– А тебе чего не спится, боярин? – Маюсь, не ведаю, что с семьей моей. Она на Москве оставалась. А жена родить скоро должна. Где они с сыном теперь, живы ли? Вот что меня очень беспокоит, Семен. – Да, это плохо, коли не ведаешь, что с семьей. Лучше знать, пусть и самое худое, нежели вот так маяться. – Ладно. Ты до утра заступил? – До зари. Потом сменщик придет. – Давай, неси службу. Я постараюсь уснуть. – Ты, боярин, надейся на лучшее. – Благодарю, ратник. – Бордак вернулся к опричнику, несшему службу в лагере, и спросил: – Ну что, сделал снадобье? – Да, вот оно, выпей. – Все пить? – Все. Михайло опустошил чашу. – А теперь ложись и попробуй уснуть, – сказал опричник. – Получится ли? – Ты ложись, а там видно будет. Воевода вернулся в шалаш, лег на лежанку. – Ты чего, Михайло? – раздался голос княжича Парфенова с другого края шалаша. – Голова разболелась, Василь. Я разбудил тебя? – Если скажу «нет», поверишь? – Не поверю. – И правильно сделаешь. Все о своих думы думаешь? – А как же, Василь? Ведь не ведаю, что с ними. – Хорошо хотя бы то, что на подворьях людей не было, да и ладьи тоже. Значит, ушли рекой и твои, и мои. – А как узнать? Да еще вотчина твоя стоит на пути орды. – Ну если Девлет повел ее на рязанские земли, то, может, и минуют крымчаки село. А нет, то только бы дошли наши до него, а там ключник переправит их в лес, в скрытное место, недоступное для чужаков. Бордак приподнялся и сказал: – Слушай, Василь, а если нам зайти в твою вотчину? Это же не так далеко. – Да, не особо. Верст пятьдесят отсюда на восток. Там река Москва извивается как уж. Вот на правом берегу излучины и стоит село. А орда и мы на левой, западной стороне. Так что, чтобы зайти в село, придется переправляться через реку, а бродов там нет. – Это не страшно. Да и всем переправляться не надо, только нам двоим. Парфенов зевнул и проговорил: – Ты главный воевода. Тебе решать, куда и зачем идти отряду. Можем и зайти. – Давай поступим так. Впереди село Волонино. Оттуда дымом несет, хотя и слабо уже. Утром, после молитвы и завтрака, отправимся к этому селу, посмотрим, что там, пройдем далее до деревни Колодка, что верстах в двадцати от него. После свернем на восток и двинем к твоей вотчине. – Согласен, если только крымчаки не помешают нам уйти. – Это понятно. Коли их будет не слишком много, то схватимся с ними. Это сейчас самое главное. Тут уж не до своих дел. – Вот и договорились. Я и сам, если честно, хотел просить тебя свернуть к Стешино, да не решался. – И с чего ты стал такой нерешительный? Я для тебя большой начальник? – Так положено, Михайло. Ты первый воевода, главный, я всего лишь твой помощник. – Прекрати даже думать о том. Мы в первую голову товарищи. – Ладно, порешили. А теперь отдыхать. А то будем с утра как мухи сонные. – Не ведаю, смогу ли забыться. Но Бордак уснул быстро. Головная боль прошла. Наверное, зелье помогло. Или же то обстоятельство, что он решил проведать вотчину Парфенова. Лагерь проснулся на рассвете. Бордак тут же выслал разъезд, приказал ему посмотреть округу. Конники далеко не ходили, оглядели лес, ближнее поле и вернулись. Старший разъезда доложил воеводе, что крымчаков и вообще кого бы то ни было поблизости нет. Но чувствуется запах дыма. Ветерок приносит его с верховья реки. Воины собрались на середине поляны, помолились, перекусили тем, что было в сумах. Припасы они берегли, добыть их было негде, кроме сел и деревень, разоряемых ордой. После этого Бордак вызвал к себе головной дозор. Его возглавлял Иван Пестов. Под началом у него были Федор Верга, Егор Ступа, Осип Карась и Никола Бартов. Свое задание Пестов знал. Бордак лишь сказал ему: – Помни, Иван, идем позади орды. Крымчаки могу вылезти откуда угодно. Причем отрядом немалым. Коли они завидят вас, то нам всем придется тяжко. – Я это знаю, воевода. – Тогда вперед, к реке. Она где-то в версте. Далее по берегу до села Волонино. До него чуть более десяти верст. Уразумел? – Да, боярин. – С Богом! – Пошли, ребята, – дал команду дозорным Пестов. Головной дозор ушел с елани по тропе к полю. Княжич Парфенов тем временем построил десятки. – Идем до ближнего села, от него до деревни, – сказал боярин своим людям. – Десятникам назначить дозорных по сторонам. Им выход по моему распоряжению. Вперед, воины! Отряд Бордака, состоявший из трех десятков бойцов, покинул лесную поляну. Еще до молитвы опричники убрали с нее шалаши, не оставили ни единого следа своего пребывания здесь. Воины шли в строгом порядке. За головным дозором следовали ратники Фомы Рубача, с ними Михайло Бордак и Василий Парфенов. За ними держался десяток Якова Грудина, позади – люди Луки Огнева. К воде они вышли быстро и увидели нечто страшное. По реке плыли трупы мужиков, баб, детей, доски от лодок, бревна от плотов. На песчаной кромке лежали два трупа. Оба бабьи. Обгоревшие. А сколько таких тел река уже унесла? Жители Москвы искали спасение, а нашли погибель. Сердце Бордака уколола жуткая мысль: «А нет ли среди этих трупов моих Алены, Петруши, Герасима и Марфы, других знакомых? Не разлетелась ли на куски в давке ладья княжича, как те, остатки которых плыли по реке? Опять тревога. Нет никакого покоя». Парфенов увидел бледное лицо Бордака и приказал отряду отойти от реки на сто саженей, что было тотчас исполнено. Всех ратников угнетало это зрелище. Бордак же не вмешивался. Княжич поступил совершенно правильно. Он имел на то право как помощник, второй воевода. Головной дозор шел без остановок. Михайло с Василем видели, как их конники оглядывали те места, откуда могли появиться крымчаки. Однако врага поблизости не было, потому отряд двигался довольно быстро. Солнце было еще на восточной стороне, когда дозор вышел к возвышенности и встал. Бордак дал команду отряду сделать то же самое. Наверх пешком поднялся Иван Пестов, огляделся, обернулся и подал знак воеводе, попросил его подойти. К нему отправились и Михайло, и Парфенов. Они соскочили с коней, передали их ратникам, по тропе, сделанной в траве Пестовым, поднялись на вершину. Оттуда увидели саженях в двухстах пожарище. Это было странно, но село Волонино выгорело не все. Несколько дворов остались нетронутыми огнем. Пестов взглянул на Бордака и сказал: – Ночные дозорные говорили о дыме с этой стороны. Вот откуда он шел. Непонятно только, почему село не выгорело. Княжич Парфенов оказался глазастей всех.