Часть 59 из 85 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он развернулся ко мне, а после вдруг схватил меня одной рукой за запястье, а второй за пояс и наделся на мой меч. Камень приглушил его крик, а вытаращенные глаза помутнели. Я отскочил, вырывая клинок, а несчастный скатился по дамбе.
Все остальные продолжали стоять на коленях с обращенными к земле лицами, с ладонями, сомкнутыми на затылке, и ни один не сдвинулся с места. Только вокруг бились на ветру храмовые флажки. В остальном стояла тишина.
Мы уехали, и до той поры, пока ни поглотили нас горы, не встретили больше никого.
Единственным следом присутствия человека был воткнутый в середину тракта флажок с надписью «ЗАПРЕЩЕНО».
Мы ехали долиной между горными вершинами, среди карликовых хвойных деревьев. Со всех сторон стояли скалы и осыпи, а над головой было небо. Несколько раз мы смотрели на карту, на которой Ульф обозначил нам, где находится долина кирененцев, но он-то смотрел сверху, а мы снизу и не могли ничего распознать.
Мы кружили между вершинами и скалами уже второй день – и без всякого успеха.
Мы не встретили ни человека, ни зверя, лишь порой над нами кружили орлы. Но вот как-то мы услышали сигналы барабана. Далеко, искаженные эхом, но отчетливые.
– Все патрули вызваны в Баракардим, – перевел Багрянец. – Это может означать, что они нашли убитых стражников. Есть надежда, что вы никого не встретите в горах из ваших врагов.
– «Не встретите»? – спросил я.
– Тохимон…
– Говори, что должен сказать, – ответил я.
– Пришло время мне отправиться своей дорогой. Мне Ульф предназначил кое-что другое. Но я вам кое-что посоветую, потому что меня учили иначе читать образы мира, чем делаете это вы.
– Слушаю, – кивнул я.
Багрянец посмотрел на разложенный шелк.
– Вы должны объехать вот эту гору с плоской вершиной и дальше идти на запад, вдоль потока, который должен там быть, а потом на север. Наверняка ваши люди охраняют свою долину и присматривают за ней. Они узнают о вас раньше, чем вы о них. Достаточно будет просто оказаться поблизости. А это, если тут все правильно обозначено, находится в стайе к северу.
– Мы можем поехать как туда, так и в любое другое место, – гневно бросил Сноп.
– Не знаю, увидимся ли мы когда-либо, – сказал я спокойно. – Но я хочу, чтобы ты знал: несколько раз ты нам помог. Не знаю, начал ли я тебе верить, но я доверяю Ульфу. Поэтому иди своим путем и сделай то, что он тебе приказал. Получишь еду и баклагу.
– Я справлюсь, – заявил он. – Мне бы только добраться до любого из селений. У меня есть слово, которое будет послано языком барабанов в столицу, а потом придет подтверждение. Тогда я со всеми удобствами и с эскортом буду отослан самой быстрой повозкой, потому что пророчица ждет вестей от меня. Прощайте, друзья Ночного Странника. Знайте, что единственное, о чем я жалею, это то, что не сумею еще раз увидеть его перед смертью. Но я радуюсь, что вообще его встретил.
Он уехал, а я смотрел вслед Багрянцу со странным чувством. Когда фигура его исчезла среди скал, мне показалось, что шансы наши уменьшились. Не то чтобы я его полюбил, но он разбирался в мире Праматери, и его советы нам очень пригодились бы.
Мы поехали туда, куда он сказал, а потом переночевали на уступе скалы недалеко от водопада: стало уже настолько темно, что мы быстро закончили бы на дне пропасти.
Но утром мы все еще не понимали, куда нам ехать дальше.
– Может быть, и так, как он сказал, – отозвался Сноп. – Наши люди уже могут за нами следить. Смотрят на нас, только не знают, кто мы такие.
– Бенкей? – появилась у меня идея. – У тебя же есть флейта.
Тот взглянул на меня так, словно я был не в себе.
– Есть, – ответил. – А тебя приперло на песенки?
Я кивнул и глотнул воды с морским медом.
– Сыграем. Сыграем какую-то песню, которая будет настолько кирененской, что узнает ее всякий.
Сноп сморщил лоб, а потом медленно кивнул.
– «Цветущие сливы»? «Воздушные змеи-любовники»? Это знает любой кирененец.
– Но не я, – сказал Бенкей.
– Потому что ты не кирененец, – я протянул руку, а он вынул из сумки флейту и подал мне.
– Звучать будет так себе, – сказал он. – Для вашей музыки нужен другой звук. Более стонущий и печальный.
– Сам ты стонущий и печальный, – ответил я. – Это настоящая музыка, не эти твои пустынные вопли, словно кто тянет шакала за хвост.
Я сел и несколько раз подул, для пробы, во флейту, а потом принялся играть скальным валунам, осыпям и плещущему водопаду. Сперва это и правда звучало странно, но после нескольких попыток я играл попеременно «Цветущую сливу» и «Любовников» так, что всякий, кому были известны эти песенки, должен был бы их узнать.
Продолжалось такое довольно долго, но ведь что нам было делать еще? Я играл, а Н’Деле заваривал отвар, кривясь и ругаясь, поскольку привезенные из Ледяного Сада орехи были старыми и плохого качества.
Наконец у меня разболелись губы, и я отложил флейту. Мелодия, рассказывающая о цветущей сливе, все еще звучала в воздухе, повторяло ее эхо, отразившееся от скал и склонов гор.
– Ну, попытаться стоило, – заявил Сноп.
– Мне кажется, что ты так хорошо играл, что они просто сбежали, – сказал Бенкей.
Песенка продолжала звенеть в воздухе – как-то слишком долго, если для эха.
Мужчина. Он стоял по ту сторону потока, весь в кольчуге, скрывавшей и его лицо тоже, опершись о протазан с чуть искривленным лезвием и с крюками для схватки со всадниками. Он стоял там и свистел – видимо, свистел, поскольку никакого инструмента в его руках не было. Свистел в ответ на мою флейту, а «Цветущие сливы» звучали куда лучше, чем когда их играл я.
– Мрак?! – крикнул я, вскакивая на ноги.
– Мое имя Тень, – крикнул тот в ответ. – Съезжайте оттуда. Я вас ждал. Уже много дней вижу о вас сны.
Он привел нас в долину одной из троп – по «запасной» как он называл ее. С трудом удалось пройти по ней на лошадях, а путь был едва виден, вытоптанный горными козами. Монах шел быстро и уверенно, опираясь на протазан, и нам пришлось изрядно напрячь ноги, чтобы успевать за ним. Дорога вела довольно отвесно вверх, между каменными осыпями: она протискивалась между скалами, потом через едва видный перевал, потом по другую сторону, по уступу в скале, что висела над глубокой, шагов в сто, пропастью, под навесом, с которого падали потоки воды, заслоняя нас легкой водяной тканью, наконец, сквозь пещеру на другую сторону гор.
Когда мы перешли и нашим глазам открылась длинная долина на дне ущелья, сделалось ясно, что сами бы мы сюда ни за что не попали, пусть бы и годы напролет бродили по этим горам.
Монах, назвавшийся Тенью, стал спускаться по вьющейся тропе, а мы за ним.
Бенкей хлопнул меня по плечу, указывая на скалы над нами, что выглядели точно как любые другие.
– Там, там и там, – сказал Бенкей. – И по той стороне тоже. Замаскированные лучники. Когда бы мы пришли не с ним, уже лежали бы со стрелами во все стороны.
– Значит, не тычь в них пальцами, если уж они так хорошо спрятались, – ответил я. – А то еще обидятся.
Когда мы сошли вниз, к ручью, и пошли за Тенью боковой тропинкой, что бежала вдоль берега, отовсюду к нам начали сходиться люди. На них были куртки с клановой оторочкой, ножи и отчего-то знакомые лица, хотя никого из них я не знал. Узнавал я только знаки на рукавах: клан Горы, Волны, Волка, Вола, Скалы, Дерева, Камня.
В руках их не было оружия, они ничего не кричали, просто шли вместе с нами, окружая нашу группку все более многочисленной толпой.
– В чем дело? – спросил я Снопа.
Тот покачал головой.
– Не знаю, но, кажется, нас ждали. Словно полагают, что случится нечто важное.
Я всматривался в окружавшие нас лица, искал Воду, но ее нигде не было. Только сосредоточенные вытянутые кирененские лица, чужие и знакомые одновременно.
Мы дошли до места, где долина несколько расширялась, а замыкающие ее скалы отдалялись одна от другой, и теперь непросто было высмотреть, что там находится. Однако я увидел, что в долине есть луга и небольшие поля, что там растут цветущие деревья и на ветру раскачиваются верхушки пальм – в сравнении с мрачными пустошами за горами, долина напоминала сад.
Мы свернули, оставив за спиной поток, и пошли к скальному клифу слева – и был это длинный и изматывающий путь, что длился добрых три больших водяных меры.
Шатер командира находился в центре лагеря, окруженного валами, насыпанными из камней. Он больше напоминал шалаш, а не шатер, крыт был пальмовыми листьями, а вокруг стояли шалаши поменьше и повозки с расстегнутыми сбоку завесами. Через лагерь вели две пересекающиеся дороги, которые насыпали галькой из ручья; на ветру бились клановые флажки, и все выглядело как пейзаж на кирененской вазе.
Фитиль, сын Кузнеца, сидел на своем седле среди разложенных на земле попон, подле того самого высокого кувшина пальмового вина, а за спиной его была стойка с доспехом тяжелого всадника и с глубоким кирененским шлемом. Перед ним в железной миске пылал небольшой огонь, а все было устроено точно так же, как под куполом в урочище, и я почувствовал себя так, словно никуда и не уезжал.
– Прошло немало времени после того, как я отослал Носителя Судьбы, – сказал он. – Ярого, слишком рано повзрослевшего подростка, которому я дал четырех своих бесценных разведчиков – и все они пропали в пустошах Нахель Зим. Я уж и позабыл о тебе, парень, но мои монахи в последнее время начали мне об этом напоминать. Теперь я смотрю на тебя, вижу мужа со шрамами, вижу своих людей. За исключением одного: Крюка, сына Бондаря. До сих пор Тень рассказывал мне свои пророческие сны: словно бы он накурился хархаша, а я кричал на него и высмеивал. Кричал, что мир – не сказка и что единственная тропа судьбы, что нам осталась, это странствие из одной пустоши к другой. Голод, беда и проклятый тимен-басаардей Ашигдей Хуртайган, командир Огненного тимена пехоты, идущего по нашему следу. И что тропа эта кончается в этой долине, поскольку вокруг лишь пустоши. Хуртайган загнал нас сюда, теперь обнюхивает горы, бегает вокруг, словно пес вокруг дерева, рыщет на горных трактах, но пока что нас не нашел. Нам же некуда идти. До этого я дал ему несколько сражений и разбил – то есть отогнал, купив нам время на бегство. Даже не знаю, сколько раз я обманывал его, внушая, что мы идем не туда, куда шли мы на самом деле, но даже этому приходит конец. И самый хитрый лис в конце концов может быть загнан в угол, откуда не сбежать. Осталось ждать последней битвы. Это единственная возможность, чтобы все мы не попали в одно из тех Сел Заботы-и-Воспитания, чтобы унавозить собой храмовые поля. Это будет бой, когда я раздам мечи всем, даже малым детям. Последний. Как в долине Черных Слез. Так я думал до сегодняшнего дня. А теперь смотрю на тебя, и все так, как говорили мои монахи, читающие правду по текущей воде и в дыму. Что можешь мне сказать, Филар, сын Копейщика, тохимон выбитого клана Журавля? Нашел ты тропу судьбы кирененцев?
Я уселся, налил себе его пальмового вина и отпил несколько глотков. Тень зазвенел своей кольчугой, и мне показалось, что легонько кивнул.
– То, что люди моего клана пали в схватке с врагом, не порочит нас, сын Кузнеца. Я – кай-тохимон точно так же, как и ты, и никто из нас двоих не знает, выжил ли кто из них. Клан был велик, и не все жили в столице. Возможно, некоторые из них есть и в твоем лагере. И – да, твои монахи были правы. Есть другой путь, чем смерть в последней битве. В мире есть множество вещей, которые влияют на нашу судьбу, и к ним принадлежат и те, которые ты не желаешь видеть и которые зовешь сказками. За морем есть город, который выстроил сильный Деющий и в котором живут люди. Дома этого города ждут нас, как и земли острова, и ее достаточно, чтобы место это сделалось Новым Кирененом. Есть и способ путешествия, который оставили предвечные и который позволит нам добраться за одну ночь до побережья, где уже будут ждать сотни кораблей. Все, что нужно сделать, это прибыть в урочище на краю Нахель Зим в трех днях дороги отсюда.
– Тень? – неуверенно спросил Фитиль.
– Все время говорит правду, – ответил монах, крутя молитвенный цилиндр и двигая по нему плашки. – Не соврал ни словом, и он не безумен, что бы ты себе ни думал.
– Сноп, сын Корабела?
– Город я не видел, тохимон, потому что нас разделили. Но я долго странствовал рядом с Филаром и видел достаточно, чтобы ему верить. А вот огромного подземного змея, который вечером проглатывает человека без урона его здоровью, и выплевывает утром в тысячах стайе дальше, я видел собственными глазами, путешествовал в его пасти и именно таким-то образом прибыл четыре дня назад в Амитрай.
– Н’Деле Алигенде?
– Есть город за морем, и находится он под властью двух Деющих, которые нам дружественны. Сильная крепость из базальта, за стенами ее – сады, торжища, дома и улицы. Там есть тепло, идущее от пола, и источник воды в каждом доме.
– Бенкей Хебзагал?
– Все, что сказал окунин Филар, истинная правда. Нас ждет остров и город. Я жил в нем, ходил его улицами, пил в его тавернах и спал с его шлюхами, прекрасными, как ярмакандские принцессы. Некоторые, впрочем, и были из Ярмаканда.
Фитиль вздохнул и некоторое время молчал, глядя на огонь.