– Михайло Лексеич, родной ты наш, живой! – Герасим! Где Алена, Петруша? – Да тут они. Уже, наверное, знают, что ты приехал. – Веди быстрее. – Так ты давай на коне. Дом княжича на другом конце, прямо у реки стоит. – Я покажу. Едем, Михайло! – сказал Парфенов. Всадники буквально пролетели по улице и резко осадили коней у ворот, за которыми красовался терем. Михайло соскочил с коня и увидел Алену. Та без сил опустилась на лавку, поддерживаемая Марфой. К матери подбежал Петруша. Бордак бросился к жене, рухнул на колени, припал к ее ногам. – Родная моя, ты жива! Счастье-то какое! – Михайло… Она хотела так много ему сказать, но не смогла. Парфенов как родных обнял своего городского ключника Андрея Серьгу, стряпуху Варвару, кормчего Демида Глухова. – Как вам удалось уйти из Москвы? – спросил он. – Бог милостив, все обошлось, – сказал Серьга. – Забрал я семью Михайла Лексеича с челядью да повел на ладью. В то время огонь был уже совсем рядом. Люди бежали от него, старались спастись в реке. Отошли мы от берега, и тут началось. Лодки налетали друг на друга, тонули. Кормчему Демиду Глухову да ребятам-гребцам спасибо сказать надо. Вывели они ладью ближе к другому берегу и пошли. Признаюсь, я очень уж беспокоился за боярыню Алену. Она же должна родить скоро, а тут такое! Ей Марфа помогала, Герасим оберегал. Я и не помню, как вышли на свободную воду. Но выбрались. А потом уже шли спокойно. Одного боялись. Придем в Стешино, а там татары. Или они уже были, разорили село да ушли. Как только вспыхнули посады, Демид перенес в ладью кое-какие пожитки, припасы. Того хватило бы дня на два, не более. Но и тут, слава Богу, обошлось. Село не занято татарами оказалось и не разоренным. Встретил нас ключник Николай, на подворье провел. Народ набежал, расспрашивал, что да как на Москве. А там!.. Боже упаси еще раз такое увидеть. В общем, сгорело все. С реки видно было, как огонь пожирает дома. Вот так мы и ушли. А ты, княжич? Как удалось выжить? – Это длинная история. Потом как-нибудь расскажу. О подворье не кручинься. Новое возведем и дом больше прежнего поставим. А пока и тут всем хорошо. – Татар боимся, Василий Игнатьевич. – Не придут сюда крымчаки. Они на Рязань всей ордой пошли. Как разорят тамошние земли, двинутся на юг, к себе в Крым. Мы за ними шли, оттого и знаю. В полуверсте отсюда в роще дружина стоит. Пошли туда мужичка любого, пусть передаст наказ мой идти сюда. Припасов-то у нас хватит? – Да, хватит. Стадо большое, хлеба, молока и мяса в достатке. А гонца я сейчас пошлю. – Давай! Накажи селянам разместить ратников по своим домам. – Сделаю, Василий Игнатьевич, – сказал ключник и убежал. – Вот и вторая, самая главная хорошая новость, Михайло, – проговорил княжич. – Да, Василь, у меня словно камень с плеч свалился. – Сколько пробудем здесь, воевода? – Отдохнем малость и в обрат пойдем, бить татар. – Долго ли гнаться за ними будем? – Покуда не уйдут с земель наших. Парфенов вздохнул. – Значит, долго. Ну что ж, на то мы и воины. В село вошла дружина. Крестьяне тут же разобрали воинов по избам. Стешино – село большое, шестьдесят дворов. Места всем хватило. Вроде самое время праздник устроить. Да слишком уж сильное горе навалилось на Русь, не до того было. Посему гости и хозяева обошлись баней, молитвой и ужином, после которого отправились на отдых. Только Бордак с Аленой до позднего вечера сидели, обнявшись, на высоком берегу реки. Спать они пошли за полночь. Село уснуло. Тут было спокойно. Девлет-Гирей завел свою орду на рязанские земли. Противостоять ему было некому. Крымчаков преследовали только отдельные небольшие дружины. Они наносили им урон, освобождали полонян, но большего сделать не могли. Хан вернулся в Крым с огромным ясырем и вошел в Бахчисарай с триумфом. Он уже думал, как на следующий год покорит Русь, строил грандиозные планы, видел себя правителем всех земель от Крыма до Новгорода, Казани и Астрахани. Глава 2 Каждый день в село Стешино прибывал народ с земель, разоренных крымчаками. Ранним утром к Парфенову заявился ключник Белан и доложил: – Княжич, это уже невозможно! Вчера пять семей пришло, а сегодня с рассвета уже три. Что за день-то будет? У нас опричники по дворам стоят, беженцам места нет. Парфенов посмотрел на ключника. – Доброго утра тебе, Николай. – Господи, извиняй, княжич, совсем я завертелся. Ни днем, ни ночью покоя нет. И приваживать людей некуда, и гнать не по-божески будет. – Харч у нас в достатке. Пусть люди берут у тебя еду на дорогу и идут прямо в Москву. Там сейчас рабочие руки на вес золота. Ключник вздохнул и проговорил: – Это я знаю. Поздно вечером прошел обоз большой с мастеровыми мужиками и лесом. Их из северных земель царь на Москву послал. Они говорили, что еще возы собираются. – Вот и тех людей, которые к нам из разграбленных земель приходят, на Москву отправляй. – Так многие из них желают тут поселиться. Просят хоть какой землицы, избы желают ставить. А где же мы земель-то наберем? Не отдавать же поля, уже засеянные. – Я сказал, Николай, всех направлять на Москву. Тут оставлять только хворых да немощных, пострадавших от набега проклятого Девлета, оказывать им всяческую помощь. Ты понял меня? – Как не понять, только тяжко с народом говорить. Ты ему одно, он в ответ другое. – Тогда передай, что идти на Москву – это строжайший наказ самого государя Ивана Васильевича. Против него никто ни единого слова не скажет. – Ну если так. Ладно, пойду. – В помощники возьми Андрея Серьгу, мужиков, которые пользуются уважением среди селян. – Разберусь. – Разбирайся. Ключник ушел. Служка притащил бадью теплой воды, полотенце. Василий обмылся. К нему подошла стряпуха. – Доброго здравия, княжич. – И тебе того же, Варвара. – Хотела спросить, чего на завтрак делать, когда и куда подавать. – Делай все так же, как обычно. Ты с Марфой стряпаешь? – С ней и с другими бабами. На селе, кроме семьи да прислуги боярина Бордака, наших городских, стоит еще и опричная дружина. Голодный люд с разоренных земель валом валит. Разве двоим управиться? – Хорошо, что бабы тебе помогают. – Ну тогда пошла я. – Ступай, Варвара. В чем нужда возникнет, обращайся к ключнику, не поможет он, иди до меня. – Уразумела, княжич. Да ключник справляется со всем. Хозяин настоящий, строгий, но в меру.