга по очереди проникли в тамбур. — Построились… — это я зря, девочки уже все успели сделать. Так. С правой от входа стороны в конце коридора стол с охраной, прямо по ходу движения за двухстворчатой дверью — «Хунган», храм Вуду. Дверь есть. Плотно закрыта. Над ней светильник. Еще мелькает свет с правой стороны, где сидит охрана. — Инга, одновременно с нами контроль, левая сторона. Герда, по команде работаем, — я продублировал слова жестом. Из-за грохота не уверен, услышали или нет. — Работаем… — мы с Гердой одновременно вошли в коридор и вскинули оружие. Сиреневые пятнышки инфракрасных лазеров заплясали на зеленых мощных фигурах, сидящих за столом. Я коротко давил на курок и переводил толстый цилиндр глушителя с фигуры на фигуру, рядом глухо трещал автомат Герды. Фигуры опрокинуло на стенку, и они сползали под стол. Перезарядка. Вроде все. — Герда, контроль. Инга, доклад. — Чисто… — Принял. — Мы с Гердой быстрым шагом, не опуская автоматов, двинулись к охранникам. Вдруг стол, под который сползли телохранители Путе, сдвинулся в сторону и с пола медленно стали подниматься могучие тела. Открыла огонь Герда. Из тел брызгали четко различимые, ярко-зеленые в свете прибора ночного видения фонтанчики крови. Достреляла магазин и ушла мне за спину перезаряжаться. Опять встают… мляди, ловлю в прицел дважды трупы и нажимаю на спусковой крючок. Вся стена в крови и кусках мяса… Упали… что за… опять возятся. Я в упор опустошил магазин. У одного взорвалась голова, у второго превратилась в кашу… Перезарядка. Суука… один пытается встать… получай… Телохранители, наконец, перестали шевелиться. Что это было? Зомби… мать вашу. Руки нешуточно дрожали. Что за бред, такого никак не может быть. Два магазина, шестьдесят экспансивных патронов калибра сорок пять. Одиннадцать и три миллиметра. — Правая сторона чисто, Инга доклад… — твою мать… даже голос подрагивает. — Чисто. — Мы возвращаемся. Подошли к двери. Барабаны бьют не останавливаясь. Это хорошо… ничего не услышали. — Инга — левая сторона. Я — середина, Герда — правая сторона. Входим по команде, — надо перевести дух. Все… — Пошли… — я распахнул дверь ударом ноги. То, что я там увидел за доли секунды до того, как стал стрелять, отложилось в голове четкой и, несмотря на зеленый цвет ПНВ, цветной картиной. Причем все и оставалось зеленым, только белое и красное проявлялось на этом фоне. Посреди комнаты черный столб, на котором висит человеческое тело без кожи и без внутренностей, под ним оцинкованная обычная лохань, похожая на те, в которых наши бабушки стирали белье, полная ядовито-красной крови. Рядом, обернувшись на дверь, стоит черный мужик с замазанным кровью лицом, в черном фраке, посыпанном мукой, белым цветком в петлице, на голом жирном теле. На голове цилиндр, во рту трубка. На заднем плане четыре фигуры, закутанные в белые саваны, лупят по высоким, по пояс им, барабанам. На полу свились в отвратительный клубок голые тела, рядом с ними обнаженная черная женщина с волосами, сбитыми в высокий колтун и измазанным в крови лицом, монотонно втыкает длинную иглу в тряпичную куклу. Обвисшие мешочки грудей вздрагивают в такт движениям, между ними нарисованный на теле мукой крест.