– Нет. Я была бы признательна, если бы ты мне его продиктовала. – Веронике пришлось проглотить горькую пилюлю. Маттиас ответил после третьего гудка. Вероника удивилась, услышав жесткий взрослый голос. Брат, однако, все же смягчился, поняв, кто звонит. – Привет, Вера. Я не знал, что у тебя есть этот номер. – Кажется, Маттиас был рад ее звонку. Хотя бы немного. – Сесилия дала. Я не помешала? – Мы сейчас как раз ведем наблюдение. Думаю, что до полуночи ничего не случится. Как дела? Давненько не виделись. – Хорошо. – Вероника сама услышала фальшь в своем голосе. Брат тоже. – Что-то случилось? Вероника глубоко вдохнула, собралась. – Ты помнишь Исака Шёлина? – Кого? – Закадычного приятеля Билли… – От имени младшего брата лед в груди, как всегда, пошел трещинами. – Смутно. А что? – Мне кажется, я недавно его видела. – Как это? – В голос брата вернулись полицейские нотки. – Хочешь верь, хочешь не верь, но он пришел в мою группу. Проживание горя. – А откуда ты знаешь, что это именно тот Исак Шёлин? – Я этого и не знаю. Но учитывая, что он рассказывал… кем еще он может быть? Несколько секунд они молчали. Потом голос Маттиаса зазвучал так, будто брат поднес телефон ближе ко рту. – Что он говорил? – Что в детстве потерял своего лучшего друга. Что друг пропал без вести, а потом жизнь так и не вошла в колею. Рассказывал про наш сад, про дуплистый вяз, шалаш на дереве, сарай. – Пытаясь остановить поток слов, она отпила из бокала и отвела трубку подальше, чтобы Маттиас не услышал, как она глотает. – Он упоминал про Билли? Говорил, что речь о нем? – Не напрямую. – В каком смысле? – Вопрос последовал так быстро, что Вероника не успела собраться с мыслями. – Другой участник спросил, говорит ли он про Билли, но Исак не сказал ни да, ни нет. – Значит, ты не уверена? – Не уверена в чем? – Мозг снова напряженно работал. – Что это был Исак Шёлин. И что речь действительно шла о Билли. Вероника не ответила. Ее брат-полицейский всегда неумолимо разоблачал нестыковки в рассказах. Даже то непроизнесенное слово, которое померещилось ей на губах Исака, ничего не изменит, так что она не стала о нем упоминать. Вероника знала, что скажет Маттиас. Догадка – не доказательство. Предположение – не то же, что факты. Однако вместо сухой полицейской констатации последовал новый вопрос. Вопрос, который сбил ее с толку. Вопрос, который она не успела себе задать. – Думаешь, он знает, кто ты? Вероника помолчала – ей пришлось задуматься. – Понятия не имею. Откуда бы? Я сменила имя, никто в поселке не знает, ни где я живу, ни где я работаю. Даже моя собственная семья, прибавила она про себя. Маттиас хмыкнул, и она поняла, о чем он подумал. Полицейские не верят в случайные совпадения. – Как он выглядел? – спросил Маттиас. – Светлые волосы, средней длины. Голубые глаза. – А возраст? – Около двадцати пяти, как… – Она запнулась на полуслове, и Маттиас закончил за нее: – Как было бы Билли. Несколько секунд они молчали. Вероника услышала, как брат поерзал на сиденье, потом затрещала рация. – Мне пора, – сказал Маттиас. Сказал сердито, словно ему хотелось бы продолжить разговор. – Шёлины давно переехали, но я узнаю, куда. – Спасибо. Где-то рядом с Маттиасом снова затрещала рация. Открылась дверца машины, послышался женский шепот. – Мне пора, – повторил Маттиас. – Держись подальше от этого Исака, пока я не выясню, кто он такой и что ему надо. Вдруг это журналист, который хочет втереться к тебе в доверие, а то и хуже – какой-нибудь псих. Почти двадцать лет прошло. На годовщины люди иногда начинают куролесить. – Ладно. – Хорошо. Береги себя, Вера. Я наведу справки и позвоню тебе, как только что-нибудь узнаю. Как здорово, что ты позвонила. Разговор вдруг прервался, так что Веронике не пришлось придумывать подходящий ответ. Она вернула телефон на базу. Подойдя к окну, допила вино. Взгляд упал на место, где в тот вечер стоял курильщик. Огонька сигареты не видно. Странно; Вероника почувствовала себя немного обманутой. Она уже собиралась опустить жалюзи, когда вдруг заметила, что что-то движется прямо под ее окном. Она даже не успела испугаться. Какой-то зверь осторожно вышел из тени, опустив нос к земле. Сначала Вероника подумала, что это собака, но вот зверь оказался в конусе света от уличного фонаря. Остановился, задрал морду к ее окну и склонил голову набок, словно смотрел прямо на нее. Черный нос, белая грудь, рыжий мех. Лиса. Глава 14 Лето 1983 года Монсон добрался до своего кирпичного дома на Альгатан лишь к десяти вечера. Вертушка-ороситель у болтливого соседа была включена, и Монсону показалось, что за аккуратно подстриженными кустами туи, возле гаражной дорожки, кто-то ходит. Монсон ускорил шаг. Он оставался в участке, пока не завершился выпуск «Актуэлльт»; наконец кадры с провальной пресс-конференции показали в последний раз. Как Монсон и ожидал, полицмейстер лена позвонил уже через несколько минут. Погладил по шерсти: дал понять, что выделил своих следователей ему в помощь. Монсон вежливо поблагодарил. Сказал, что ждет не дождется сотрудничества с уголовной полицией лена и что, конечно, с благодарностью примет любую помощь, главное – распутать дело. Но он понимал, что все это значит в действительности. У него забирают дело Билли. Его дело. Малин ждала его на кухне. Она приготовила горячие бутерброды – наверное, сунула их в духовку, как только услышала шум его машины. От аромата расплавившегося сыра, ананаса и ветчины заурчало в желудке, и Монсон вспомнил, что последний раз ел в обед. Он опустился на стул и отпил молока из стакана, который жена поставила возле его тарелки. – Мальчики спят? Малин кивнула. – Хотели дождаться тебя, но я сказала, что ты вернешься поздно. Юхан просил его разбудить, он собирался рассказать тебе о матче. – Ага. Как все прошло? – Сказать по правде, Монсон понятия не имел, о каком матче речь. Он подозревал, что жена это понимает, просто подыгрывает ему. – Два-ноль. Один гол забил он. – Здорово. А Якуб? Малин скривилась, и Монсон тут же все понял. Вздохнул. – Опять? – Он же молчит. Просто заперся у себя в комнате. – Хм-м. – Монсон выпил еще молока. – И кто? – Наверняка та же банда, что в прошлый раз. Оба парня Торгаша, Патрик Бринк и еще один. – Давай я позвоню родителям? Сёрен же не дурак, Улле Бринк тоже. В общем и целом. – Вряд ли поможет. Сейчас, во всяком случае. – Может, и не поможет, – проворчал Монсон. Дети всего лишь повторяют то, что говорят за обедом родители, подумал он. А родители говорят, что он и его коллеги не сумеют найти Билли. Что он не посмел арестовать единственного возможного преступника. Что он, Монсон, попросту боится Томми Роота.