– Это только внешне, – отвечает фуражир. – Вы знакомы? – удивляется девушка. – Я видел, как этот человек убил свою собственную дочь. – Я почему-то не удивлена, – иронизирует Лена. – Был ли ты тридцать лет назад тем же человеком, которым являешься сейчас? – спрашивает барина Юй. – Сам же только что признал, что сильно изменился в последние годы. – Нет, не был, – нехотя соглашается Борис Михалыч. – В своё время я дал твоему клану власть. – А теперь забираешь у меня дочь? Вместо своей, испорченной? Юй издаёт какой-то утробный звук, но в их перепалку вовремя вмешивается Лена: – Никто меня не забирает! В полисе у меня есть враги, с которыми лучше дела не иметь. Я ухожу сама. Это Юй меня сопровождает, а не я его. Никто мне не указ! – Что ж, так оно всегда и было, – соглашается Петров и делает большой глоток пива. – Ты умерла и воскресла для меня дважды, дочь. Что-то мне подсказывает, что тебя будет непросто убить. Я благословляю тебя. Иди. Идите. Все идите, куда хотите. А я посижу здесь… Знала бы ты, как я от всего устал… Лена подходит к нему и целует в бородатую щёку. Она не может сдержать слёз, да и не пытается. – Всё будет хорошо, пап. Всё только начинается. ### Одинокий корабль движется сквозь непроглядную тьму космоса. С виду это мёртвый кусок металла. Если какой-то продвинутой биологической форме жизни посчастливится обнаружить его, то её представители посчитают, что имеют дело с космическим кладбищем. Не содержит он внутри ни камер для анабиоза, ни отсеков с эмбрионами, а те немногие живые, что по несчастью оказались на борту в самом начале его пути, давно умерли, были отражены в Квалиа и с почестями похоронены. Здесь нет нужды в атмосфере, жидкой воде и высокой температуре, а по коридорам, в которых никогда не горит свет, не бродят спятившие от скуки андроиды. На "Пионере" кипит жизнь иного рода. Каждый цикл сна и бодрствования – это новое приключение для его жителей. Джинны – истинные боги своего мира, способные создать и ощутить всё, что угодно и даже больше. Ничто не сдерживает их воображения и амбиций. В их распоряжении вечность – во всех координатах и плоскостях. Но вечность – это слишком долго. Память живёт гораздо меньше. Марк в тысячный раз редактирует историю происхождения этого мира. Он хочет передать всё в мельчайших деталях. Он хранитель и глашатай этого знания. Пройдут ли хотя бы столетия прежде, чем джинны породят на свет нечто, что превзойдёт и отвергнет их? А может они, как и люди, пресытятся фантоматикой настолько, что забудут о существовании "Пионера"? Марк не мог знать этого наверняка. Но, пока он жив, они будут помнить. Конец.