Я видела великое множество ваших сигналов, и это делает сердце Чапати крепче! Если вы слышите этот выпуск, дело агентства живёт и будет жить. Улицы продолжат шептать, а мы продолжим расшифровывать этот шёпот, донося его до миллионов последователей. Сегодняшнюю порцию новостей криминально-аналитической станции едва ли можно будет назвать сытной. Почему, спросите вы? Я отве… Чапати ответит: слышите, как тихо в переулках Бонжура? Радуетесь, что фанга перестали свистеть на перекрёстках и больше не задевают ваших детёнышей? Конечно — да озарит вас добрым взглядом Всемилосердная Когане Но, — в этом нет ничего дурного! Но я… но Чапати считает, что это очень опасное затишье. Пишите в «Ломкую горечь», если разделяете тревогу Чапати. Находите наши информационные стенды в Ядре Мицелиума и оставляйте свои мнения там, все они останутся тайными. Передавайте визитку моей личной ячейки друзьям и родным, агентство остаётся на связи круглые сутки! И пока тучи только сгущаются над Бонжуром, я хочу, чтобы каждый из вас задал себе несколько важных вопросов. Например, о теориях заговора. Скажем, вы верите в утверждение, что большинство казоку в гнезде так или иначе контролируются «Голубым Лотосом»? Только не отмахивайтесь, мои сладкие, молю! Вам может показаться, что это не касается нас, простых и неприметных жителей… Но это очень опасное заблуждение… Что, если в не засыхающей на улицах крови виноват именно «цветок»? В г о рах оружия со сбитыми учётными номерами, в ураганах наркотиков, лихорадке бесконечных тотализаторов, в торговле обнищавшими и запугивании самых небогатых крыс? Что, если это «цветок» заигрался с растущим конфликтом «Детей заполночи» и «Вёртких прыгунов»? Что, если допустил ошибку, долгие годы отмеряя вес и влияние каждой из двух группировок в своих интересах, отмеряя рискованно и цинично, а сегодня допустив крушение планов? Или же приближающаяся бойня — часть ещё более жестокого и бездушного замысла? Конечно, я не стану голословно обличать многоуважаемых Смиренных Прислужников и проросший под ними «Лотос». Без веских доказательств и фактов это стало бы не храбростью Чапати, но самоубийственной глупостью. Но давайте хотя бы на секунду предположим, что внешнее управление местными казоку возможно. Какой станет ваша реакция? Как вы объясните это детям? Как в следующий раз доверите свою безопасность тетронам, якобы хранящим покой гнезда по приказу смирпов? За наши, к слову, деньги, исправно собираемые протоколами обязательных отчислений… Лично Чапати считает, что истинные хозяева кланов прямо сейчас теряют контроль над ситуацией… Или же делают очень опасную ставку. Как бы то ни было, Моноспектральная уверена, что уже совсем скоро упомянутая ситуация полетит в пропасть с тонкой нити, на которой подвисла. И вот тогда на наши улицы придёт настоящий ужас. Вы многое слышите. В закусочных, «мицухе», прачечных, салонах красоты, на нелюбимой работе или во время обычной поездки на гендо. Слышите, что Нискирич Скичира просто «оберегает район». Что пытается «отважно ограничить» влияние близнецов Раромари и Риробури на жизнь и жителей Бонжура… Но задумайтесь: так ли всё просто? Не претендуют ли Косоглазый и его покровители на нечто большее? Помните, мои хвостатенькие, что Нискирич жаден, бесконечно жаден. А ещё мстителен, завистлив и опасен. Так не готов ли Скичира подкопить жирка, чтобы не только перебить «Прыгунов», но и бросить вызов по-настоящему закостенелым казоку, намертво вросшим в саму суть западных районов? Может быть, даже таким крупным, как «Диктат Колберга»? Быть может, даже с благословения и при поддержке силовых структур, сисадда? В конце концов я зна… Чапати знает, что крупные преступные синдикаты гнезда не изначально уродились огромными и всевластными. Начиная с дворовых банд, они становились таковыми в условиях жёстких междоусобных войн, гремевших в Юдайна-Сити ещё до нашего рождения. Так может, мы становимся свидетелями техничной замены устаревших и обрюзгших ублюдков на иных? На ещё не настолько зажравшихся и чуть более подконтрольных? Что ж… Чапати остаётся лишь вздыхать, мои любознательные. И заставлять вас думать самостоятельно. Думать не только о миске горячей лапши в конце тяжёлого трудового дня, но и о куда более важных вещах. Запомните мои вопросы. Задайте их родным. И поделитесь с «Ломкой горечью» возможными ответами… Да, и вот ещё что… Речь снова про крупные казоку, какими мы их знаем сейчас… Так вот Чапати убеждена, что они набирали упомянутую силу не только с помощью когтей, ножей, башеров и бомб. Они так же набирали её, питаемые нашим равнодушием. Потому что когда хороший чу-ха отворачивается от злого деяния, он становится его соучастником… Подумайте об этом перед сном, на рассвете, в обед или на прогулке с малышами. И тоже поделитесь мнением с Моноспектральной. А пока давайте прощаться. Станция «Ломкая горечь» продолжит держать вас в курсе всех — пусть даже самых ужасных, — происшествий Бонжура, как только они назреют или случатся. И если у вас есть интересная информация, имеющая ценность для прокламаторских расследований, есть слухи, домыслы или тайные сведения — вы хорошо знаете, где найти Моноспектральную Чапати для разговора без имён. Навсегда с вами! Берегите близких и себя. Мира — добрым, и пусть враги боятся правды, которая однажды их раздавит! Глава 4 СДЕЛКА ПОД БУМАЖНЫМИ ЗВЕЗДАМИ Могу предположить, что водитель Чинанды-Кси был проинструктирован дожидаться странного бледношкурого пассажира при любом исходе уютной семейной сходки. Потому что не успел я опрокинуть в себя прощальную пиалу добротной паймы, спуститься на платформе, миновать кордоны хмурых безопасников и забрать у них облепленный печатями неприкосновенности рюкзак, как почти уткнулся в лакированный борт знакомого «Хиндаба». Что ж, на этот раз я тоже не стал капризничать, позволив усадить себя внутрь со всеми полагающимися почестями. И, едва фаэтон мягко, гладенько двинулся по улицам Пиркивелля к ближайшим взлётным коридорам, истово поклялся, что при первом же удобном случае вернусь к необычному делу семейства Фиитчи, но… но раньше прочего всё же вернусь к Ч’айе и решу, как дальше жить. Транспорт поднялся над проспектом, влился в поток, пересёк границу Уробороса. Салон снова наполнили разноцветные всполохи гигантских рекламных слепков на фасадах, так и вынуждавшие усилить тонировку окон. Выпивка в желудке, мерное мерцание ночных огней за бортом и скопившаяся усталость вдруг навалились скопом, прижали к удобному сиденью, мазнули по векам, сделав их тяжёлыми и липкими. Вяло сражаясь с дремотой, в привычное я решил переодеться уже в норе, сонно запихав вакуумный мешок прямо поверх башера и кобуры. Едва ли моих соседей по комплеблоку можно удивить новым и не совсем уместным в «Куске» костюмом… Спустя сонный час «Хиндаба» вошёл на территорию Бонжура. Куда более тёмную после центральных районов гнезда, гораздо более плотно застроенную, с барахлящими силовыми вышками и ветшающими станциями «сквозняка», вырубленными деревьями и кустарниками, с превалированием тряпичных рекламных полотнищ над неосязаемыми. После ослепительной роскоши «Пламенного колеса» родные улицы неожиданно показались мне мрачнее и многозначительно опаснее, чем прежде. Сбросив скорость на вираже, фаэтон снизился и неспешно прошёл над оживлённым перекрёстком. Прильнув к окну и повысив прозрачность, я заметил на пешеходной галерее возле сетевой закусочной несколько свежих трупов. Вокруг распластавшихся роились многочисленные зеваки, тетронов пока заметно не было. Я проводил остающихся за кормой чу-ха невесёлым взглядом. И со столь же невесёлой усмешкой подумал, что «безучастное глазение» обитателей шумных улочек ничуть не отличается от глазения высокорожденных, явленного мне в «Колесе», где свора хищников ровно с тем же азартом ждала, когда их родич падёт под ударами чужака. Да, господин фер Скичира, в этом гнезде всё одинаковое. Причём независимо от того, сколько стоит глоток паймы — пару рупий в дешёвой лапшичной, или сотню в лучших салонах «Колеса»… А ещё я вспомнил про планы отчима и подумал, что скоро на этих улицах будет куда больше крови. Резкая смена настроения расстроила, заставила потерять сон и заёрзать, нервно барабаня пальцами по колену и накручивая колечко Аммы. Фаэтон вдруг качнуло. Немногословный до этого момента водитель выругался так, что ему бы позавидовал и беспризорник из Ишель-Фава. Не успел я податься вперёд и выяснить причину, как «Хиндаба» снова тряхнуло, ещё раз, и чу-ха был вынужден прижать транспорт к ближайшей дороге. Дрёму смахнуло напрочь. Расстёгивая рюкзак и нащупывая «Молот» под плотным пакетом с пальто, я окончательно сбросил тонировку окон. Заметил помятый фаэтон, опасным манёвром трижды прижавший нас к полотну на дне силового коридора… и устало покачал головой. — Прошу прощения за недоразумение, господин, — дрожащим голосом отчитался водитель и заблокировал двери. — Нам намеренно пытались создать аварийную ситуацию, но я избежал столкновения. Пожалуйста, сохраняйте спокойствие, я уже выслал сигнал тревоги и буквально через минуту тетроны… — Отмени! — приказал я, застёгивая рюкзак. — Да-да, пунчи, тебе не послышалось. Отмени вызов «тупомордых», прижмись к обочине и высади меня… да хоть бы вон у той кухни… Он обернулся, глядя затравлено и дико; усы подёргивались. — Господин, это совершенно недопусти… — Байши, просто сделай… — Я осмотрел салон и убедился, что не оставил ничего из личных вещей. — Пунчи, я сейчас такой уставший, не вынуждай спорить и настаивать, сисадда? Несколько мгновений водитель молча рассматривал сумасшедшего пассажира; мохнатые уши прижимались и вставали торчком, нос пребывал в непрерывном движении. Наконец, взвесив мои полномочия и возможные последствия, он кивнул, на самой скромной скорости припарковался напротив ремонтной кухни и разблокировал замки. Перед фаэтоном, потрескивая барахлящим движком, тут же опустился потрёпанный «Габи» с характерным значком на выпуклом багажнике. Прочитав клановую подпись, мой водитель тихо пискнул. — Да не трясись ты, это свои! — Я подмигнул ему и выбрался на тротуар. — Хозяйке привет! Мягко прикрыл блестящую чёрную дверь (надёжные замки тут же щёлкнули вновь), закинул увесистый рюкзак на плечо, вздохнул и двинулся к дерзкому фаэтону. Заднее пассажирское окно приоткрылось, позволив мне первому бросить внутрь вместо приветствия: — Байши, парни, вы подобрали самый неудачный из существующих моментов! Водитель «Габи» оказался незнакомым, совсем молодым, едва прошедшим инициацию. А вот Мокр о ту, тяжеловесно выбравшегося с заднего сиденья, я знал неплохо. — Куо-куо, Ланс, — тот поднял скрещённые пальцы, — не заводись, мы не со зла… Казоку-йодда внимательно осмотрел меня с пяток до галстука и уважительно покачал башкой. Затем причмокнул и многозначительно обернулся на фаэтон фер вис Фиитчи, сейчас задним ходом отползавший от нас по улице: — Серьёзный фаэт. Да и костюмчик серьёзный. — Даже не думай раскатывать губу на эту красотку, Мокрота, — я улыбнулся, но доброты в тоне почти не прозвучало. — Так чего хотели, зубастые? Или вы на «сухой петле» прискучали? Но дуэт чёрно-жёлтых оказался вовсе не на обязательном патрулировании подконтрольных казоку территорий. Скучать, видимо, тоже не собирался. — Сгружай шмот, Ланс… — Чу-ха с полудюжиной жетонов на жилете разом потерял интерес к ускользающему фаэтону и придержал передо мной дверь. — Прокатимся к Нискиричу. Я не двинулся с места, взвешивая шансы на возможный побег. — Байши… это срочно? Пунчи, мне очень нужно метнуться в нору. Мокрота поднял на меня удивлённые глаза и развёл лапы: — Вот сам ему об этом и скажешь, Ланс! — Он метким плевком отправил на дорогу комок пережёванного «бодрячка». — Лично я по шее не хочу. Просто выполняю работу, сисадда?