— Вот. — Она засовывает руку под декоративную подушку. Телефон тоже розовый. — Тебе надо разместить посты на Фейсбуке и в Твиттере. Чтобы друзья смогли прочесть. — А что писать? — Пиши: «Теперь я обрела покой. Вы тоже можете. Заходите на зизеэнд.com». Она так и делает, но очень медленно. В таком состоянии человек как будто под водой. Брейди напоминает себе, как легко все удалось, и пытается сдержать нетерпение. Когда она заканчивает и сообщения отправлены — вот еще спички к сухому хворосту, — он предлагает ей подойти к окну. — Пожалуй, тебе надо подышать воздухом. Чтобы в голове прояснилось. — Мне нужно подышать воздухом, — говорит девочка, откидывая одеяло и спуская босые ноги с кровати. — Не забудь свой «Заппит», — говорит он. Девочка берет его и идет к окну. — Прежде чем открыть окно, зайди в основное меню, где иконки. Сможешь, Эллен? — Да… — Длинная пауза. Ух, она, сука, и медленная, двигается, как в патоке. — Да, вижу иконки. — Прекрасно. Теперь зайди в «Вытри слово». Иконка, где школьная доска и тряпка. — Вижу. — Дважды ее коснись, Эллен. Девочка так и делает, и «Заппит» благодарно моргает. Если кто-то еще возьмет в руки это игровое устройство, оно моргнет синим и прекратит работать. — Вот теперь можешь открыть окно. Морозный воздух врывается в комнату, отбрасывает назад волосы Эллен. Она колеблется, кажется, гипноз вот-вот пройдет, и на мгновение Брейди чувствует, что она выскальзывает. Все же на расстоянии контролировать человека трудно, даже под гипнозом, но он уверен, что отшлифует свою технику до идеала. С практикой все приходит. — Прыгай, — нашептывает ей Брейди. — Прыгай, и тебе не надо будет сдавать тот экзамен. Мать тебя не будет ненавидеть. Ей будет тебя жалко. Прыгай — и все цифры сойдутся. Ты получишь самый лучший приз. Лучший приз — это сон. — Самый лучший приз — это сон, — соглашается Эллен. — Сделай это сейчас, — тихо говорит Брейди, сидя с закрытыми глазами за рулем старой машины Эла Брукса. В сорока милях южнее Эллен прыгает из окна спальни. Падает она недолго, а под домом навалены снежные кучи. Снег старый, с подмерзшей корочкой, но все равно немного смягчает ее падение, и девочка не разбивается, а ломает ключицу и три ребра. Она кричит от боли, и Брейди вылетает из ее головы, словно пилот, который катапультируется из самолета F-111. — Блядь! — кричит он и бьет по рулю. Артрит Бэбино обжигает ему всю руку и это злит еще сильнее. — Блядь, блядь, блядь! 19 В благополучном зажиточном районе Брэнсон-парк Эллен Мерфи с трудом встает на ноги. Последнее, что она помнит, — это то, что сказала маме, что больна и не пойдет в школу: соврала, чтобы ловить розовых рыбок и попробовать выиграть приз в приятно захватывающей «Рыбалке». Рядом лежит ее «Заппит» с треснутым экраном. Он больше ее не интересует. Она оставляет его и ковыляет босиком к двери. Каждый вдох отзывался резкой болью в боку. Но я жива, думает она. По крайней мере, жива. О чем я думала? Боже, о чем я только думала? Голос Брейди еще остается в ней; скользкий вкус чего-то, что она проглотила, когда оно еще было живое. 20 — Джером! — говорит Холли. — Ты слышишь меня? — Да. — Я хочу, чтобы ты выключил «Заппит» и положил его на стол Билла. — А потом, как вечный перестраховщик, добавляет: — Вниз экраном. Джером морщит широкий лоб: — А надо? — Да. Прямо сейчас. И не глядя на эту чертову штуку. Еще до того, как Джером успевает выполнить этот приказ, Ходжес бросает взгляд на рыбок, которые плавают, и на еще одну синюю вспышку. На мгновение по его телу прокатывается волна головокружения — может, это от обезболивающего, а может, и нет. Затем Джером нажимает кнопку в верхней части устройства, и рыбки исчезают. Ходжес чувствует не облегчение, а, скорее, разочарование. Может, это безумие, но, учитывая его нынешнюю проблему со здоровьем, может, и нет. Ему приходилось видеть гипноз, который применялся, чтобы помочь свидетелям лучше вспомнить ситуацию, но по сей день он еще не осознавал его силы. У него возникает мысль, возможно, в этой ситуации кощунственная, что «Заппит» с рыбками может лучше помогать от боли, чем то, что прописал доктор Стамос. Холли говорит: — Сейчас я буду считать от десяти до одного, Джером. Каждый раз, когда ты будешь слышать цифру, ты все больше будешь приходить в себя. Ладно? Несколько секунд Джером ничего не говорит. Он сидит спокойно, мирно, находится в некой иной реальности и, возможно, пытается решить, не хочет ли поселиться там на дольше. А Холли дрожит, как камертон, и Ходжесу даже слышно, как ее ногти врезаются в ладони, когда она сжимает кулаки. Наконец Джером говорит: — Да, пожалуй, ладно. Ведь это ты, Холлиберри. — Начинаем. Десять… девять… восемь… ты возвращаешься… Семь… шесть… пять… просыпаешься… Джером поднимает голову. Его глаза направлены на Ходжеса, но тот не уверен, что парень его видит. — Четыре… три… почти здесь… два… один… просыпайся! — Холли хлопает в ладоши. Джером резко дергается. Одна его рука задевает «Заппит» Дины и сбрасывает его на пол. Джером смотрит на Холли с выражением такого удивления, которое при других обстоятельствах могло бы показаться смешным. — Что это было? Я уснул? Холли падает в кресло, предназначенное для клиентов. Она глубоко вдыхает и вытирает потные щеки. — Где-то так, — говорит Ходжес. — Игра тебя загипнотизировала. Как и твою сестру. — Вы уверены? — спрашивает Джером и смотрит на часы. — Да, видимо, так. Я потерял пятнадцать минут. — Скорее двадцать. Что ты можешь вспомнить? — Кликал по розовым рыбкам, они превращались в цифры. На удивление сложно это сделать. Надо очень внимательно смотреть, действительно сконцентрироваться, а синие вспышки совсем в этом не помогают. Ходжес поднимает «Заппит» с пола. — Я бы не стала его включать! — резко говорит Холли. — Не буду. Но вот вчера вечером я его включил, и, знаете, не было там синих вспышек, и розовые рыбки в цифры не превращались, хоть пальцы все об них отбей. И мелодия сейчас не такая. Не то что совсем уж другая, но не такая. Холли поет идеальным голосом: — Где море, где море красивое, мы будем с тобой счастливы… Мне мама пела, когда я была маленькая. Джером смотрит на нее более напряженно, чем она может выдержать, и она отводит глаза, встревоженная. — Что? Что такое? — Там были слова, — рассказывает Джером, — только не такие. Ходжес слов не слышал, слышал только мелодию, но ничего не говорит. Холли спрашивает Джерома, может ли он вспомнить те слова. У Джерома музыкальный слух не такой тонкий, как у Холли, но и из его пения ясно, что он слышал ту же самую мелодию: — Усни, засыпай, будь счастлив, пусть сон тебе снится красивый… — На этом останавливается. — Дальше не помню. Если мне это вообще не показалось… Холли говорит: — Теперь мы точно знаем. Кто-то определенным образом изменил демо «Рыбалки». — Напустил туда заразы. — А это что такое? — не понимает Ходжес.